Черный ростовщик - Олег Мушинский

Капитанствовать тут было на чем. Вдоль берега выстроилась длинная шеренга кораблей. Особенно крупных Эспада не заметил, хотя пара небольших фрегатов здесь все же присутствовала. Основу же пиратского флота составляли легкие шлюпы и бриги. Береговая линия была очень извилистой, и строй кораблей ей полностью соответствовал. Вторую — или первую, если считать от берега, — линию составляли лодки, где-то вытащенные на берег, а где-то пришвартованные к коротким деревянным причалам. Причалы эти были — одно название. Два бревна и три доски — вот и вся конструкция, которая могла служить разве что в качестве сходен: чтобы такие франты сходили на берег, не замочив туфель. Среди лодок царило большее разнообразие. Здесь были большие барки с мачтой и более чем десятком весел, длинные индейские пироги, широкие рыбачьи лодки, совсем маленькие ялики, куда едва помещались три человека, и многие другие.

— Его здесь нет, — сказал падре Доминик.

— Кого? — не сразу понял Эспада. — Брамса?

— Может быть, и его тоже, — согласно кивнул падре. — Но я говорил о его бриге. «Серебряная лань», помните?

Эспада обвел строй кораблей внимательным взглядом. Ускользнувший от них бриг он видел только мельком и издалека и плохо запомнил. Выстроившиеся здесь корабли все как один были повернуты носом к морю, и на корме каждого большими буквами было выведено название. «Серебряной лани» среди них не было.

— Опять сбежал?!

Монах только пожал плечами и огляделся.

— Думаю, что будет правильным, если мы не станем строить догадки, а попробуем навести справки. Крупный ростовщик — не последняя личность в городе. Тем более таком.

Эспада коротко кивнул. Предложение падре выглядело самым разумным планом. Помимо того, дон Себастьян надеялся услышать, что кто-то сталкивался на острове с прекрасной незнакомкой с волосами темнее, чем вороново крыло. Но, как правильно заметил падре, в первую очередь — Брамс. Диана, если она жива, должна была тоже искать его, и в конечной точке этих поисков они вполне могли встретиться.

На новоприбывших если и обратили внимание, то достаточно ненавязчиво. В чужие дела здесь лезть было не принято. Тем более, побродив по городку, испанцы быстро перестали считать себя единственными иностранцами. Помимо французов, здесь были и голландцы, и немцы, и даже португальцы. Это только из европейцев. Плюс негры, индейцы и те, кто причислял себя сразу к нескольким народам. Походный Вавилон, как назвал городок падре Доминик. Дону Себастьяну даже показалось, что он видел одного из ацтеков, поклонявшихся Миктлантекутли. Это был высокий краснокожий с татуировкой на груди: летучая мышь в обрамлении глаз. Но видел он его всего одно мгновение. Потом проходившая мимо компания закрыла собой индейца, а когда они прошли, тот уже исчез из виду.

— Видели того индейца? — спросил Эспада.

— Какого? — повернулся к нему падре. — Вон того?

Эспада взглянул в указанном направлении. Под столбом в тени сидел седой как лунь краснокожий старик. Его полностью пустой взгляд, казалось, созерцал саму вечность. Дон Себастьян покачал головой.

— Нет, другого. Ладно, пес с ним, давайте-ка вот сюда заглянем.

Центрами сосредоточения информации в таких местах всегда были увеселительные заведения спокойного типа. Например, таверны. Там, сидя с кружечкой чего-нибудь по вкусу и даже не встревая особо в общий разговор, можно было узнать все последние новости, стоящие того, чтобы их обсудить.

Первая попавшаяся им на глаза таверна была чем-то средним между зданием и навесом. У нее было две с половиной стены. Две нормальные, а на третью бревен хватило лишь на нижнюю половину и угловой столб, который и поддерживал крышу. Под крышей было чисто и уютно. Прямо-таки домашняя атмосфера, которую приятно дополняли две миловидные и очень шустрые девушки в красных платьях, подававшие на столы. Должно быть, именно это заставляло посетителей мириться с той мерзкой кислятиной, что здесь пытались выдать за вино. Впрочем, трактирщик — высокий крикливый старикан в драном черном колете на голое тело, распоряжавшийся из-за стойки, как капитан с полуюта, — не питал никаких иллюзий по поводу качества товара, и цена была соответствующе низкой.

Зато собрать сведения о Брамсе оказалось более чем просто. Даже не требовалось никого расспрашивать. Казалось, все разговоры были только о нем или к нему сводились. Достаточно было просто слушать, но живая натура дона Себастьяна не позволяла ему быть безучастным зрителем, и он привычно-непринужденно влился в общий разговор.

На остров Брамс вернулся вчера, уже поздним вечером. «Серебряная лань» вошла в гавань на закате. Гавань тут, конечно, одно название — как не преминул пожаловаться кто-то из рассказчиков — просто изгиб берега между двумя рифами. Рифов вокруг Мартиники вообще великое множество, и потому любая более-менее безопасная стоянка близ берега — уже гавань. Возвращаясь же к «Серебряной лани»: в гавань она вошла, как чужая. Бриг двигался медленно, под одним парусом, постоянно проверяя глубину. Обитатели Ле-Франсуа даже заподозрили, что корабль был кем-то захвачен, но, как оказалось, Брамс по-прежнему оставался его хозяином. А вот команда была полностью новой.

Пятеро из них, по виду сущие головорезы, сошли с ростовщиком на берег. Их тела — всех пятерых — нашли этим утром в придорожной канаве. Никто, как водится, ничего не видел и не слышал. Гибель брига, напротив, наблюдали многие. «Серебряная лань» запылала под утро. Полыхала так, что и дождь был пламени не помеха. Стоявшие рядом корабли торопливо поднимали паруса, рубили якорные канаты и отползали в сторону. Кое-кто спустил на воду шлюпки, чтобы помочь команде «Серебряной лани». Не в спасении корабля, конечно — бриг полыхал на зависть любому брандеру,[52] — но хотя бы в спасении жизней. Шлюпки брига горели наравне со всем остальным, и обожженные люди с криками бросались за борт. К сожалению, погода не располагала к спасательной операции. Выловили всего троих, да и те скончались. Двое — от ожогов, один — от рубленой раны, что, разумеется, наводило на мысль: этот пожар был не случаен. А когда и тех пятерых нашли — все сомнения отпали.

Кто-то уж было подумал: все, конец Брамсу! Да не тут-то было! Ночные злоключения, должно быть, сильно ударили его не только по карману, но и по памяти. Напрочь забыв, что он сам же исключил конкретный срок уплаты из всех своих договоров с должниками, Брамс потребовал немедленно деньги на бочку. А чтобы никто не подумал, что это шутка такая, пусть и отдающая дурным вкусом, ростовщик призвал на помощь Джона Эйвори.