Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

Какой же вывод можно сделать из всего этого? А простой: то, что у меня получается, и есть предел моих возможностей. Хоть из кожи вон вылезу, лучше писать не стану. Наоборот, чрезмерные усилия плохо сказываются на конечном результате. Имитация для того и нужна, чтобы ускорить работу и максимально её облегчить, — так иной художник холсту и маслу предпочитает акварель.

Новый метод выручал меня неплохо, но то и дело возникали контрпродуктивные соображения. «Не клеится совершенно, — бывало, отмечал я. — Не начать ли сначала?» Или наоборот: «А ведь недурно получается; может, поднапрячься да и сделать как следует?»

Иногда проблема заключается не в том, как писать, а в том, о чём писать. Прежде чем садиться за пишмашинку, надо взглянуть на идею под разными углами, сформулировать наиболее важные решения, взвесить альтернативы, а собранные материалы состыковать друг с другом, что-то изменив, что-то отсеяв. Возникающие при этом затыки очень хитры, они не любят принимать чёткие контуры. На какие только ухищрения я ни шёл: и записи делал, и отправлялся на долгую прогулку, и жену привлекал в консультанты, — проку было мало. Слишком уж много вещей приходилось держать в голове, и упорядочивать их я тогда не умел. Будущий рассказ представал чем-то крайне туманным и невнятным.

В подобных ситуациях полезно строить диаграмму. Берёте лист, в центре пишете ключевое слово, обводите его кружком. От кружка тянете радиальные линии и записываете, по возможности короче, различные соображения, связанные с исходной концепцией. Получившаяся в итоге диаграмма суммирует ваши знания по данному предмету, каковой будет виден не просто целиком, а заодно со смежными темами. Вы с одного взгляда поймёте, что у вас есть и чего вам не хватает; последнее не менее важно. Связи внутри диаграммы возникнут сами собой, а примыкающие области можно присоединять или отделять. Для подчёркивания тех или иных нюансов годятся цветные карандаши, и чертёж позволяет без труда вводить новые сведения. Участок с наиболее важными данными всегда можно обособить, чтобы на его основе соорудить ещё одну диаграмму или субдиаграмму.

Дело это само по себе увлекательное. Я вначале обходился поршневой ручкой, затем сменил её на пастельные мелки. О потраченном времени жалеть не пришлось. Ещё я экспериментировал с разными буквенными обозначениями.

Диаграммы мои всё усложнялись, требовали бумаги всё бо́льших форматов. От мелков я отказался в пользу цветных чернил. Имевшиеся в продаже меня не устраивали, я готовил смеси по своим рецептам. Но всё равно чего-то системе недоставало. Работа сделалась слишком механической, до скуки. Тогда я затеял украшать свои диаграммы — сначала карандашными набросками, потом рисунками с размывкой и в конце концов дошёл до акварелей. Мои иллюстрации оставляли желать лучшего, так что я даже подыскивал приличные курсы живописи. К сожалению, однажды пришлось бросить всю эту кухню, поскольку мне предложили поработать за хорошие деньги. И всё же, повторяю, время не было потрачено зря. Когда на рынке появится спрос на дурацкие диаграммы, я враз разбогатею.

Все вышеперечисленные беды и мытарства привели меня к твёрдому заключению: страхи и тревоги неотделимы от литературного творчества. Прежде чем в авторском подсознании фрагменты замысла со щелчками встанут на свои места, там должны родиться и созреть идеи. Частенько, как в моём случае, этот инкубационный период затягивается до неприличия, что негативно отражается на следующих этапах работы. Уже давно пора вылупиться концепции, а её всё нет и нет, и вы не понимаете, в чём причина. В подсознании образуется мокрый тёмный комок, и эта невразумительная пакость мешает вам двигаться дальше.

И как же быть, спрашивается?

Для таких случаев я нашёл крайне прямолинейный метод. Психолог, наверное, его назовёт катарсисом. В процессе применения этого метода можно застать меня разговаривающим с самим собой, отвечающим на собственные вопросы.

— Привет, Боб. Ну что, опять не слава богу?

— Да рассказ, язви его!

— И что не так с рассказом?

— Ну, во-первых, слишком медленно пишется.

— А почему бы тебе не ускориться?

— Интересно как?

— Ты знаешь сам, Боб. Конечно знаешь. А ну-ка, пошевели мозгами и живенько выдай мне способ ускорить работу.

— Ну… к примеру, можно обойтись без описания марсианского рассвета. Всё-таки две тысячи слов…

— Это решит твою проблему?

— Если бы! Персонажи тоже никуда не годятся.

— Чем же они нехороши?

— Да просто сидят сложа руки и мечтают где-нибудь побывать.

— И как ты намерен это исправить?

— Подыщу им занятие.

— Например?

— Даже не знаю… Нет-нет, постой-ка! Есть идея! Пусть ищут инопланетную цивилизацию.

Этот способ даёт неплохие результаты, но у него есть один недостаток: автору нужно сосредоточиваться. Мне подчас не то что ответ — вопрос никак не удаётся сформулировать. В таких случаях мои монодиалоги выглядят примерно так:

— Здорово, Боб. Как дела, дружище?

— Да ничего себе. А твои?

— Лучше не бывает.

— Рад за тебя.

— Правда рад?

— А то!

— Ты меня для чего звал? Очередную проблему хочешь обсудить?

— Проблему? Ну да. Рассказ, язви его!

— Какой ещё рассказ?

— Который я уже три месяца пишу.

— А, ты про этот рассказ…

— Ну да.

— Это в нём описание марсианского рассвета на две тысячи слов?

— Точно.

— И как? Есть идеи?

— Насчёт чего?

— Насчёт рассказа, Боб. Я могу чем-нибудь помочь?

— Ты-то? Ты всегда можешь дополнить описание марсианского рассвета…

Вот так и работает наш брат профессиональный писатель — постоянно что-то теряя, что-то находя.

На пять минут раньше

Five Minutes Early — Rod Serling's The Twilight Zone Magazine, October 1982; перевод: А. Нефёдов

Джон Грир внезапно обнаружил, что стоит перед входом на небеса. Вокруг простиралась белая и лазурная облачная твердь, а