Клуб любителей фантастики, 2004 - Анна Богданец

— Кто?!

— Наноша, — повторил я, неожиданно смутившись. — Это имя.

— Почти как у меня?

— Э-э… да, — только теперь заметил я реально существующее сходство. — Это наноробот. Или сокращенно — нанобот.

— Нанобот? — удивленным эхом отозвалась Наташа. — Не сильно-то его сократили.

— Это потому, что он и так совсем крошечный. Настолько, что разглядеть его можно только в атомный микроскоп. Зато если миллиард таких нанош выстроить в колонну по одному, мы получим…

Я на секунду отвлекся, с замиранием сердца наблюдая, как Наноша, лишенный моего чуткого руководства, проходит один небольшой, но крайне неприятный участочек сосуда — и немедленно поплатился за это, получив твердым кулачком в живот. Хорошо хоть, не сильно.

— Не засыпай! — потребовала Наташа. — Так что мы получим?

— Что? — встрепенулся я. Наноша, по счастью, тоже миновал критический отрезок, отделавшись, можно сказать, легким испугом. — Получим? Ах, да. Если выстроить миллиард нанош в затылок друг другу, мы получим эталон метра.

— Издеваешься?

— Нет. Удачно шучу. Думаю, можно не объяснять, какие возможности обретет современная медицина, когда на охрану человеческого здоровья заступят миллиарды таких вот умных, практически всепроникающих, а главное — абсолютно послушных нанош. А, моно? — повторил я тот же вопрос в дурашливой детсадовской форме, полагая, что Ната в тон мне привычно ответит «нуна». Однако ответ ее прозвучал скорее в духе затеянной мною лекции.

— А-а, — помотала она головой, — нано! В смысле, объясняй.

Мне оставалось только, подавив вздох, за оставшиеся тридцать секунд относительной безопасности попытаться хотя бы тезисно изложить основные пункты грядущего благополучия.

— Точнейшая диагностика без неприятных побочных эффектов. Доступ к любым внутренним органам без предварительного вскрытия. Операции без скальпеля. Прочистка и восстановление эластичности капилляров. Сращивание поврежденных синапсов. Прицельный артобстрел раковых клеток.

Неожиданно увлекшись, я готов был перечислить еще по меньшей мере десяток пунктов, но Ната перебила меня вопросом:

— Ой, а это что?

— Сердце, — честно ответил я.

— Такое огромное?

— Да нет, самое обычное. Двенадцать сантиметров в длину, восемь в поперечнике, весит двести сорок грамм — сообщил я среднестатистические параметры, характерные для лучшей половины человечества, хотя мне самому представленный на экране орган показался значительно крупнее среднего. Что ж, значит стоит признать, что в выборе моей лучшей половины мне крупно повезло. — Мы просто видим его как бы с точки зрения Наноши. Ну, ты представь, каким громадным кажется какому-нибудь таракану обычный холодильник. Четырехкамерный.

— А… чье это сердце? — спросила Наташа, зачарованно глядя на частое сокращение сердечной мышцы.

И вот тут мне пришлось соврать. Правда, от волнения — довольно многословно.

— Ничье… Виртуальное. Я… отрабатываю кое-какие математические модели… В теории.

— А… И все равно мне как-то не по себе. На!

И Ната протянула мне вожделенный приборчик.

Крайне вовремя! Еще бы пару секунд… Господи, да мое собственное сердце билось в этот момент, наверное, в учетверенном темпе.

«Ныряй!» — мысленно скомандовал я Наноше и подтвердил команду молниеносной четырехкнопочной комбинацией.

«Так, теперь влево».

«Уф-ф, перелет! Надо самую чуточку сдать назад. Та-ак…»

«И камнем вниз!»

Все.

В смысле — ура!

Я привел в действие активатор, вытер лоб рукавом и с интересом посмотрел на свои пальцы. После нечеловеческого напряжения последних минут они упорно не желали разгибаться.

— А почему картинка больше не движется? — спросила Ната, выглядывая из-за моего плеча, так что я через рубашку чувствовал доверчивое прикосновение ее щеки.

— Потому, что Наноша стоит на месте.

— Он нашел то, что искал?

— Надеюсь, — буркнул я.

— Ох, а у меня от этих картинок прямо сердце… Как будто иголочкой… — призналась Ната, вызвав у меня приступ остаточного волнения с легкой примесью стыда. Хоть я и отлично знал, что сердце тут ни при чем.

Не сердце. Всего лишь вилочковая железа, она же тимус, правда, расположенная все в той же области переднего средостения.

— А кстати, что он искал? — спросила Ната, заставив меня задуматься.

Мне так не хотелось говорить ей правду! С другой стороны, говорить неправду почему-то хотелось еще меньше.

Но солнце светило как будто для нас двоих, и птицы где-то в вышине выводили свои трели словно в последний раз, а Ната стояла так близко и была такой теплой, что я… в общем, нашел способ уклониться от ответа.

— Смотри, какой цветок!

Ромашка была все та же и, к слову сказать, совершенно не выглядела пострадавшей, а вот реплика прозвучала уже в моем исполнении. И вообще весь обратный путь я не уставал указывать Нате на цветы, бабочек, каких-то глазастых перламутровых жучков, словом, на все элементы прекрасного, каким уж оно мне представляется. В душе я завидовал Наташе. Ведь ей, с ее искусственно обостренным восприятием, все окружающее видится и ощущается гораздо полнее и ярче, чем простому смертному вроде меня. И белоснежные лепестки под дуновением ветра, и потревоженная красота выпорхнувшей из-под ног бабочки, и наливное яблоко припозднившегося светила, и не в очередь показавшаяся из-за горизонта луна, которая сегодня и впрямь чудо как хороша!

А уж каким привлекательным и остроумным, должно быть, кажусь ей этим вечером я! Еще бы, ведь активатор работает на полную мощность!

— Замечательный цветок, — согласилась Ната, наклонившись, чтобы вдохнуть восхитительный запах, о котором я, в меру своих убогих способностей, мог только догадываться. — Да и ты сегодня какой-то… не знаю… непривычный.

— Это хорошо? — игриво осведомился я.

— Надеюсь… То есть, хорошо, конечно, вот только глаза у тебя как-то очень уж хитро поблескивают.

— Ничего нехитро, — возразил я и немедленно придал своему лицу карикатурно бесхитростное выражение.

Наташа прыснула, но не отступила.

— Хитро-хитро. Они у тебя просто хитрющие, как у кота! Это все из-за духов, да?

— Каких еще духов? — В своих потугах изобразить воплощенную бесхитростность я, наверное, напоминал уже, скорее, жертву болезни Дауна. Утреннее видение, в котором Наташа выбегает из спальни разъяренной валькирией и обвиняюще тычет мне в лицо фальшивым флакончиком, на миг мелькнуло перед глазами и медленно растворилось в напоенных летними ароматами сумерках.