Страдание - Лорел Гамильтон

— У Арэса только одна животная форма, как и у меня тогда. У него не больше шансов излечиться от этого, как тогда у меня.

Я сидела неподвижно, пока мы обнимались. Я отняла лицо от его волос и встретилась с его взглядом:

— У Арэса только одна форма?

— Ты не знала?

— Он большой, доминантный, накаченный самец; я думала, это автоматически приравнивается к двум животным формам.

— Не всегда, — возразил Никки.

— Не уверен о чем вы тут вообще говорите, — подал голос, Перкинс, — Но мне нужно заканчивать подготовку пациентов к посадке на вертолет, который вот-вот прилетит.

— Что насчет Арэса? — спросила я.

— Я отправлю его когда вертолет вернется.

— Нет, — сказал Натаниэль. — Ему нужно попасть в больницу как можно скорее.

— Ликантропы могут вылечить все что угодно. На первый рейс для него нет места. Я не могу безопасность ликантропа ставить превыше безопасности раненых людей.

Я посмотрела на Натаниэля:

— Хочешь сказать, что у Арэса болезнь будет распространяться так же быстро, как у тебя в Теннесси?

— Вероятно.

— Видите, вы очень даже выздоровели, — указал Перкинс.

— Мне тогда помогли, а сейчас у нас нет такого вида помощи, — ответил Натаниэль и бросил на меня долгий, серьезный взгляд. Он имел в виду, что у нас нет с собой вампиров, а если бы и были, они должны были быть достаточно сильными, чтобы вылечить Арэса и самим не подхватить болезнь. Ашер был достаточно сильным, но Дамиан чуть не умер от этого.

Я повернулась к Перкинсу:

— Поверьте; это убьет его так же, как убило офицера Трэверса.

— Ликантропы не могут подхватить инфекцию, — ответил парамедик.

— Натаниэль жив потому что у нас была экстраординарная… помощь с лечением, но без этой помощи он бы не справился сам и умер. Это единственная смертельная для ликантропов инфекция, которая мне встречалась. Клянусь, что не вру вам, лишь бы посадить своего человека на ваш вертолет. Я видела тела в морге с такими же ранами, а инфекция из укуса рядом с любой из главных артерией может переместиться к жизненно-важным органам. Если она доберется до его мозга или сердца, то он умрет.

— Вы этого не знаете, — стоял на своем Перкинс, — а я знаю, что три человека, ожидающие транспортировки, умрут через пару часов, а то и раньше, если им не окажут больше медицинской помощи, чем могу предоставить я.

— Выведите из строя мозг или сердце оборотня и он уже не излечится, и просто умрет. Если эта инфекция поразит хоть один из этих органов, это тоже самое, что выстрелить в него из дробовика; так или иначе, он скончается.

— Они уже начали выяснять как это лечить, и зараза распространяется теперь не так быстро.

— С нужным лечением — да, но, боюсь, повышенный метаболизм оборотня может разнести эту инфекцию по его телу быстрее, нежели у обычного человека.

Перкинс пристально смотрел на меня. Я поборола желание заорать на него. Натаниэль теснее прижался ко мне, пытаясь успокоить, чтобы я не вышла из себя. Он был прав. Если я начну орать на милого парамедика, он отправит меня в игнор, и Арэс не попадет на вертолет с первым рейсом.

— Послушайте, маршал, у нас двое людей умрут в течение часа, и это не считая Трэверса.

— Сколько людей поместиться в вертолете?

— Шесть. На этой поляне можно посадить только «Черный ястреб».

— Тогда есть место для двоих в критическом состоянии, плюс Трэверс, Арэс и еще один человек.

Он выглядел мрачно, нехороший знак.

— Не хочу показаться грубым, но я должен отсортировать пациентов по степени тяжести ранений и вероятности выздоровления. Даже если соглашусь с тем, что ваш друг подхватил то же самое, что и Трэверс, это все равно ничего не изменит. Я так понимаю, что они попытаются вырезать всю поврежденную ткань. У нас нет запаса крови для ликантропов, особенно четвертой отрицательной, как у него, по словам Никки. Это самая редкая группа крови в этой стране; ее всегда не хватает.

Я не стала заморачиваться о том, откуда Никки знает группу крови Арэса. Спрошу позже, если мы его спасем.

— Оборотню можно перелить человеческую кровь; так-то уж точно ликантропию никто не подхватит.

— Во многих западных штатах, даже в Колорадо, запас крови для ликантропов и людей строго разделен.

— Хотите сказать, что если даже мы его доставим в больницу, они не смогут его вовремя прооперировать, потому что ему нужна будет кровь?

Он кивнул:

— Сожалею, но это так.

— А что, если у вас будет ликантроп с первой отрицательной группой крови?

— Один человек может сдать достаточно крови для небольшой операции, но каковы шансы найти универсального донора с ликантропией?

— Я такой донор.

— У вас первая отрицательная и вы ликантроп?

— Я носитель ликантропии, но не изменяю форму, так что технически, я не ликантроп.

— Невозможно быть носителем и не перекидываться.

— Вот и они мне так постоянно твердят, но уже три года подряд я проваливаю все анализы крови, так что пришлось смириться.

Он заморгал, будто не веря, нахмурился:

— Если вы мне врете, Блейк…

— Я клянусь, что не вру. Результаты моих анализов крови записаны в моем личном деле в Службе маршалов.

Перкинс опять глянул на меня подозрительно.

Никки отозвался:

— Я слышу вертолет.

— Я ничего не слышу, — сказал Перкинс.

— Я тоже, но если Никки говорит, что слышит, значит и мы скоро услышим. — Только я закончила говорить, как и сама услышала отдаленное хлопанье лопастей вертолета. Он был далеко, но приближался.

— А, теперь слышу, — сказала я.

— А я все еще нет, — ответил Перкинс. Прошло еще пару минут до того, как и он услышал. Иногда я не ценила свой суперслух, с тех пор как постоянно была окружена оборотнями и вампирами.

Я сказала то, что говорила не часто:

— Пожалуйста, не дайте ему умереть, только не так.

Он нахмурился:

— Черт бы все это побрал, ладно. Никки можешь отнести его на поляну?

— Да, — ответил Никки.

— Идите за мной, и вы, Блейк, тоже не отставайте. Мы посадим вас на откидное сиденье, если пилот скажет, что у нас перегрузка, то вы за бортом.

— Я маленькая.

— Лучше помолитесь, что окажетесь достаточно маленькой, чтобы вместиться со всеми ранеными плюс еще донор крови.

Никки легко поднял Арэса и пошел за Перкинсом. Натаниэль взял меня за левую руку и тихо спросил:

— Как поживает твой страх полетов?

Я застыла, прекратив идти, и чуть не споткнулась.

— Что б тебя, — сказала я мягко, но с чувством.

— Ты и не подумала об этом, да?

— Если в моих силах его спасти, то я полечу.