«Метаморфозы» и другие сочинения - Луций Апулей

21. Тогда она, совлекшись всех одежд, распустив даже ленту, что поддерживала прекрасные ее груди, стала к свету и из оловянной баночки стала натираться благовонным маслом, потом и меня оттуда же щедро умастила по всем местам, даже ноздри мои натерла. Тут крепко меня поцеловала, не так, как в публичном доме обычно целует корыстная девка скупого гостя, но от чистой души, сладко приговаривая: — Люблю, хочу, один ты мил мне, без тебя жить не могу, — и прочее, чем женщины выражают свои чувства и в других возбуждают страсть. Затем, взяв меня за повод, заставляет лечь без труда, как я уже был приучен; я охотно подчинился, не думая, что мне придется делать что-либо трудное или непривычное, тем более при встрече после столь долгого воздержания, с красивой женщиной; к тому же количество выпитого вина мне ударяло в голову и возбуждала сладострастие пламенная мазь.

22. Но на меня напал немалый страх при мысли, каким образом с такими огромными и грубыми ножищами я могу взобраться на нежную даму, как заключу своими копытами в объятия столь белоснежное и деликатное тело, сотворенное как бы из молока и меда, как сладкие уста, розовеющие душистой росой, буду целовать я огромным ртом с безобразными, как камни, зубами и, наконец, каким манером женщина, как бы ни сжигало до мозга костей ее любострастие, может принять детородный орган таких размеров; горе мне! придется, видно, за увечье, причиненное благородной гражданке, быть мне отданным на растерзание диким зверям и таким образом участвовать в празднике моего хозяина. Меж тем она снова осыпает меня ласкательными именами, беспрерывно целует, нежно щебечет, водя глазами, и заключает все восклицанием: — Держу тебя, держу тебя, мой голубенок, мой воробушек. — И с этими словами доказывает мне на деле, как несостоятельны были мои рассуждения и страх нелеп. Тесно прижавшись ко мне, она всего меня, всего без остатка принимает. И даже когда, щадя ее, я отстранялся слегка, она в неистовом порыве сама ко мне приближалась и, обхватив мои бедра, теснее сплеталась, так что, клянусь Геркулесом, мне начало казаться, что у меня чего-то не хватает для удовлетворения ее страсти, и мне стало понятно, что не зря сходилась с мычащим любовником мать Минотавра. Так всю ночь без сна провели мы в трудах, а на рассвете, избегая света зари, удалилась женщина, сговорившись по такой же цене о второй ночи.

23. Воспитатель мой ничего не имел против этих любострастных занятий, отчасти получая с них большой барыш, отчасти желая приготовить своему хозяину новое зрелище. Незамедлительно открывает он ему все перипетии нашей страсти. А тот, щедро наградив вольноотпущенника, предназначает меня для публичного представления. Но так как достоинство моей знатной супруги не позволяет ей принимать в нем участие, а другой ни за какие деньги найти нельзя было, отыскали какую-то жалкую преступницу, осужденную на съедение зверям, которая пред всей публикой и должна была со мной сойтись. Я узнал, что проступок ее заключался в следующем.

Был у нее муж, отец которого, отправляясь в путешествие и оставляя жену свою, мать этого молодого человека, беременной, поручил ей, в случае если она разрешится ребенком женского пола, приплод этот уничтожить. Когда, в отсутствие мужа, она родила девочку, движимая естественною материнскою жалостью, она преступила мужнин наказ и отдала ребенка соседям на воспитание; когда же муж вернулся, она сообщила ему, что новорожденная дочь убита. Но вот девушка достигает возраста, когда нужно ее выдавать замуж, тогда мать, зная, что ничего не знающий муж не может дать приданого, которое соответствовало бы их происхождению, ничего другого не находит, как открыть эту тайну своему сыну. К тому же она опасалась, как бы, исполненный юношеского жара, при обоюдном неведении, не стал бы он бегать за собственной сестрой. Юноша как примерный, почтительный сын свято исполнил и долг повиновения матери, и обязанности брата по отношению к сестре. Ни словом не выдавая семейной тайны, делая вид, что одушевлен лишь обыкновенным милосердием, он выполнил необходимый долг к своей сестре, приняв под свой кров и свою защиту горькую соседнюю сиротку и в скором времени выдал ее замуж за своего ближайшего и любимого друга, наделив щедрым приданым из собственных средств.

24. Но все это прекрасное и превосходное устройство, совершенное с полной богобоязненностью, не укрылось от зловещей воли судьбы, по наущению которой вскоре в дом молодого человека вошел дикий Раздор. Через некоторое время жена его, та, что теперь приговорена к съедению дикими зверями, начала девушку, как свою соперницу и мужнину наложницу, сначала подозревать, потом притеснять и наконец к жестоким смертельным козням уготовлять. Такое задумала злодейство.

