Моя страна - прежде всего! - Илья83
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 13
Берлин.
13 апреля 1940 года.
Ева Браун.
Сегодня утром у Евы было замечательное настроение. Снова светило солнце, пели птицы, цвела зелень… Но, самое главное, её Адольф снова послал за ней. Наверное, он соскучился! Поэтому она особенно тщательно подошла к выбору своего наряда, и надеялась провести с ним целый день. К сожалению, такое счастье ей выпадало редко, политика, война и другие его увлечения часто отвлекали Гитлера от неё, заставляя страдать бедное женское сердце.
Выпорхнув из автомобиля, она весело побежала по коридорам рейхсканцелярии к его кабинету, минуя неподвижно стоявших часовых СС. Вдруг Ева поймала себя на том что с любопытством поглядывает на их лица, пытаясь узнать Гюнтера. Но в тех коридорах, где она пробегала, его не оказалось. Наверное, стоит где-то в другом месте..
Пройдя мимо застывшего Гюнше, она распахнула дверь. Фюрер был здесь, и не один. С ним рядом стояли рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, в своих неизменных очках, и хромоногий рейхсминистр пропаганды доктор Геббельс. Глава СС вызывал у неё тайную робость, всемогущество его ведомства подавляло Еву. Геббельс тоже не нравился ей, его уродство заставляло смущаться, и она старалась не смотреть на него. Гитлер с Гиммлером сидели, а доктор Геббельс что-то воодушевлённо рассказывал, потрясая какой-то газетой.
– Мой фюрер! Это замечательный образец высокого самопожертвования и проявление истинно германского воинского духа! Один, не имея опыта, он бросился в горящий дом и спас множество жизней! Я прикажу всем газетам подробно описать этот подвиг, а радио донесёт новость до самого последнего немца в Рейхе! Генрих, у вас отличные бойцы, для которых нет ничего невозможного! Благодарю вас!
Произнеся эту восторженную речь, Геббельс энергично затряс руку улыбающегося Гиммлера. Тот произнёс, обращаясь к Гитлеру:
– Мы вколачиваем в наших парней, что если ты носишь руны «зиг», то обязан всегда быть наготове помочь своим товарищам, даже если можешь погибнуть сам. На этом и построено всё наше братство СС. Недаром, даже обращаясь друг к другу, мы опускаем приставку «герр» и называем только по званию.
– Да-да, знаю, Генрих… – отмахнулся рукой Гитлер. – Именно поэтому, моя охрана и состоит из таких молодцов. Я верю в их преданность мне и идеям национал-социализма.
– Здравствуйте, господа! – слегка стесняясь, произнесла Ева. – Я не помешаю вам?
Все обернулись к ней.
– Здравствуйте, Ева! – приветливо улыбаясь, ответил Гиммлер.
– Вы сегодня очаровательны! – сделал комплимент Геббельс.
– А, Ева… Проходи! – Гитлер слегка махнул рукой, даже не обернувшись к ней. Еве стало обидно. Она всё утро выбирала платье, сделала красивую причёску, а он? Почему так? Чем она опять провинилась? К глазам подступили слёзы, но Ева усилием удержала их, фюрер терпеть не может, когда она плачет. Сделав вид, что не заметила равнодушия Гитлера, девушка подошла к ним.
– Что вы обсуждаете, господа? Какой подвиг?
Геббельс снова оживился и подскочив к ней, показал лицевую страницу с портретом… Гюнтера. Ева удивлённо приоткрыла рот.
– Ой, это же Гюнтер! Что он сделал?
– Вы знаете его? – с удивлением спросил Гиммлер.
– Да, это же один из наших охранников. Он ещё передал письмо..
– Ева! – резко прервал её Гитлер. – Помолчи! Почему ты вечно не можешь держать язык за зубами?! – со злостью смотрел на неё Адольф.
– Извините, мой фюрер! Я не хотела! – она пыталась исправиться, но судя по виду Гитлера, у неё это явно не получилось. Фюрер отвернулся от Евы.
– Какое письмо? И кому? – осторожно поинтересовался Гиммлер. Его глаза под очками с любопытством блеснули.
– Это тебя не касается, Генрих! Забудь об этом! – раздражённо ответил Гитлер.
– Хорошо-хорошо, мой фюрер… Я уже забыл! – успокаивающе поднял руки Генрих. Вот только взгляд, брошенный им на Еву, ясно показал, что про эту историю он постарается разузнать как можно больше. Девушка съёжилась, поняв это.
Внезапно очнулся Геббельс и постарался сменить тему на более безопасную.
– Мой фюрер, возможно, следует вам или Генриху навестить нашего героя? Я пришлю фотографа, и он сделает совместные снимки. Народ увидит, что мы ценим своих людей и щедро награждаем за героические поступки.
– Нет, Йозеф, мне некогда, сейчас должны принести сводки о действиях наших войск в Норвегии. А награждать мне его пока рано, день назад я уже повысил его в звании до оберштурмфюрера, достаточно! – заявил Гитлер.
– А ты, Генрих? – обратился Геббельс к рейхсфюреру.
– Не вижу в этом необходимости, Йозеф. Парень действительно отличился, но простой благодарности по линии СС ему хватит. Кстати, а за что вы его повысили, мой фюрер? Я не помню, чтобы в последнее время произошло что-то значительное.
– Не твоё дело, Генрих! – снова вскинулся Гитлер. – И я запрещаю тебе спрашивать у него самого! Ты понял? – он в упор посмотрел на Гиммлера.
– Так точно, мой фюрер! – рейхсфюрера словно подбросило из кресла. Вытянувшись, он преданно смотрел на Гитлера.
Тот ещё несколько секунд сурово глядел на своего товарища по партии, а потом расслабленно откинулся в кресле. Внезапно, он обернулся к Еве и сказал:
– Если ты считаешь что это полезно, пусть к нему съездит Ева. Всё равно она ничего не понимает ни в войне ни в политике, ей будет скучно с нами… – его взгляд, устремлённый на девушку, не оставлял сомнений, какой ответ он ждёт от неё.
Грустно опустив глаза, Ева тихо произнесла:
– Если вы так считаете, мой фюрер… Я поеду.
– Да, именно так я считаю! – с нажимом ответил фюрер. – Гюнше, распорядись! – крикнул он.
– Слушаюсь, мой фюрер!
– До свидания, господа… – срывающимся голосом сказала Ева и медленно пошла к выходу, по пути взяв с собой газету с фотографией Гюнтера.
– Итак, друзья, как там дела у нашего друга Квислинга?.. – донеслось до
