Недотрога в моей постели - Яна Невинная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я думал, что ты уйдешь, как только вся грязь вылезла наружу…
Он переживал за меня, поняла я вдруг, только за меня, даже не задумываясь о том, что должно волновать в первую очередь. Его детище облили с ног до головы помоями, чуть не лишили будущего и опорочили его самого, а он переживает за меня и мое душевное спокойствие.
Сердце замерло в груди, ее сдавило чем-то невидимым, но очень сильным, что мешало дышать.
Я поняла, что можно порой задохнуться от чувств и они могут переполнить настолько, что вытеснят всё самое дурное и гадкое. Мне стало не важно, что происходит вокруг, я хотела только одного — чтобы Максиму стало сейчас легче.
Но у нас было всего лишь несколько минут, потому что волнение вокруг нарастало. Что-то происходило. Я знала, что скоро к нам подойдут и потребуют каких-то действий и ответов. Поэтому хотела сказать самое главное.
— Максим, что бы ни случилось, я с тобой, я люблю тебя, слышишь! — сказала я тихо, держа лицо в своих руках, глядя прямо в глаза, в которых от моих слов зажегся огонек.
— А я не могу без тебя, — проговорил он глухо, беря мою ладонь в свою и целуя пальцы. — Пожалуй, и не отпустил бы, если бы решила убежать. Поймал бы, привязал к себе любыми способами, потому что ты моя.
И это было тем самым признанием, которого я так ждала. Не пресловутые, банальные три слова, которые, я была уверена, услышу еще не раз. А признание, идущее из самой глубины души.
Я знала, что мы есть у друг друга, преодолеем любые преграды, которые не важны тем, кто обрел настоящую любовь и прошел сквозь тернии, сумев забыть страшное прошлое…
* * *Потом было много чего. Деньги всё же собрали, в прессу не просочилось никаких грязных слухов. Злоумышленником оказался мой бывший муж Слава Бочкин, который настолько помешался на мести, что сначала действовал сгоряча, попытавшись застрелить Максима, а потом сыграл по-крупному.
Почему его не обнаружили ни Максим, ни Александр, ни Турок? Да потому что искали, грубо говоря, по верхам, по своим связям, не ожидая, что какая-то мелкая сошка, да еще и затаившаяся, сможет по-крупному навредить.
Охрана на благотворительном вечере обращала внимание на подозрительные лица, которые могли что-то испортить, поджечь, выстрелить, отравить и всё такое прочее.
Но мы не подозревали, что Бочкин загримировался и прошел по билету внутрь не для того, чтобы навредить физически, а чтобы стать свидетелем краха и отдать деньги заранее подкупленным техникам.
Он даже продал вторую доставшуюся от бабушки квартиру, чтобы собрать сведения, устроить за нами слежку и смонтировать фильм. Договорился с Олей и Светой, которые тоже мечтали отомстить.
Выяснилось, что в их планы также входило натереть наши с Лизой скрипки полиролью для мебели, испортить струны, но бдительность охраны помешала им совершить злодеяние.
Девушки не остались без наказания и помимо соучастия попали по статье под следствие, поскольку продавали свои интим-услуги в соцсети.
Хотя, может быть, и не продавали, меня мало волновали их жизненные перипетии. Мы с Максимом готовились к свадьбе и отрешились от проблем, с головой уйдя в свадебную чехарду.
Лишь получали сведения от Александра, которые не переставая снабжал нас информацией, стоя на страже благополучия семьи.
Илона стала звездой, как и обещала, сменяла множество мужчин и модных домов, пропагандировала чайлдфри-движение и много путешествовала. Она не трогала нас, а нам не было дела до нее.
Антонио Пазолини так и остался мне хорошим другом и долго еще называл своей музой, и порой мы плодотворно сотрудничали.
С Натальей мы все поддерживали отношения холодной войны, и было ясно, что доверительных семейных отношений у нас не получится, но без жертв в нашей сложной истории не обошлось бы.
Завтра я стану женой Максима Суворова. И самой счастливой женщиной на свете.
Эпилог
Спустя восемь лет
— Вознесенская? Филиппова? Здравствуйте, девочки, — голос из прошлого донесся до меня сзади, и мы с Лизой обернулись. Нагруженные пакетами после шопинга по торговому центру, мы медленно брели вдоль запруженной толпой улицы, выглядывая наших любимых чад.
Дети носились друг за другом, играли в снежки и восхищенно ахали, увидев очередную гирлянду, обвитую вокруг дерева.
За нашими спинами стояла Татьяна Георгиевна, постаревшая, но всё с такими же суровыми чертами лица, как и прежде. Несгибаемая женщина, которой мы были благодарны, но с которой отчего-то потеряли связь после окончания консерватории.
Как и с Альбертом Романовичем. Искреннее желание поддерживать отношения почему-то всегда наталкивается на множество препятствий.
И главное — это дети и бесконечная рутина, связанная с ними. Приятная, но почти не оставляющая сил ни на что другое.
— Здравствуйте, Татьяна Георгиевна, очень приятно вас видеть, — с улыбкой обратилась я к преподавательнице, не желающей называть нас с Лизой по новым фамилиям. — Закупаетесь перед Новым годом?
— Да, решила к дочке в Германию поехать на Рождество. Подарки выбираю ей и внукам. А вы? — спросила она, с любопытством оглядывая разнообразные пакеты в наших руках и замечая взгляды, которые мы то и дело бросали на детей. — Боже мой, это ваши дети? — воскликнула она в удивлении и устремилась к ним. Пожав плечами и переглянувшись, мы последовали за ней.
— Здравствуйте, дети, — строго проговорила Татьяна Георгиевна, и от ее голоса даже у меня пробежался озноб по позвоночнику, фантомная боль возникла в пальцах, по которым преподавательница любила бить в гневе.
— Здравствуйте, — тихонечко пропищала моя Соня, как маленькая мышка, увидевшая грозную кошку, и удивленно распахнула большие голубые глаза, так похожие на глаза своего отца. Лизин сын Кирилл упорно молчал, как обычно он делал, когда что-то было не по его.
А ему явно не понравилось, что какая-то строгая незнакомая тетя, похожая на Снежную королеву, прервала их с Соней возню. В шесть лет так сложно понять, что