Стащив у мужа перстень и уехав за город, она послала некоего раба, верного себе слугу, уж в силу верности своей готового на все худшее, чтобы он известил молодую женщину, будто молодой человек, уехав в усадьбу, зовет ее к себе, прибавив, что пусть она приходит без всяких спутников как можно скорее. И чтобы не произошло какой-нибудь проволочки в приходе, передала перстень, похищенный у мужа, для подтверждения слов. Та, послушная наказу брата — одной ей было известно, что это имя единственная связь между ними, — и признав его знак, который ей был показан, старательно пускается в путь, согласно приказу, без всяких сопутствующих. Но, попавшись в ловушку последнего обмана, достигла она сетей коварства; тут почтенная наша супруга, охваченная ревнивым бешенством, прежде всего обнажает мужнину сестру и зверски ее бичует, затем, когда та, узнав, в чем дело, с воплем и негодованием отвергает обвинение в прелюбодеянии, зовет на помощь брата, уверяя, что все это лживая клевета, — золовка схватывает горящую головню и, всунув ее несчастной в женские органы, мучительной предает смерти.

25. Узнав от вестников о горькой смерти, прибегают брат и муж умершей и, оплакав ее с рыданием, тело молодой женщины предают погребению. Но молодой человек не мог перенести такой жалкой и незаслуженной смерти своей сестры; до мозга костей потрясенный горем, он заболевает разлитием желчи, горит в жестокой лихорадке, так что самому ему требуется медицинская помощь. Супруга же его, которая по справедливости давно уже утратила право на это название, сговаривается с некиим доктором, известным своим предательством, который уже немало борцов одолел и мог бы составить длинный список своих жертв, и сулит ему сразу пятьдесят сестерций с тем, чтобы он продал ей какого-нибудь быстродействующего яда, сама покупая смерть для своего мужа. Столковавшись, делают вид, что приготовляют известное питье для облегчения груди и усмирения желчи, которое у докторов носит название «священное»,328 но вместо него подсовывают такое, что священным могло бы называться разве потому, что умножает подданных Прозерпины. Уже семейные собрались, некоторые из друзей и близких, и врач, тщательно размешав снадобье, протягивает чашу больному.

26. Но наглая эта женщина, желая и от свидетеля своего преступления освободиться, и обещанные деньги удержать при себе, видя чашу уже протянутой, говорит: — Не прежде, почтеннейший доктор, не прежде дашь ты дражайшему моему мужу это питье, чем сам отопьешь достаточную часть его. Почем я знаю: может быть, там подмешана какая-нибудь отрава? Такого мудрого и ученого мужа не может оскорбить, что я как любящая жена в заботах о спасении супруга прибегаю к необходимым предосторожностям.

Смущенный внезапно такой беззастенчивостью этой бесчеловечной женщины, врач, потеряв всякое соображение и лишенный от недостатка времени возможности обдумать свои действия, боясь, что малейшая дрожь или колебание вселят подозрение, делает большой глоток из чаши. Убедившись в безопасности, молодой человек допивает поднесенное ему питье. Видя, какой оборот принимает дело, врач как можно скорей хочет уйти домой, чтобы поспеть принять какого-нибудь противоядия против принятой отравы. Но бесчеловечная женщина, упрямая до преступности в раз начатом, ни на шаг его от себя не отпускала, — пока не увидим, — говорит, — мы действия этого снадобья. Насилу уж, когда он надоел ей мольбами и просьбами, согласилась она его отпустить. Меж тем тайная гибель, паля все внутренности, проникала в самую глубину; совсем больной и одолеваемый тяжелой сонливостью, еле добрел он до дому. Едва поспел он обо всем рассказать жене, поручив, чтобы, по крайней мере, плату, обещанную за эту двойную смерть, она вытребовала, и в жестоких мучениях испустил дух славный доктор.

27. Молодой человек тоже оставался в живых не дольше и, сопровождаемый притворным и лживым плачем жены, умирает с теми же симптомами. После его похорон, выждав несколько дней, необходимых для исполнения заупокойных обрядов, является жена доктора и требует платы за двойное убийство. Женщина остается себе верной, попирая все законы честности и сохраняя видимость ее; она отвечает с большою ласковостью, дает большие и щедрые обещания, уверяет, что немедленно выплатит условленную сумму, добавляя, что ей хотелось бы получить еще немножечко этого питья, чтобы докончить начатое дело. К чему распространяться? Жена доктора, вдавшись в коварные сети, быстро соглашается и, желая угодить знатной и богатой даме, поспешно отправляется домой и вскоре вручает женщине всю шкатулочку с ядом. Она же, получив матерьял, замыслила простереть кровавые руки на более широкие преступления.