Легенды о самураях. Традиции Старой Японии - Алджернон Митфорд

«Дом, в котором мы живем, очень невелик и неудобен во всех отношениях. Мы приказали охране обращаться с нашим пленником со всем уважением; но наши подданные, которые поставлены на стражу, терпят неудобства из-за недостатка места; кроме того, в случае возникновения пожара либо любой другой чрезвычайной ситуации, помещение настолько мало, что оттуда будет трудно выбраться. Следовательно, мы подумываем о добавлении комнаты к изначальному зданию так, чтобы охрана могла в любое время свободно входить и выходить, и в том случае, если при возникновении пожара или чего-то иного нам придется покидать дом, мы могли бы сделать это без каких-либо затруднений. Мы просим Вашего совета по этому вопросу».

Когда самурай должен совершить харакири по приказу своего феодального господина, церемония должна проводиться в одном из менее значительных усадеб этого клана. Давным-давно некий князь из клана Иноуэ, имея справедливый повод для обиды на своего управляющего по имени Исикава Тодзаэмон, и, желая наказать его, приказал ему убить себя в своей главной резиденции на Кандабаси в Эдо. Когда об этом сообщили сёгуну, было приказано перенести церемонию казни в менее значительную усадьбу в Асакусе, дабы не проявить неуважения к чести города.

Хотя харакири и нельзя назвать казнью в полном смысле этого слова, все же оно отличается от обычной казни лишь тем, что честь самурая остается незатронутой, это всего лишь вопрос ранга, обряда или церемонии. Если главная усадьба ясики[127] находится далеко от замка сёгуна, тогда харакири может иметь место там, но только если не возникает никаких возражений, чтобы оно произошло в менее значимом месте. В наши дни, когда даймё приговаривает кого-либо к харакири, церемония обычно имеет место в одной из его менее значительных усадеб. Обычно выбирается открытое место рядом с площадкой для выездки лошадей, и приготовления зачастую сокращаются в соответствии с обстоятельствами.

Когда вассалу неожиданно приказывают совершить харакири во время путешествия, для этого снимают храм или святилище. В таких случаях можно использовать грубые татами, отделанные тонкой рогожей, или обычные циновки. Если ранг преступника позволяет ему носить оружие, расстилают кожаное покрытие при возможности без труда его достать.

При отрубании головы, в соответствии с древним обычаем, спереди на горле оставляли полоску кожи, чтобы пучок волос магэ оставался откинутым назад. В древние времена, когда церемония проходила в саду, расстилали кожаное покрытие. Раньше для совершения приговоренным харакири довольно часто снимали храм. Сомнительно, можно ли это сделать в настоящее время. Об этом следует заранее осведомиться у какого-нибудь компетентного лица, чтобы выяснить, какой вид церемонии следует принять.

В эру Камбун (1661–1673 гг.) некий князь Сакаи, путешествуя по территории Бисю, снял храм или святилище для одного из своих подданных, чтобы он совершил там харакири, и вот таким образом дело было завершено.

О церемониях, соблюдаемых при харакири человека, переданного под надзор даймё

Когда человеку правительство приказывает вспороть себе живот, общественные надзиратели (цензоры), которые назначаются выступать в качестве свидетелей кайсяку, пишут даймё (князю), под надзор которого передается преступник, чтобы сообщить ему, что прибудут в его усадьбу по общественному делу. Это послание подписывает непосредственно главный надзиратель, а посылает помощник надзирателя, на него получают соответствующий ответ. Перед церемонией свидетели посылают помощника надзирателя осмотреть место, взглянуть на план дома и взять список людей, которые должны присутствовать при харакири. Он также имеет беседу с кайсяку, или секундантами, и проверяет их знание и умение проведения церемонии. Когда все приготовления закончены, он отправляется за надзирателями, и они все вместе следуют на место казни, облаченные в пеньковые церемониальные одежды. Слуг в усадьбе собирают, чтобы они почтительно поклонились надзирателям во дворе перед усадьбой, а господин, которому вверили преступника, выходит на парадное крыльцо, чтобы встретить их и сопроводить в переднюю гостиную. Затем главный надзиратель объявляет хозяину усадьбы, что он пришел, чтобы зачитать приговор тому, кто приговаривается к совершению харакири, и что прибыл надзиратель, исполняющий роль кайсяку, чтобы засвидетельствовать приведение приговора в исполнение. Владелец усадьбы спрашивает, ожидают ли от него личного присутствия при казни, а также осведомляется, будет ли выполнена просьба родственников или членов семьи преступника о возвращении им останков после казни, после чего он объявляет, что отдаст приказ, чтобы все подготовили, и покидает комнату. Перед надзирателями ставят чай, курительные принадлежности и засахаренные фрукты, но они отклоняют угощение до тех пор, пока не исполнят свой долг. Младшие чиновники следуют тому же правилу. Если надзиратели выражают желание увидеть место казни, слуги показывают им дорогу, а владелец усадьбы сопровождает их. Однако при этом его может заменить один из его каро, или советников. Затем они возвращаются и занимают свои места в гостиной. После того как все приготовления сделаны, хозяин усадьбы ведет надзирателей к месту, где будет зачитываться приговор, и по этикету им следует носить и большой и малый мечи.[128] Хозяин усадьбы занимает свое место с одной стороны на возвышении, младшие надзиратели сидят по обе стороны ниже его. Советники и остальные чиновники даймё также занимают свои места. Один из присутствующих советников, обращаясь к надзирателям, не двигаясь со своего места, спрашивает, когда следует привести заключенного.

