Кодекс самурая - Макс Алексеевич Глебов

— Ракетная атака с кормы! — в голосе оператора контроля пространства зазвучали панические нотки. — Шесть целей! Семь! Это наш десантный бот, захваченный противником! Не понимаю, откуда у него ракеты?

— Молчать! Развернуть корабль бортом к противнику!

— Мы снизим шансы на отражение ракетного удара, — попытался возразить старший инженер.

— Выполнять!

Эсминец тяжело вздрогнул, совершая резкий разворот. Все же боевой корабль — не истребитель, и устраивать такие пляски на границе атмосферы ему совсем непросто.

Зенитные пушки открыли огонь. Сразу десять отметок атакующих ракет вспыхнули ярче и погасли, но остальные продолжили свой путь к эсминцу. Чем ближе они оказывались к огрызавшемуся огнем кораблю, тем сложнее им становилось уворачиваться от густо летящих в них плазменных сгустков.

— Двадцать шесть сбито!

— Попадание!

Эсминец нехорошо содрогнулся, но защитное поле отразило удар.

— Перегрузка эмиттеров защиты! Тридцать сбито!

Новый удар сотряс разворачивающийся корабль. На этот раз в помещении командного поста мигнул свет, а гравитационный вектор на пару секунд сместился на десяток градусов.

— Повреждение силовой установки. Теряем мощность! — доложил старший инженер, пытаясь с помощью виртуальной клавиатуры что-то сделать с консолью, управления двигателями полыхающей красными строками оповещений.

— Десантный бот пытается уйти в атмосферу!

— Уничтожить! Немедленно!

— Но заградительный огонь…

— Выполнять!

Орудия главного калибра, еще мгновение назад участвовавшие в отражении ракетной атаки развернулись на новую цель. Конечно, в общей плотности огня зенитных средств эсминца их доля была невелика, но, возможно, именно эта ничтожная доля решила судьбу корабля. Система наведения уже почти захватила не слишком быструю цель, когда одновременно две ракеты, ударили в корму уже лишенный защитного поля и так и не завершивший разворот эсминец. И все же выстрел состоялся. Короткая очередь плазменных сгустков унеслась наперерез ускользающему десантному боту, когда по агонизирующему кораблю уже катилась от кормы к носу волна необратимых разрушений, сопровождавшихся внутренними взрывами.

В помещении командного поста исчезла искусственная гравитация, рассыпалась искрами и погасла тактическая голограмма, смолка бессмысленно завывавшая сирена боевой тревоги. В последние мгновения жизни капитан-лейтенант Хирч испытал ни с чем не сравнимое облегчение. Он спокойно закрыл глаза, представляя, как через какую-то секунду очнется в отключившейся капсуле виртуального тренажера и увидит перед глазами стандартные строки интерфейса, извещающие о завершении учебного задания.

* * *

Удар последовал в тот момент, когда я уже надеялся, что нам удалось уйти. Эсминец, смертельно раненый двумя почти одновременными попаданиями, еще огрызался огнем, но, в сущности, был уже мертв. И тем не менее, кто-то на его борту даже в этой ситуации сохранил достаточно воли и самообладания, чтобы отдать нужный приказ и перенацелить главный калибр для последнего залпа по уничтожившему его корабль врагу.

Десантный бот — довольно прочная машина. Он проектировался и строился в расчете на серьезное огневое противодействие при высадке на планеты и космические станции с лишь частично подавленной противокосмической обороной. И все же для прямого противостояния с боевым кораблем он никогда не предназначался.

В какой-то мере нашу участь облегчило то, что плазменные пушки эсминца выстрелили по нам уже в последние миллисекунды жизни корабля. Возможно, орудия не успели точно навестись или очередной взрыв в момент выстрела развернул корабль на ничтожные доли градуса, но прямое попадание мы получили лишь одно.

Защитное поле не смогло отразить удар. Эмиттеры выгорели практически мгновенно, но оставшейся энергии взрыва не хватило на то, чтобы проломить броню. На мгновение все навигационные приборы ослепли. По машине будто ударили кувалдой. Нас резко бросило вниз, и, возможно, это и спасло поврежденную машину. Еще два взрыва зацепили нас лишь краем, раскалив броню до запредельных температур.

Свет в десантном отсеке погас. С гравикорректором, из последних сил старавшимся защитить людей бешеных перегрузок, происходило что-то нехорошее. Гравитация скакала в широких пределах, погружая организм в полубессознательное состояние.

Летра пыталась до меня докричаться, но я не мог разобрать слов, да это сейчас было и неважно — сделать я все равно ничего не мог. Наружные микрофоны скафандра доносили до моих ушей неприятный скрежещущий вой, недвусмысленно говоривший о том, что жить десантному боту осталось недолго.

Я чувствовал непреодолимое дежавю. Два года назад я также падал в разваливающемся истребителе навстречу Земле, гадая на сколько хватит остаточной прочности корпуса и отказывающих друг за другом систем.

Получивший серьезные повреждения десантный бот все еще боролся за жизнь людей. Многократно дублированные системы постепенно приходили в себя после удара плазмы. Перед моими глазами слегка рассеялась красная муть, и я смог различить развернутую в поле зрения виртуальную карту. Мы падали в Тихий океан в нескольких сотнях километров от японского побережья.

Скачком вернулся слух.

— … завершить торможение, — добрался, наконец, до моего сознания голос Летры, — На такой скорости нельзя катапультироваться, но я не уверена, что конструкция выдержит нужное время. Приготовьтесь! Я буду тянуть до последнего, но потом отстрелю капсулы, даже если скорость еще будет выше критической.

— Понял тебя, — услышал я на общем канале хрип полковника Лебедева.

— Действуй, — одобрил я решение Летры. — Других вариантов все равно нет. Что с остальными?

— Без сознания, но пока все живы.

Система катапультирования десантников являлась неотъемлемой частью конструкции бота. Получение машиной боевых повреждений при прорыве к поверхности планеты являлась скорее нормой, чем исключением, так что средствам спасения экипажа и десанта разработчики уделяли пристальное внимание. Перед забралом моего шлема сомкнулись створки эллиптического кокона индивидуальной капсулы, полностью изолировав меня от десантного отсека. То же самое произошло с остальными бойцами отряда. От нас и раньше-то мало что зависело, а теперь мы окончательно могли рассчитывать только на безошибочность действий Летры.

На меня в очередной раз навалилась невыносимая перегрузка. Видимо, десантный бот доживал последние секунды, и Летра выжимала из его двигателей весь оставшийся ресурс, чтобы еще немного замедлить стремительное падение. А потом последовал удар, окончательно выбивший из меня сознание. Впрочем, судя по всему, беспамятство длилось недолго. В себя я пришел, когда овальная капсула, выдвинувшая из корпуса короткие крылья, стремительно пикировала в океан. Виртуальная карта отображала еще девять отметок, быстро приближавшихся к поверхности воды.

Тихий океан оправдывал свое название. Волнения почти не было. Капсула немного изменила курс, и я увидел, как на краю поля зрения появляются отметки двух десятков кораблей, полным ходом идущих к зоне вероятного приводнения наших капсул.

Поверхность океана стремительно надвинулась, закрыв все поле зрения. Тормозные двигатели смягчили удар, но капсула все равно довольно ощутимо приложилась об волны. Впрочем, по сравнению с перегрузками при катапультировании это были сущие мелочи. Легкое покачивание подсказало