Гарри Поттер и Огненная Чаша - Джоанн Роулинг

Рон вытаращенными глазами посмотрел на Гарри.

— Что это на них на всех нашло? — вскричал он.

А Гарри в это время увидел, что в гостиную только что влезли Парватти и Лаванда. Пришло время для решительных действий.

— Подожди здесь, — велел он Рону, встал, направился прямо к Парватти и сказал:

— Парватти? Хочешь пойти со мной на бал?

С Парватти случился припадок хихиканья. Гарри терпеливо пережидал его, держа в кармане скрещенные пальцы.

— Да, ладно, пойдём, — ответила она наконец, жутко покраснев.

— Спасибо, — с большим облегчением выдохнул Гарри. — Лаванда? А ты пойдёшь с Роном?

— Она идёт с Симусом, — ответила за неё Парватти, и обе снова захихикали.

Гарри вздохнул.

— А ты не знаешь кого-нибудь, кто бы пошёл с Роном? — он понизил голос так, чтобы Рон не мог его услышать.

— Гермиона Грэнжер? — предположила Парватти.

— Нет, её уже пригласили.

Парватти обомлела.

— О-о-о-о… а кто? — с живейшим интересом спросила она.

Гарри пожал плечами:

— Понятия не имею. Так что насчёт Рона?

— Ну…. — медленно проговорила Парватти, — наверное, моя сестра сможет… Падма, знаешь её? Из «Равенкло». Я спрошу у неё.

— Это было бы здорово, — без выражения произнёс Гарри. — Скажи мне тогда, что она ответит, ладно?

И пошёл обратно к Рону, думая про себя, что этот дурацкий бал вовсе не стоит всей той суеты, которую вокруг него поднимают, а также от души надеясь, что нос Падмы Патил расположен строго по центру.

Глава 23

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ

Несмотря на то, что четвероклассникам на каникулы задали немыслимо много домашних заданий, Гарри, после окончания семестра, так и не смог заставить себя заниматься и провёл неделю, оставшуюся до Рождества, наслаждаясь жизнью вместе со всеми. Невзирая на каникулы, в гриффиндорской башне ничуть не убавилось народу; наоборот, казалось, что сама башня стала меньше, поскольку её обитатели вели себя куда активнее, чем во время семестра. Громадным успехом пользовались канарейские конфетки близнецов — первые дни каникул каждую минуту кто-нибудь да покрывался перьями. Очень скоро, однако, народ приучился относиться к предлагаемым угощениям с чрезвычайной осторожностью, на случай, если внутри спрятаны канарейские конфетки, и тогда Фред признался Гарри, что они с Джорджем подумывают изобрести что-нибудь новенькое. Гарри тут же сделал себе мысленную пометку не принимать от близнецов ничего, даже печенья. Он до сих пор не мог забыть Дудли и Помадку Пуд-Язык.

И замок, и двор давно были укрыты пушистым снежным ковром. Бледно-голубая бельстэкская карета рядом с запорошённым пряничным домиком, в который превратилась хижина Огрида, казалась огромной, холодной, мороженной тыквой. Иллюминаторы дурмштранговского корабля зеледенели, снасти побелели от мороза. Домовые эльфы подавали разнообразные вкусные блюда — сытное, горячее тушёное мясо, пряные пудинги — и только одна Флёр Делакёр находила поводы для недовольства.

— Ета 'огвагцевская еда такая тьяжёлая, — как-то раз услышали её ворчание ребята, выходя после ужина из Большого зала (Рон прятался за Гарри, чтобы Флёр его не увидела). — Я не вльезу в пагадную 'обу!

— Скажите, пожалуйста, какая трагедия! — взорвалась Гермиона, когда Флёр вышла в вестибюль. — Не слишком ли много она о себе воображает, эта барышня?

— Гермиона, а с кем ты идёшь на бал? — невпопад спросил Рон.

Он неустанно задавал ей этот вопрос в самые неожиданные моменты, надеясь, что как-нибудь застанет Гермиону врасплох и тогда получит ответ. Гермиона же только нахмурилась и ответила:

— Не скажу, вы будете надо мной смеяться.

— Ты шутишь, Уэсли? — вмешался Малфой, случайно оказавшийся сзади. — Только не говори, что кто-то решился пригласить это на бал? Только не это длиннозубое мугродье!

Гарри с Роном дружно развернулись на месте, а Гермиона спокойно и громко сказала, помахав кому-то за спиной у Малфоя:

— Здравствуйте, профессор Хмури!

Малфой побледнел и отскочил назад, дико озираясь — но Хмури всё ещё сидел за учительским столом, управляясь с тушёным мясом.

— Экий ты, оказывается, трусливый хорёк, Малфой, — уничтожающе бросила Гермиона, и они с Гарри и Роном со смехом стали подниматься по мраморной лестнице.