Перед этим слуги в усадьбе отправляются в помещение, где содержится заключенный, чтобы сообщить ему о том, что, как только прибудут надзиратели, ему следует переодеться, и охранники приносят ему смену одежды на большом подносе. Как только он заканчивает свой туалет, свидетели выходят вперед и занимают свои места в установленном порядке, после чего вводят заключенного. Впереди него идет один человек – вассал четвертого ранга в чине моногасира (капитан), который носит только короткий (малый) меч, но не длинный. Шесть человек исполняют функцию охраны, они должны быть пятого или шестого ранга. Они идут по обе стороны от приговоренного. За ними следует один человек, который должен быть в чине ёнина (советник ранга кайсяку). Когда они доходят до места, возглавляющий процессию сворачивает в сторону и садится там, а шесть охранников садятся по обе стороны от заключенного. Офицер, который следовал за ним, садится позади него, а главный надзиратель зачитывает приговор.

Когда приговор зачитан, приговоренный покидает помещение и снова переодевается, а главный надзиратель немедленно покидает усадьбу. Но хозяин усадьбы не провожает его до дверей. Надзиратель, выступающий в роли кайсяку, возвращается в гостиную, пока приговоренный переодевается. Как только приговоренный занял свое место, советники даймё сообщают надзирателю-кайсяку, что все готово. Он проходит к месту казни при большом и малом мечах. Хозяин усадьбы, который также носит большой и малый мечи, занимает свое место с одной стороны. Младшие надзиратели и советники сидят напротив главного надзирателя, они носят только малый меч. Помощник кайсяку приносит на подносе кинжал кусунгобу или малый меч вакидзаси и, положив его перед приговоренным, отходит в сторону. Когда приговоренный наклоняет голову, его главный секундант отрубает ему голову, которую сразу же показывают надзирателю. Тот опознает ее и сообщает хозяину усадьбы, что удовлетворен, и благодарит его за беспокойство. Тело, как оно лежит, закрывают белой ширмой, которую устанавливают вокруг него, а затем возжигают благовония. Свидетель покидает место казни.

Даймё сопровождает его до крыльца, а подданные кланяются ему во дворе, как и прежде. Слуги, которым следует присутствовать на месте казни, это: один или два советника (каро), два или три советника кайсяку (ёнинов), два или три моногасира, один главный капитан моногасира в усадьбе (русуи), шесть охранников, один главный секундант, два помощника кайсяку, один человек, несущий благовония, которому не нужно иметь чина, – любой самурай подойдет. Они помогают устанавливать белую ширму.

Обязанности захоронения тел и приведения усадьбы в порядок возлагаются на четырех человек, их выбирают из самураев среднего или низшего ранга. Во время исполнения своих обязанностей они подворачивают свои нагаба-кама и не носят ни большого, ни малого меча. Их имена предварительно посылаются надзирателю, который выполняет обязанности свидетеля, и младшим надзирателям, если они того пожелают. Перед прибытием главного надзирателя подготавливаются необходимые принадлежности для гашения огня, привлекают пожарных,[129] а офицеры постоянно совершают обход, чтобы вовремя заметить и предотвратить пожар. Начиная с того момента, когда главный надзиратель входит в дом и до того времени, когда он из него выходит, никому постороннему не дозволяется входить в усадьбу. Слуги, стоящие на страже у парадного крыльца, должны быть одеты в пеньковые церемониальные платья. Все действия в усадьбе должны проводиться в соответствии с этикетом, и всему уделяется пристальнейшее внимание.