Собрание сочинений. Том 1. Второе распятие Христа. Антихрист. Пьесы и рассказы (1901-1917) - Валентин Павлович Свенцицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лия (входит и останавливается на пороге). Может ли пастор сейчас ехать со мной? На полчаса. По очень важному делу.
Пастор (спокойно). Едемте.
Действие второе
Комната первого действия. В отворённое окно виден сад. Листья на деревьях жёлтые. В комнату падают яркие лучи солнца.
Тора (одетая, в шляпе, надевает перчатки). Я сейчас же вернусь домой.
Пастор. Да-да… Не заходи, пожалуйста, никуда. Я должен всё знать сейчас же.
Тора. А если он откажется со мной разговаривать?
Пастор. Ты думаешь, это возможно?
Тора. Нет, но всё-таки?
Пастор. Ты скажи тогда, что я прошу его приехать ко мне.
Тора (подходя к пастору). Как мне жутко… Что-то случиться должно.
Пастор (с некоторым раздражением). Полно. Ничего не может случиться. Я достаточно силён.
Тора. Точно на нас надвигается…
Пастор. Не пророчествуй, пожалуйста.
Тора. Не сердись, милый. Не будем ссориться в такое время.
Пастор. Я не понимаю тебя! Почему «такое время»? Ведь ничего же не случилось. Глупая неприятность, больше ничего.
Тора. Ну, если так, я буду совсем спокойна.
Пастор. Конечно, конечно, будь спокойна. И главное – иди скорее. Нужно всё выяснить.
Тора. Ну, поцелуй меня на прощанье.
Пастор (целует). Полно же малодушничать.
Тора. Прощай. Я теперь совершенно спокойна.
Уходит. Пастор садится на диван. Пауза. Звонок. Через комнату проходит Терезита. Голос Лии в прихожей: «Один?» Голос Терезиты: «Одни».
Лия (входит сияющая. От неё веет здоровьем и молодостью. На ходу она снимает высокую шляпу). Вот невежа! Извольте встать в моём присутствии. Вы думаете, я подойду и нежно вас поцелую. Нет, довольно. Поухаживайте и вы немножко. Ну-с!
Пастор медленно встаёт и идёт к Лие.
Лия (пятясь назад, смеётся). Какой деревянный! Боже мой, какой деревянный! Да проворней же, господин пастор! Иначе я убегу от вас… Догоняйте!.. А то поздно спохватитесь.
Пастор. Будет, Лия.
Лия. В меланхолии! А на дворе такое солнце, такое солнце! Воздух свеж, как морская волна. Словно плаваешь в нём. И небо совсем чистое.
Пастор (молчит).
Лия. Не хмурьте ваших бровей… Я вас совершенно не боюсь… совершенно не боюсь!.. (Быстро подходит к нему. Встревоженно.) Что с тобой?
Пастор. Ничего особенного. У меня маленькая неприятность.
Лия. Тебя ревнует Тора?
Пастор (холодно). Оставь её в покое.
Лия. Говори, какая неприятность.
Пастор. Да нет, вздор… Запри двери, и будем с тобой веселиться. Я хочу забыть об этом вздоре. Хочу всё забыть, забыть!
Лия быстро идёт и запирает дверь.
Лия. Я тебя буду развлекать.
Пастор (улыбаясь). Посмотрим, как ты будешь меня развлекать.
Пастор садится в кресло, Лия напротив него на диван. Берёт его за руки.
Лия. Ну, слушай. Больше всего ты любишь самого себя. Отсюда ясно, что развлечь тебя можно лучше всего, говоря о тебе.
Пастор (улыбается). Это хитрость.
Лия. Какая хитрость?
Пастор. Конечно, хитрость. Тебе просто хочется со мной говорить обо мне.
Лия (громко смеясь). Почему ты узнал? Почему ты узнал?
Пастор. Ты в меня влюблена…
Лия. Это к делу не относится.
Пастор. Очень даже относится. Потому тебе и хочется говорить со мной обо мне.
