Кодекс самурая - Макс Алексеевич Глебов

class="p1">Чтобы добраться до нужного ангара нам предстояло прокопать наклонную штольню длиной около сотни метров. Для команды из десяти человек, только трое из которых имели удобные скафандры, эта задачка казалась, мягко говоря, трудновыполнимой, особенно с учетом того, что, добравшись до цели, нам предстояло еще как-то освободить из каменного плена универсальный проходчик. И все же низкая гравитация оказалась очень серьезным фактором, сильно облегчившим нам работу.

Электрические буры легко вскрыли обнажившийся под стеклянной коркой грунт.

— Для начала лучше ограничиться неглубокими шпурами, — раздался в моем шлеме голос Олега Савина — нашего главного специалиста по горному делу. — Сантиметров пятьдесят, пожалуй. Неизвестно, как поведет себя порода при взрыве.

Десантники с бурами отошли за наши спины, а мы с сержантом начали аккуратно заряжать шпуры цилиндрическими капсулами с аммонитом. Этот вариант взрывчатой смеси был адаптирован к безвоздушной среде и усилен за счет использования гексогена вместо традиционного тротила.

— Командир, давайте в первый раз забойку я сделаю сам, — настойчиво предложил Савин.

Я молча отодвинулся в сторону, освобождая горняку место, и Олег принялся аккуратно заполнять полости шпуров породой и плотно ее утрамбовывать. Забойка позволяла увеличить эффективность действия взрывчатки, препятствуя преждевременному выходу из шпура продуктов детонации. Учитывая, что количество зарядов аммонита у нас было совсем не бесконечным, к этой процедуре стоило подходить со всей тщательностью.

— Готово, — минут через десять доложил Савин.

Мы отошли на безопасное расстояние, разматывая за собой жгут проводов, соединенных с электродетонаторами зарядов.

Грунт под ногами едва ощутимо вздрогнул. Взрыв выбил из шпуров фонтаны пыли и мелких осколков породы, непривычно медленно оседавших на поверхность. Свою работу аммонит сделал на отлично.

— Следующие шпуры будем делать метровыми, а дальше, как пойдет, — прокомментировал Савин результаты взрыва.

Начало нас вдохновило, но по мере проходки штольни сложность работ стала быстро возрастать. Относительно мягкие породы сменились более плотными и твердыми. Даже после взрывов оставались крупные обломки, вытаскивать которые на поверхность приходилось с помощью лебедок.

Работали двухчасовыми сменами по три человека, стараясь не останавливать проходку ни на минуту, но скорость продвижения к цели все время снижалась. Вскоре стали попадаться крупные обломки пластобетона, бурить которые было сложно, а аммонит брал их крайне неохотно. Если бы не использованные для изготовления буров фрагменты брони моего истребителя, на этом наше продвижение вперед могло и закончиться.

Местами свод штольни приходилось крепить, но в основном низкая гравитация помогала нам и здесь — опасность обвала Летра оценивала, как минимальную. Через пять суток непрерывных работ фрагменты пластобетона исчезли — мы прошли зону залегания обломков первого подземного уровня.

Я почти физически ощущал, как утекает сквозь пальцы отпущенное нам время. Что происходит в голове командира эсминца, предсказать было решительно невозможно. Атака могла последовать в любую минуту, и, честно говоря, я не понимал, что удерживает мятежников от немедленных действий. Контроль над ситуацией они потеряли, и дальше перед ними вставал выбор всего из двух вариантов. Можно было попытаться восстановить орбитальную группировку минидронов, задействовав второй и последний малый разведчик. Никакой гарантии положительного результата это не давало, но, по крайней мере, позволяло восстановить статус-кво, вернув расклад к состоянию до битвы за Днепр. Этот путь требовал времени и по большому счету совершенно не гарантировал выполнения задачи. Ну а вторым вариантом являлась немедленная атака и орбитальный удар по крупнейшим городам и промышленным центрам США, СССР и Великобритании. В то, что командир мятежников выбрал первый путь, я не очень-то верил. Тем не менее, с атакой он почему-то тоже медлил.

Еще через восемь дней мы уперлись в просевшую, но не раздробленную взрывом плиту перекрытия второго подземного горизонта. Пять часов мы пытались ее пройти, и в итоге смогли углубиться в пластобетон только на полметра, сломав при этом несколько буров и израсходовав треть оставшейся в нашем распоряжении взрывчатки.

— Летра, что сканеры видят под плитой? — спросил я после того, как очередной бур приказал долго жить.

— Там пустота. Ну, не совсем пустота, конечно. Стены ангара частично обрушились, и пространство изрядно завалено обломками, но дрон-разведчик сможет там перемещаться достаточно свободно.

— Может, плазмой попробовать? Проходчик мы при этом не повредим?

— Да не должно… — с некоторым сомнением в голосе ответила Летра. — Он завален обломками, и они его неплохо защищают. Вот только выдержит ли штольня? Это даже мне рассчитать сложно. Когда взрывается аммонит, с потолка разве что песок сыплется, а вот если приложить из стрелкового комплекса… Тут и температура будет совершенно другой, и продукты взрыва по штольне вверх пойдут, создавая изрядную ударную волну.

— Ну, зачем же сразу из «РОКа» палить? У меня есть кое-что поделикатнее. В спасательном комплекте пилота имелся плазменный пистолет. Я им всего пару раз воспользовался, когда отпугивал в тайге слишком наглое и голодное зверье, так что зарядов там еще достаточно.

— Слабоват он, конечно, — Летра была явно не в восторге от моей идеи, — но в режиме максимальной мощности попробовать можно. Хуже точно не будет.

Я приказал всем, кроме Кната покинуть штольню. Только у нас были боевые скафандры, которые, случись что, могли помочь выжить в экстремальных условиях. Для начала я метров с десяти выстрелил в пробитое нами углубление одиночным зарядом. В тесном закрытом пространстве даже весьма скромный плазменный сгусток ухитрился наделать дел. По броне стегнули осколки камней. От потолка штольни отвалился пласт породы и неспешно рухнул на пол. На наше счастье он оказался небольшим и упал метрах в трех перед нами.

На пластобетонное перекрытие мой выстрел произвел довольно скромное впечатление. Летра была совершенно права — мощности пистолета для такого дела могло и не хватить. Тем не менее, углубление едва заметно увеличилось в размерах, покрывшись блестящей стеклянистой коркой.

— Продолжим? — сержанта, судя по всему, посетили те же мысли, что и меня.

Я молча вернулся на исходную позицию и начал методично всаживать в воронку заряд за зарядом, не обращая внимания на бьющие по броне осколки и регулярно отваливавшиеся от потолка и стен куски породы.

— Когда рядом с прицельным маркером шлема вспыхнула оранжевая пиктограмма, сообщавшая об исчерпании боезапаса, весь пол перед нами был усеян камнями, а пространство впереди почти не просматривалось из-за медленно оседавшей пыли. Впрочем, все это меня не особо беспокоило — главное, что штольня уцелела.

Мы двинулись вперед. Уже с нескольких метров было видно, что углубление стало заметно шире и глубже. Подойдя к нему вплотную, я посветил вниз. Дна у воронки не было. Неровные стенки, покрытые блестящей коркой, обрывались примерно метра через полтора, и луч фонаря уходил куда-то вниз, выхватывая из темноты хаос обломков