— Гермиона, — Рон, искоса погладев на неё, вдруг наморщил лоб, — а твои зубы…

— Что мои зубы? — спросила она.

— Ну… они как-то изменились… я только что заметил…

— Конечно, изменились! А ты что хотел, чтобы я оставила себе эти бивни, которыми наградил меня Малфой?

— Нет, я имел в виду, что они изменились по сравнению с тем, какими были до его заклятия…. они такие… прямые и… и… нормального размера.

Гермиона вдруг очень хитро улыбнулась, и тогда Гарри тоже заметил: эта улыбка отличалась от той, какой он её помнил.

— Дело в том… я тогда пришла к мадам Помфри, чтобы их уменьшить, а она поставила передо мной зеркало и велела сказать, когда зубы станут такими же как раньше, — объяснила Гермиона. — И я просто… остановила её чуточку позже. — Она заулыбалась ещё шире. — Мама с папой вряд ли обрадуются. Я уже миллион лет умоляла их позволить мне уменьшить себе зубы, а они настаивали, чтобы я продолжала носить скобки. Понимаете, они же зубные врачи, они считают, что зубы и магия — две вещи… Смотрите-ка! Свинринстель вернулся!

На вершине запорошённых волшебным инеем перил часто-пречасто трепыхал крылышками крошечный совёнок. К его ноге был привязан пергаментный свиток. Проходившие мимо школьники показывали на него пальцами и смеялись, а какие-то третьеклассницы даже остановились и принялись восклицать: «Ой, смотрите, какая крошка! Ну разве не прелесть!»

— Дурак пернатый! — зашипел Рон, бросаясь вверх по лестнице и хватая птичку. — Письма надо носить прямо адресату, понял? А не устраивать из этого представление!

Свинринстель, чья маленькая головка едва высовывалась из кулака Рона, ответил радостным уханием. Третьеклассницы были шокированы.

— Идите отсюда! — напустился на них Рон, замахиваясь кулаком, в котором держал Свинринстеля. Тот так и зашёлся от счастья. — Вот — держи, Гарри, — вполголоса добавил он. Третьеклассницы с видом оскорблённого достоинства бросились прочь. Рон снял письмо Сириуса с лапки Свинринстеля, Гарри спрятал его в карман, и они поспешили в гриффиндорскую башню, чтобы поскорее прочитать его.

Находившиеся в общей гостиной гриффиндорцы были слишком озабочены тем, чтобы выпустить излишки каникулярного пара, у них не было времени обращать внимание на других. Гарри, Рон и Гермиона сели подальше от остальных у тёмного окна, постепенно засыпаемого снегом, и Гарри стал читать:

Дорогой Гарри!

Поздравляю с успешным завершением первого состязания! Не знаю, кто поместил в чашу твою заявку, но только он сейчас должен быть жутко недоволен! Сам я хотел предложить использовать Конъюнктивное заклятие, потому что глаза у драконов — самое слабое место…

— Это то, что сделал Крум! — прошептала Гермиона.

…но ты придумал ещё лучше, я просто в восторге.

Однако, не расслабляйся, Гарри. Это было всего лишь первое испытание; у тех, кто вовлёк тебя в участие в Турнире, будет ещё много возможностей причинить тебе вред, если они захотят. Держи глаза открытыми — особенно, когда рядом тот, о ком мы говорили — и сосредоточься на том, чтобы не вляпаться в неприятности.

Непременно пиши мне, особенно если случится что-то необычное.

Сириус

— Он прямо как Хмури, — тихим голосом заметил Гарри, пряча письмо во внутренний карман, — «Неусыпная бдительность!» Можно подумать, я расхаживаю по школе с закрытыми глазами, натыкаясь на стены…

— Но он прав, Гарри, — сказала Гермиона, — у тебя впереди ещё целых два состязания. И тебе, знаешь, действительно нужно подумать над яйцом, попытаться разгадать эту загадку…

— Гермиона, у него впереди ещё сто лет! — напал на неё Рон. — Хочешь поиграть в шахматы, а, Гарри?

— Давай, — охотно согласился Гарри. Потом, заметив выражение лица Гермионы, добавил:

— Да ладно тебе! Как, по-твоему, я должен думать над ним, когда кругом так шумно? Я даже не услышу его завываний.

— Да уж, не услышишь, — вздохнула она и села смотреть шахматный матч, завершившийся тем, что Рон при посильном участии двух отчаянно храбрых пешек и одного очень жестокого слона поставил Гарри потрясающий мат.

***

В рождественское утро Гарри проснулся внезапно. Не понимая, чем вызвано такое резкое возвращение из мира грёз, он открыл глаза и увидел, что на него из тьмы светят огромные, круглые, зелёные фонари, и что они находятся очень близко, практически у самого его носа!

— Добби! — вскричал Гарри, отшатнувшись от эльфа с такой силой, что чуть не упал с кровати. — Не делай так никогда!