Лия. Рассказывай: это интересно.
Пастор. И разумеется, начнёшь фантазировать… Описывать совсем не то, что есть, а то, что бы ты «хотела». Мужчине в таких случаях остаётся разыгрывать комедию под влюблённого суфлёра. Чтобы суфлёр пришёл в восторг от своего собственного произведения.
Лия (смеясь). Вот хитрюши! Но это же Бог знает что такое! И все мужчины это знают?
Пастор. Все чувствуют.
Лия. А ты научен долгим опытом?
Пастор. Да.
Лия. У тебя очень, очень много было любовниц?
Пастор. Много.
Лия. Ну сколько? десять?
Пастор. Перестань говорить глупости.
Лия. Всё равно. Я знаю, что у тебя их было много. И знаю почему: ты удивительный.
Пастор. Дальше.
Лия. Пожалуйста, не воображай. Ты совершенная загадка. Но я даже не хочу тебя разгадывать. Мне безразлично, кто ты. Я в тебя влюблена самым безнравственным образом. А через месяц брошу.
Пастор. Да, мы скоро расстанемся.
Лия. Знаешь, я тебя совсем не ревную.
Пастор. Знаю.
Лия. Почему?
Пастор. Ревность – чувство собственности, а я никому не принадлежу.
Лия. Никому?
Пастор. Никому.
Лия (с недоброй нотой). Ты всех обманываешь.
Пастор. Одного себя.
Лия. Ты надо мной издеваешься, кажется…
Пастор. Ты в странном настроении, Лия.
Лия. Ты обманываешь Тору.
Пастор. Нет… я её люблю.
Лия. Ты от неё скрываешь свои связи.
Пастор. Из любви к ней. У неё для моей правды не хватит сил.
Лия. А если она узнает?
Пастор (в сильном волнении). Она никогда не узнает этого.
Лия. Когда-нибудь тебе придётся расплачиваться за свою жизнь.
Пастор. Моя жизнь – сплошная расплата.
Лия. За что?
Пастор. Вот этого-то я и не знаю.
Лия. Должно наступить возмездие.
Пастор. Оно наступает каждый день.
Лия. Только подумай, сколько ненависти поднимется против тебя, если узнают, что ты всех дурачил. Этого не прощают.
Пастор. Я никого не обманываю. Никого. Я таков, каким они меня знают. Я не обязан говорить всему свету, что бываю другим. Это моя тяжба…
Лия. С кем?
Пастор. Не знаю.
Пауза.
Лия. Я не понимаю, как до сих пор никто ничего не знает. Тебе помогает нечистая сила.
Пастор (очень серьёзно). Может быть.
Пауза.
Лия. Не понимаю…
Пастор. Ну, скажи по правде… разве когда-нибудь ты могла бы рассказывать о наших отношениях?
Лия (решительно). Никогда!
Пастор. Наверно?
Лия. Наверно!
Пастор. Ты можешь дать мне честное слово?
Лия. Могу.
Пастор (с возрастающим волнением). И если будет ходить по городу такая сплетня, она не будет иметь под собой никакой фактической почвы?
Лия (заражаясь его волнением). Никакой!
Пастор. Простая догадка… то есть та же клевета, только, по несчастию, совпадающая с фактом.
Лия. Ну конечно. Что с тобой? Что случилось? Ты мне должен сказать.
Пастор. Ничего, ничего. Мне показалось, что мелькнул синий огонь угара.
Лия. Что ты говоришь?
Пастор. Я тебя люблю… ты красавица… от тебя сегодня пахнет левкоем.
Лия. Ты какой-то совсем особенный. (Смотрит на него внимательно.) Совсем особенный.
Пастор. Ну, довольно. Давай продолжать разговор.
Лия. О тебе?
Пастор. О чём хочешь!
Лия. Хочу о тебе. Скажи по правде, тебе не кажется странным, что ты говоришь с кафедры всякие возвышенные вещи, а в тебя влюбляются самым подлым
