Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Древний катер представлял собой эллипсоид с двумя выступами под наиболее узким концом. Он был разделён на отсеки, образующие нечто вроде пчелиных сот. Самая большая ячейка этих сот являлась кабиной управления, в ней вполне могли уместиться несколько человек. В отсеке обострённое восприятие Ясена обнаружило огонёк, что означало: управляющий контур аппарата настроен на режим «сна». Ещё один огонёк, даже не огонёк – целое облачко алых искр, – находилось в соседнем отсеке. Очевидно, здесь располагался энергетический блок модуля.
«Просыпайся! – позвал Ясен, касаясь «рукой» мысле-воли малого огонька. – Открывай люк!»
Ничего не изменилось. Огонёк продолжал гореть ровно и тускло среди молектронных мозаичных пластин аппаратного инка, не реагируя на мысленный вызов пары.
«Открывай, гад!» – разозлилась Истома.
Ясен поёжился. Он не привык так разговаривать с незнакомыми машинами.
«Мы не знаем кода доступа».
«Надо взломать этот ящик, и дело с концом!»
«Не надо ничего ломать».
Он попытался проникнуть в контур программного обеспечения аппарата, в жилах которого пульсировала тоненькая струйка электрической «крови». Но сплетение линий связи и управления было слишком сложным, разобраться в нём было невозможно.
«Нестор, ты знаешь, как открываются программы?»
«Управление заблокировано, нужен пароль», – отозвался терафим.
«Сам знаю, что нужен пароль. Какой? Набор цифр? Слово? Ментальный слоган?»
Нестор не ответил. Таких хитростей он не знал.
Вышли из общего потока «надсознания».
– Чума на голову твоих создателей! – в сердцах проговорила Истома. – Был бы «универсал», пробила бы ему башку!
– Материал корпуса этих аппаратов поглощает почти все виды излучений.
– И антипротоны?
Он подумал.
– Про антипротоны не знаю, но защита у него приличная.
– Если она такая серьёзная, зачем ты потащил меня сюда?
Ясен не сразу нашёлся с ответом:
– Мы же вместе решали, что будем делать.
– Я думала, ты знаешь, как вскрыть эту консервную банку. – Истома мрачно стукнула кулачком по боку когга. – А теперь что, возвращаться домой несолоно хлебавши?
У него вытянулось лицо.
Девушка невольно засмеялась.
– Ну и видок у тебя, прямо дитё обиженное. Кстати, почему у тебя не растут волосы на щеках? Я не видела, чтобы ты брился.
Он простодушно пожал плечами:
– Мне не нравятся волосы на щеках, я умею останавливать их рост.
– Ах даже так? Здорово! Ну, что стоишь? Давай попробуем ещё раз.
Ясен с трудом спрятал обиду в сердце, заставил себя напрячь глубинные психофизические структуры, отвечающие за переход в состояние озарения.
Они попытались разбудить сторожевую систему когга ещё раз и ещё, пока не выдохлись окончательно. Огонёк в цепи управления аппарата так ни разу и не мигнул, словно его «мозг» был глух и нем либо не имел программы, дающей ему право отвечать.
– Чтоб ты в болото провалился! – с чувством проговорила Истома, проведя рукой по утомлённому лицу. – Он нас не видит и не слышит.
– Слышит, – тихо возразил Ясен, расстроенный не меньше спутницы. – Чего-то нам не хватает.
– Чего?
– Не знаю, какой-то знаковой малости. Я чую, инк когга прислушивается к нашему вызову и ждёт сигнала.
– Какого? Выстрела из карабина?
– Вряд ли.
Истома похлопала себя по карманам, вытащила недлинную трубочку с дырочками, ответила улыбкой на удивлённый взгляд спутника.
– Забыла, что у меня есть инструмент.
– Свирель? Это же свирель Пилипа! Как она у тебя оказалась?
– Твой слуга мне сам её подарил, – небрежно ответила девушка, заглядывая в трубочку. – До того, как нас догнал Кроули.
– Пилип не слуга.
– Какая разница.
– Пилип…
– Ой, ну что ты сразу? Он был жив, когда я побежала помочь тебе отбиться. А потом в меня выстрелили из парализатора, и больше я ничего не помню.
Ясен взял свирель, проглотил ком в горле.
– Поиграй, успокойся, – усмехнулась Истома. – Или ты не умеешь играть?
Он поднёс свирель к губам.
По сумрачному гроту пролетел нежный певучий звук. Он настолько не соответствовал обстановке, что Ясен невольно отнял трубочку, прислушиваясь к отголоскам эха, как к чьим-то голосам.
Истома тоже оглянулась, озадаченная эффектом.
– Ты слышал? Аж мороз по коже!
Ясен снова поднёс к губам свирель, наиграл мелодию одной из песен, которую пели дебряне по вечерам.
Ещё один звук вторгся в пространство грота, также не вполне уместный в данной ситуации: хрупкий стеклянный звон.
– Ой, я, кажется… – начала Истома.
Он прижал палец к губам.
Звон повторился. И тотчас же безукоризненно ровный бок когга изломила короткая судорога, и в нём протаяла овальная дыра люка.
– Ура! – взвизгнула геянка, бросаясь к ожившему аппарату. – Он нас услышал!
– Стоп! – ухватил он её за руку. – Первым туда пойду я.
– Это почему? – строптиво возразила она.
