Мужские разговоры за жизнь - Дмитрий Пучков

– Дмитрий, а Вы к творчеству Василия Шукшина, писателя, как относитесь?

– Строго положительно. Мега-талант.

– Гоблин, а кого еще, по-твоему, можно поставить в один ряд с такими великими людьми современности – Солженицыным и Сахаровым?

– Ставить их надо на дно выгребной ямы.

– Хм, признаться, что дал согласие сотрудничать с органами – это довольно смело, тем более для человека, позиционирующего себя как «борца с режимом». Не находишь?

– Это ты меня как коллегу спрашиваешь, я правильно понимаю? Или это ты задаёшь вопрос как лох чилийский, не имеющий представления о предмете?

– И потом, если он действительно реально не сотрудничал, а только поддался на давление?

– Это как?

– Какое тогда имеет значение какая-то бумажка?

– Это о чём?

– Да и многие ли из тех, кто сейчас подтявкивает тут, на форуме, нашли бы в себе смелость устоять?

– Да никто, конечно. Все до единого кругом – предатели, стукачи да твари вербованные.

– Я сильно сомневаюсь. В том числе и за себя…

– А я за тебя не сомневаюсь. С двух предложений видно – аморальная гнида, способная на всё.

– Конечно, если следовать уголовной философии, то да, типа запомоился. Но разве имеет значение для нормального человека мнение уголовников?

– Дол…б ты.

– Ничего не поделаешь, да, я – дебил. Представьте себе.

– Сначала не мог представить, а теперь – смог.

– За что парень, с которым ты говорил выше, удостоился такой чести?

– Угадай с трёх раз.

– По моему мнению (предвижу ответ: малолетнего дол…ба) это были нормальные вопросы нормального человека, не замороченного милицейскими и уголовными тонкостями.

– Сынок, вот у тебя под ником написано – «подросток». Это значит, что ты в массе постов обозначил себя как малолетнего дурачка. Если тебе в твои 15 лет что-то непонятно – ты, сынок, поди, спроси у папы, если он у тебя есть. Оно, конечно, сомнительно, что он тебе что-то сможет объяснить – раз уж таким дурачком тебя вырастил. Но вдруг? А пока не объяснил, ты дурость свою окружающим старайся не демонстрировать – выглядит отвратительно.

– Понимаешь, даже стоя не дне выгребной ямы, Солженицын и Сахаров будут на голову выше подавляющего большинства тут присутствующих. Как это ни обидно.

– В выгребную яму нормальные люди, понимаешь, обычно испражняются. Она для говна то есть, в неё срут. И яма никогда не бывает «выше».

– Неплохо, кстати, зэки работали. Лет 5 назад, будучи по делам в Норильске, зашел в местный краеведческий музей. Там много документов интересных про то, как зэки под чутким руководством НКВД осваивали технологии строительства городов, шахт и заводов в условиях вечной мерзлоты. И неплохо так освоили, вроде бы первыми в мире. И только потом, когда с технологиями стало понятно, а инфраструктура налажена, стали туда всяких комсомольцев зазывать.

– Не самая светлая страница в истории родной страны.

– Насколько правдоподобны пассажи гражданина Солженицына в духе «Я только подписал бумагу»?

– Если бы он этого не делал, он бы никогда этого писать не стал.

– Можно ли было его склонить к реальному сотрудничеству, шантажируя письменным согласием?

– Ты хорошо понимаешь, что такое оперуполномоченный в лагере, чем он там занимается и что он там может?

– В самом деле, Дмитрий Юрьевич, объясните, насколько серьезна подписанная бумага?

– Серьёзнее не бывает. Это окончательная бумага, там других нет. Будучи завербованным, далее он трудился на оперчасть весь оставшийся срок.

– И могли ли действительно отправить Солженицына на шарашку и больше не использовать в качестве доносителя?

– В шарашку его направили потому, что использовать его среди уголовников смысла не было. Поэтому сам он – поехал в шарашку, а дело агентурное – в оперчасть шарашки. Так что работал и там.

– В предмете совершенно не разбираюсь, потому и задаю глупые вопросы.

– Завербованный агент используется оперчастью, т. е. подслушивает, подсматривает, и доносит в оперчасть. Существуют количественные нормы доносов, например – один в неделю. Существуют нормы оформления личных дел, где все доносы должны быть подшиты – по датам, четыре в месяц. За это исключительно строго спрашивают, и если завербовали – значит, всё по распорядку.

– Был бы благодарен, если б Вы посоветовали, что можно почитать на тему оперативной работы в лагерях.

– Это секретная спецлитература, её не продают в лавках.

– И как любить милицию родную после всего этого?

– Камрад, я тебя призываю её любить?

– Говорят, самое сильное – это психологический аспект. Т. е. подписей о сотрудничестве на документе могут и не просить, юридической силы вроде как не имеет, но сам человек чувствует, что все – он перешел черту, обязался. В «Бизнес-разведке» Доронин пишет, что важен любой документ, как-то закрепляющий в сознании факт вербовки – расписка в получении денег, первое собственноручно написанное донесение и т. д. Так ли это? Насколько соотносятся юридическая и психологическая части таких бумаг?

– Там написано, что он выбрал себе псевдоним. Это значит, было заведено агентурное дело и дана расписка в том, что он ознакомлен с тем, чем он согласен заниматься, и поставил свою подпись. Вы эта, камрады – там не детский сад, и эльфов там нет.

– Дмитрий Юрьевич, а как коренные обитатели зоны относились к политзаключенным?

– Никому нет дела до того, кто ты такой – если не насильник малолетних и пр. Как себя покажешь – так и будут относиться. Кроме того, если политзаключённые составляли основную массу – стало быть, их опасно трогать, их много. Если написано, что их гоняли – значит, их было очень мало и люди они были неважные.

– На каком они там были положении в основной своей массе?

– На обычном. Воры считают за людей только себя, с обычными зэками контактируют мало.

– Дмитрий Юрьевич, надеюсь, Вас не затруднить ответить на еще один вопрос о Сталине.

– Камрад, хорошо ли тебе понятно, что Сталин рулил страной без моей гениальной помощи?

– В школе меня учили: людей которые докладывали о войне 22 числа, Сталин расстреливал.

– Это неправда. Понятно, что расстреливали, но к войне готовились и войны ждали.

– Когда фашистские войска перешли границу – в 4 часа утра, по-моему – Сталин молчал и не верил в это.

– Это неправда. Сохранились журналы, в которых Поскрёбышев записывал, кого Сталин принимал и когда.

– Он считал это провокаций и лишь потом выступил с докладом о войне.

– Это неправда. Выступил он тогда, когда счёл нужным выступить. О начале войны объявил Молотов, а Сталин обращался к народу.

– Солдаты разбегались, потому что после репрессий 37 года…

– Это неправда. Поспрашивай знакомых, много ли среди солдат было репрессий.

– Руководящего состава почти не осталось, и он был заново набран из людей, которые к этому не имели отношения.

– Это неправда. Большинство т. н. репрессированных просто уволили из армии, на их место пришли другие. Не умели воевать – ни одна армия не умеет, пока не начнёт воевать.

– Техника была стянута на границе, и 80 процентов ее досталось немцам в первые дни войны.

– А куда её надо было стягивать? На Дальний Восток, чтобы немцам не досталась?

– Сталин не верил в войну, и в день нападения фашистов у многих солдат оружие было на чистке.