Соперники - Джанет Дейли

– Третьего, – радостно отозвалась она.

Крис вернулся в гостиную, и Джексон Стюарт тут же откланялся.

– Уже поздно, а я продолжаю злоупотреблять вашим прелестным обществом. Пора идти спать, а не то у вас иссякнет терпение.

– Что вы, мистер Стюарт! – искренне возразила Энн.

– Благодарю вас. – Он взял ее руку и слегка сжал пальцы. – Я уеду рано утром, задолго до того, как вы проснетесь, миссис Морган. И навсегда сохраню воспоминания об этом вечере. Спасибо.

Он поднес ее руку к губам и задержал ее чуть дольше, чем то допускалось приличиями.

От такой дерзости на глазах у Криса и от теплого прикосновения его губ ее сердце вновь затрепетало.

– Ваше общество было чрезвычайно приятным, мистер Стюарт, – проговорила она, пытаясь дышать ровно.

Поклонившись Крису, он вышел из комнаты. Энн прислушалась к звуку его шагов, направлявшихся к лестнице, затем повернулась к Крису, чувствуя на себе его взгляд. Он смотрел на нее чересчур пристально.

– Он чрезвычайно любезен, не правда ли? – заметила она как можно более непринужденно.

– Он незнакомый человек, Энн, – напомнил Крис.

– И при этом очень симпатичный.

Верный своему слову, Джексон Стюарт уехал до того, как Энн закончила свой утренний туалет. Из окна спальни она видела, как он покидает Морганс-Уок верхом на одном из их крепких коричневых пони. Она пыталась внушить себе, что испытываемое сейчас ею щемящее чувство утраты – глупость. Однако, как бы то ни было, она не могла его преодолеть.

Спустя четыре дня Джексон Стюарт вернулся за своим жеребцом. Энн находилась в столовой, помогая Коре Мэ чистить серебро. То было препротивное занятие, однако иначе лентяйку было не заставить тщательно удалить темный налет. Заслышав неравномерный цокот копыт по лужайке, Энн нахмурилась и приблизилась к окну, смотревшему с фасада дома. Она знала, что для Келла было еще слишком рано.

При виде черного жеребца, так и норовившего перейти с рыси на галоп, она затаила дыхание. Верхом на лошади сидел Джексон Стюарт, он был в черном пиджаке и черной шляпе, а серебристый шелк его жилетки переливался на солнце. Когда он осадил беспокойного жеребца и спешился у парадного, ее вновь поразила его мужественная красота.

Он направлялся к двери! Отпрянув от окна, она быстро шагнула к выходу, но резко остановилась, с ужасом оглядывая рабочий передник, надетый поверх домашнего шерстяного платья в коричневую полоску, и перчатки, черные от окиси на серебре. Из передней донесся стук медного кольца о парадную дверь.

– Кора, открой дверь, быстро! – бросила она черной прислуге, поспешно стягивая перчатки и моля Бога, чтобы чернота не въелась в кожу.

– Да, мэм. – Стройная негритянка заторопилась вон, радуясь случаю прервать ненавистное занятие.

Энн сорвала с себя передник и, бросив его на стол вместе с перчатками, побежала к резным дубовым дверям, тут она вновь остановилась и пригладила забранные кверху волосы, дабы убедиться, что ни одна прядка не выбилась и не испортила прическу. Услышав, как Кора открывает дверь, она потерла щеки, чтобы они разрумянились. Хотя, пожалуй, в этом не было нужды – они и так горели от возбуждения. Затем, напустив на себя безмятежно-спокойный вид, она выплыла в прихожую и весело спросила:

– Кто там, Кора?

Негритянка стояла в дверях, заслоняя собой проход.

– Какой-то мистер Джексон Стюарт. Спрашивает господина Келла, а я говорю, что его сейчас нет.

Быстро приблизившись к прислуге, Энн отпустила ее коротким кивком головы и с приветливой улыбкой повернулась к стоявшему за дверью человеку, слыша, как часто бьется ее сердце. При ее появлении он сразу снял шляпу, обнажив блестящие черные волосы.

– Мистер Стюарт, какой приятный сюрприз, – сказала она. – Входите, пожалуйста. – Она шире распахнула дверь, приглашая его в дом.

Но он улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Не стоит, миссис Морган. – И голос, и взгляд, скользнувший по ней со знакомым жадным выражением, говорили о явном сожалении. – Горничная сообщила мне, что вашего мужа нет дома, я же не хочу вас компрометировать – какой-нибудь проезжающий мимо сосед может подумать, что вы принимаете поклонника в отсутствие мужа.

– Разумеется, вы правы.

Энн ощутила жар во всем теле, осознав, что это именно то, чего она хочет – не пересудов соседей, разумеется, а другого: радостного возбуждения в присутствии поклонника; притворного негодования от его комплиментов, поощряющего на новые; деланной рассеянности, когда он слишком долго задержит ее руку в своей – словом, волнующего предвкушения. После четырех лет замужества все это исчезло из их взаимоотношений с Келлом. Да, по правде говоря, ее муж никогда и не смотрел на нее так, как Джексон Стюарт – точно жаждал ее похитить.

– Не могли бы вы передать вашему мужу мою благодарность за одолженную мне лошадь и заботу о моем жеребце? – попросил Джексон Стюарт.

– Конечно, – согласилась она с чрезмерной готовностью.

– Тогда прощайте, миссис Морган.

Когда он наклонился к ее руке, которую она машинально ему протянула, ее охватила паника.

– Увижу ли я… мы… вас еще когда-нибудь, мистер Стюарт?

Его губы едва коснулись тыльной стороны ее ладони, прежде чем он выпрямился.

– У меня такое чувство, что наши пути неминуемо пересекутся, миссис Морган, если судьба будет ко мне благосклонна.

Когда он отъезжал, Энн втайне надеялась на то, что его слова сбудутся – она хотела снова с ним встретиться и признавалась себе в этом без тени раскаяния.

23

Канзас-Сити. Шум, веселье, суета, многолюдье – Энн хотелось вобрать в себя все без остатка. Экипажи, телеги и фургончики торговцев теснили друг друга на мостовых. Деревянные и каменные особняки – трех-, четырех– и пятиэтажные – высились по обеим сторонам улиц. То были основательные, прочные сооружения – не чета хлипким домишкам с декоративными фасадами, какие строили в Талсе. Тротуары были запружены людьми: бородатыми мужчинами в цилиндрах и котелках и женщинами в отороченных мехом пальто и муфтах. И всюду слышались лязг фургонов, крики мальчишек – продавцов газет, громыхание колес – словом, шум большого, кипящего жизнью города.

Первые четыре дня состояли из калейдоскопа магазинов, ленчей, чаепитий, ужинов, приемов и вечеринок. Уже на четвертый день Энн с таким же знанием дела, как и ее друзья, судила о фантастической электрической лампочке на Чикагской выставке, знала наизусть слова и музыку «Велосипеда для двоих» и не понимала, как все это время она могла обходиться без телефона.

В длинной накидке, скрывавшей нижнее белье, нижнюю юбку, манишку и новый вечерний корсет, обильно украшенный кружевными оборками и розочками, Энн разглядывала два платья, лежавших на кровати. Она никак не могла решить, какое из них ей выбрать – то ли небесно-голубого дамаста, то ли темно-зеленого китайского шелка. Заслышав приближавшуюся по коридору твердую поступь, она обернулась к двери. Из-под распущенных волос, свободно ниспадавших на плечи, она подняла сосредоточенный взгляд на Келла, вошедшего в первую из предоставленных им отцом комнат.