Восстание - Радмила Александровна Ёлкина

пыталась улыбнуться ему, но у меня ничего не выходило. С Викой сидеть было спокойнее, а Макс снова принес с собой переживания. И когда моя жизнь станет хоть чуточку проще и спокойнее?

– Может, сходишь на обед? Ты давно не ела.

– Я не голодна, – задумчиво ответила я и поджала губы. – Ты поедешь со мной на восстание?

– Ты действительно этого хочешь, Таня? Может быть, Игорь прав, что не хочет нас отпускать…

– Он просто трусит! – процедила я сквозь зубы. – Никогда не думала, что увижу в нем труса. Это все равно, что волк с заячьей душой. С виду такой грозный, непоколебимый, а на самом деле!..

– Ты устала, слишком много событий с утра. Да еще этот поход. Тебе просто надо отдохнуть, а потом все хорошенько обдумать. Не собираешься же ты уже завтра ехать на это восстание!

– Ты теперь на стороне Игоря? – недоумевала я. – Отговаривайте меня сколько хотите! Господи, неужели так трудно понять, чего я хочу? Я просто хочу либо свободы, либо умереть за эту свободную жизнь, а не торчать всю свою жизнь в этом бункере, черт возьми! Это так трудно понять?! – из глаз моих потекли слезы, которые я не сумела сдержать. – Оставайся здесь, если хочешь. Ты вовсе не обязан ехать со мной, ведь жертвовать своей жизнью – это слишком рискованно для таких жалких людей, как вы с Игорем! Только и слышно от вас, что повсюду опасность, сидите здесь как мерзкие крысы в канализации! Мне противно, меня тошнит от вас! – я начала всхлипывать, начала задыхаться. В конце концов, я выбежала из гаража. В итоге я закрылась в ванной. Первые полчаса меня трясло, тело мое дергалось от рыданий, а потом я сидела на полу с каменным лицом. Я была раздавлена тем, что меня не понимал тот, кто был мне дорог. Для меня это было равносильно предательству. И я уже начинала жалеть, что пару месяцев назад оставила дом, родителей и Вову. Он бы понял меня, он бы был на моей стороне, он бы никогда меня не предал. Я скучала по нему, а в памяти так и всплывали его ореховые глаза. Мне стало одиноко. Почти час я сидела в ванной и вспоминала свою прошлую жизнь. Мне первый раз захотелось повернуть время вспять и оказаться в 104–ом городе, на полях с Варей. Мне хотелось сбегать ночью из дома, чтобы просто встретиться с Вовой. И совсем было уже не важно, что это было опасно. Казалось, за эти месяцы для меня слово опасность перестало иметь какое–то значение. Я стала делать все, что было опасным. У меня уже была привычка – не обращать внимания на риск.

В дверь постучали. Я отвлеклась от своих мыслей, и поэтому я огорчилась. Не хотелось возвращаться снова в эту чертову жизнь, которая уже казалась такой бессмысленной. Хотя нет, смысл был. Я должна была поехать на восстание.

– Таня, открой дверь! – долбился Максим. Я только сейчас поняла, что он где–то минут пять долбиться в эту дверь. Мои мысли стали поглощать меня, уводить из этого реального мира. Может, оно и к лучшему. Я встала и открыла, наконец, ему дверь. – Что за истерики? – он закрыл нас снова в ванной. Я вспоминала, что говорила ему час назад. Я называла его жалким и трусливым. Я чувствовала к себе отвращение за то, что из–за своей нестабильной психики столько всего сказала ему. Он что–то говорил мне сейчас, но я не слышала его. – Ты меня слышишь вообще? – только и сумела расслышать я. Еще я начала слышать его тяжелое дыхание. Он бежал. Только зачем?

– Ударь меня, – сказала я ему. Было ясно, что он не понимал, чего я от него хочу. – Я столько всего наговорила тебе. Извини меня. Я просто…

– Я все понимаю, я и сам уже в последнее время срываюсь. Просто все это нужно как–то пережить, преодолеть этот момент. И я хотел предложить тебе отдохнуть хотя бы сегодня от всего этого, – он взял меня за руку, открыл дверь ванной комнаты и куда–то повел. Через минуту мы были на кухне, которая была пуста, так как обед уже прошел. Я не понимала, как эта жалкая кухня помогла бы мне отдохнуть. Максим отпустил мою руку и направился к какому–то столу. Там стояло радио. Оно ужасно шипело, но потом начала раздаваться музыка. Я закрыла глаза и села на ближайший стул. – Я звал тебя не для того, чтобы ты здесь просто сидела, – весело сказал мне Макс. Я открыла глаза.

– В каком смысле?

– В прямом, – он резко потянул меня за руки, и я уже очень близко стояла рядом с ним. Так близко, что чувствовала, как у него снова колотилось сердце. При этом он как–то странно двигался. Для меня это все казалось довольно странным. – Не стой как дерево, ну!

– А что мне делать?

– Неужели ты никогда не танцевала? – ответил он вопросом на вопрос. Он отпустил меня, направился к радио и выключил его.

– Танцы! – грустно усмехнулась я. – Может быть, в правительстве каждый день устраивают балы и танцевальные вечера, но это точно не про нас. Разве ты не знаешь, что нам даже музыку запрещено слушать?

– Я знаю, но… как можно жить без танцев, без движения? Я обожал в детстве танцевать под джаз.

– Джаз, – задумчиво произнесла я. – Я не знаю этого слова.

– Необязательно знать жанры музыки. Достаточно закрыть глаза, проникнуться ею, чувствовать ритм и делать то, что хочет делать твое тело под эту музыку. Давай попробуем?

– Что?! – удивилась я. – Нет, не надо. Мне и без танцев нормально жилось, – но Максим меня не слушал, он вновь настраивал радио. Снова раздалась музыка.

– Закрой глаза, – я повиновалась. – Теперь опиши музыку, которую ты слышишь. Скажи мне, какая она, что ты чувствуешь.

– Эта музыка довольно быстрая, живая…

– Что ты представляешь себе, когда слышишь ее?

– Огонь, – невольно я начала отбивать ритм ногой. – Но я не могу двигаться как пламя.

– Этот огонь должен быть внутри тебя, – улыбнулся мне Максим, когда я открыла глаза. – Теперь… – он взял меня за талию, поднял над землей и быстро прокружил несколько секунд. У меня закружилась голова, но Максим заставлял меня двигаться дальше. Мне стало весело. – Так, я покажу тебе пару движений, а ты просто повторяй за мной, хорошо? – я кивнула. Я восхищалась его грациозностью, его легкостью и беззаботностью в тот момент. Мне нравилось слушать то, о чем он мне говорил. Особенно, когда начался, как он выразился, рок–н–рол. Я оживилась, это