Люк Скайуокер и тени Миндора - Мэтью Стовер

Кореллианин отмахнулся:

– Но ты в него влюблена.

Она потупилась:

– Я подумала, что сражение в космосе – моя единственная возможность вернуть его живым. Но без корабля у меня это никак не получилось бы, а времени деликатничать просто не было, понятно?

– Ты могла просто попросить! – рявкнул Хан.

– А если бы ты отказал, нам все равно бы пришлось отбирать у тебя грузовик силой – только без возможности навести на тебя оружие. А это, судя по тому, что я о тебе слышала, плохая затея…

Румянец на щеках Хана стал гуще.

– Ну…

– Проще ведь получить прощение, чем разрешение, правда? Разве не так ты сам поступаешь, когда твоя любимая в опасности? Я припоминаю пару историй…

– Ладно-ладно, – сдался Соло. – Прекрати.

– Я не прошу вас двоих друг друга обожать, – подытожил Люк. – Но вам придется по крайней мере относиться друг к другу терпимо. Все нерешенные вопросы подождут, пока мы не выберемся отсюда. Договорились?

– Ого, – удивился кореллианин. – Это кто назначил тебя главным?

Эона фыркнула:

– Я спросила у него то же самое.

– Давайте перефразируем, – терпеливо принялся объяснять Скайуокер. – Каждая секунда, которую я потрачу на выяснение отношений между вами, – это секунда, которую я мог бы потратить на спасение Леи и нас всех с этой планеты, пока все здесь не сгорело.

Он вскочил на площадку подъемника:

– Эона, осмотри своих миндорцев и начни помогать раненым. Хан, ухаживай за Чуи. И смотри, чтобы он никого не убил, когда очнется, ага?

– Да, он бывает сварлив по утрам, – признал Соло. – А ты что собираешься делать?

– Я-то?

Юноша уставился на свою левую, настоящую руку. Он сжал ее в кулак и снова раскрыл ладонь, ощущая незнакомую энергию, текущую по кристаллической сети – копии его нервной системы. На мгновение он закрыл глаза, вдохнул и глубже погрузился в Силу. Взяв Силу в проводники, он коснулся сознанием теневой нервной сети и подчинил ее своей воле. А когда он снова открыл глаза, то увидел, что из его ладони вырос пучок блестящих черных нитей тоньше человеческого волоса. Хана передернуло.

– Что это? – скривился он.

Люк сошел с площадки подъемника и, встав на колени, прижал ладонь к полу.

– Это, – объяснил он, – мой способ поговорить с плавильщиками.

* * *

Войти в контакт с плавильщиками не составило труда: Скайуокер просто прижал ладонь к переливающейся черной стене пещеры, и кристаллические побеги теневой сети немедленно соединились со структурой камня…

И они были тут как тут. Он почувствовал их.

Ощущение было незнакомым, но смутно похожим на зрение: он ощущал их присутствие в камне так же, как один человек видит другого на расстоянии.

Привлечь их внимание тоже было нетрудно. Они поняли, что он здесь, в то же самое мгновение, как он их почувствовал, – и поняли, что он их чувствует. Он ощутил в них замешательство и всплеск любопытства; ощутил молниеносный взаимообмен энергетическими импульсами, похожий на разговор на непонятном для него языке.

Труднее всего оказалось с ними поговорить.

Они попробовали послать ему импульсы, осторожно прощупать его, точно здороваясь, и Люк почувствовал, как его собственная теневая сеть отозвалась, но как-то неясно, расплывчато – как эхо, гармонический обертон; будто темное зеркало его нервной системы настраивалось на резонанс с их сигналами. Чтобы перейти к общению, ему нужно было полностью направить свой разум в кристаллические нити, идущие вдоль его нервов, в свою внутреннюю пустоту, поглотившую даже воспоминание о свете. Ему нужно было встретиться с ними во тьме.

Во Тьме.

Для того чтобы настроить сознание на восприятие речи плавильщиков, нужно было не только взглянуть в эту бездну, но и без колебаний нырнуть в нее. Утонуть в пустоте. Разрешить тьме сомкнуться над головой, наполнить уши и глаза, запечатать горло и погрести себя в пустом, бессмысленном конце всего сущего.

Но именно там находились плавильщики. Все каким-то образом возвращалось к ним. Плавмассив был их телом, или телами, или же средой их обитания; плавмассив был действующим веществом в «коронах» Рабов. Именно его кристаллы управляли мозгом Раба и запускали процесс самоуничтожения. Именно из плавмассива в основном и состояла вся база Коллапсара. Именно через эту кристаллическую сеть человек, некогда бывший Рукой Императора, заразил Люка унынием.

И с ее помощью он хочет похитить тело Леи.

А сейчас они все пребывали во тьме – и не просто во тьме, но во Тьме.

И Скайуокер страшился.

Страшился того, что Тьма существует. И что на самом деле существует только Тьма. А все остальное, претендующее на важность, – это просто ложь, помрачение рассудка, игра, позволяющая разуму отвлечься от грядущего вечного забвения. Он провел целую вечность во Тьме и хорошо знал ее мощь.

«Все умирает, – будет она вовеки шептать в его сердце. – Со временем даже звезды сгорают».

Но если сейчас у него не хватит духа, то Лея останется во Тьме. Одна. Навечно. И Тьма поглотит ее, будто ее никогда и не было. Как она сможет спастись? Она даже не джедай – как она выберется к свету?

«Ведь именно этим и занимаются джедаи, не так ли? – подумал Люк. – Мы для этого и созданы. Мы должны нести свет».

И он собрал в кулак всю отвагу и сосредоточился на том, чтобы его связь с Силой была как можно прочнее. Если уж он собрался полностью погрузиться в абсолютное отрицание света, то нужно явиться туда, принеся свет с собой.

Прикоснувшись сознанием к горизонту событий черной дыры теневой сети в своем теле, он скользнул за порог и без оглядки нырнул во Тьму.

* * *

Ник, не переставая морщиться, сбросил балахон Макабра и стал натягивать на свое истерзанное тело запасной летный комбинезон. Эона смотрела на него, сочувственно вздрагивая при каждой его гримасе:

– Эй, ты ранен?

– А?

– У тебя как будто что-то болит. Может, тебе нужна бакта?

– Возможно, – признал он. – А может бакта вылечить тяжелый случай болезни под названием «он слишком стар для всего этого дерьма»?

– Ах. – Она приобняла его за плечи. – Ты такой ребенок.

– Ага. Ребенок, которого несколько дней молотила дубинками свора поддатых гаморреанцев.

Она едва заметно кивнула в сторону коленопреклоненного Скайуокера, чья левая ладонь наполовину погрузилась в камень.

– А когда ты собирался ему рассказать? – тихо спросила она.

– Рассказать о чем?

– О Каре, – напомнила она. – Ты же слышал, что Соло сказал о человеке, который унес принцессу со смазливым личиком. Это был Кар Вэстор – кто ж еще?

Ник нахмурился:

– Это был не Кар, а Коллапсар.

– В