Северные огни - Джеффри Барлоу

— О-о-о! Бог ты мой! — выдохнула Сюзанна, давая выход до поры сдерживаемой тревоге.

— Правда, коготь не медвежий, но замена вполне убедительная, — торжествующе объявил доктор. — В конце концов она же вечно о них твердит! Ну, о медведях.

— Медведь тут ни при чем, — отозвался профессор, констатируя очевидное.

— Пф! А кто об этом узнает?

— Ну, например я.

— Право же, Тайтус, вам недостает воображения, — улыбнулся доктор. — Вот мы, эскулапы, воображением наделены с лихвой. Это — один из наших главных талантов, по чести говоря. В нашей практике мы всякий Божий день пускаем в ход воображение. А что делать, приходится — пациенты этого ждут.

— Почему бы мне просто не сказать Фионе, что это — коготь мегатерия, или наземного ленивца, а вовсе никакого не медведя?

— И снова пф! Да ладно, ладно… давайте, испортите мне сюрприз, если так приспичило!

— Благодарю вас, Даниэль, — отозвался профессор, пряча сувенир в карман пальто. — Полагаю, у меня еще будет время подумать.

— А знаете, — заметил доктор спустя некоторое время, заполняя паузу в разговоре, — сдается мне, что лошадям давно пора бы успокоиться. Прислушайтесь повнимательнее: они храпят, а судя по стуку копыт, еще и толкают друг друга. Да и кучер подает голос чаще обычного. Экипаж то и дело кренится на сторону, словно передняя лошадь в испуге шарахается или перестала слушаться поводьев. По мне, так они разнервничались не на шутку. Интересно, почему бы?

— Я это тоже заметил, — подал голос мистер Киббл. Профессор был по меньшей мере третьим, кто заметил все вышеупомянутые признаки, однако не отозвался ни словом, поскольку убедительным объяснением не располагал.

Невзирая на проблемы с лошадьми, карета с грохотом катила к следующей остановке. Минул час. Нагромождения скал, на время раздавшиеся перед протяженными лесистыми склонами, вновь подступили к самой дороге. По мнению профессора, было нечто зловещее в том, как густые еловые чащи и головокружительно-высокие скалы словно смыкались вокруг них.

— А до постоялого двора еще далеко? — осведомилась мисс Мона, по-видимому, разделяющая тревоги профессора.

— Полагаю, теперь уже нет, дорогая моя леди, — отозвался он. Между его бровями пролегла складка озабоченности. — По моим прикидкам, постоялый двор должен оказаться сразу за следующим…

Над горами проплыла темная тень.

— Вы видели? — воскликнул доктор, бросаясь к двери. С этого места ему удалось рассмотреть черное оперение крыльев и кармазинно-красный проблеск. В следующее мгновение тень сгинула, точно ее и не было.

— Тераторн! — охнул он.

И профессору сразу же вспомнилась птица, замеченная им в небесах над Солтхедом.

— Сдается мне, я видела рыжую лисичку: она шмыгнула в кусты, — сообщила мисс Нина, прижав к стеклу изящный пальчик.

— Тераторн, надо думать, тоже ее углядел. Хотя жалкая это добыча, скажу я вам, для такого хищника. Потрясающе! — Доктор снова поискал глазами птицу и, так ее и не обнаружив, вернулся на место.

— Вот и слава Богу, доктор Дэмп, — проговорила мисс Мона. — Что за кошмарные твари! Говорят, они возвещают о приближении несчастья.

— Скорее о пустом суеверии, — парировал доктор, стукнув в пол тростью. — А как они великолепны в полете!… Вот почему мне хотелось получше рассмотреть красавца, да только он уже куда-то подевался. Надо думать, полетел вслед за лисой.

— Что это? — закричала мисс Нина, указывая куда-то вдаль.

— Что вы увидели? — осведомился профессор.

— Мне на миг примерещился жуткий силуэт… кто-то огромный, темный, гигантского роста, с длиннющими лапами… вон там, на уступе выше по склону холма. Просто стоял там и следил за нами.

— Вот вам и медведь, — доверительно сообщил доктор своему академическому другу. — Рыщет в поисках добычи — напоследок, пока зима не настала. На диво могучие зверюги, тупорылые медведи, и притом презлобные — куда опаснее любого мегатерия. Господи милосердный, теперь мы и впрямь заехали в первозданную глушь! Кто только не прячется среди этих холмов и лугов! Целые орды медведей и лис появляются словно из-за кулис!… Эге, да это же прямо стихи! «Лисы» — «кулисы». А вы знаете, что есть на свете люди, которые так всю жизнь и живут тут, в горах? У хозяина постоялого двора, где мы сегодня остановимся на ночь, наверняка найдется для нас в запасе занимательная байка-другая. Для того чтобы выжить в здешних краях, требуется немалое мужество. Никакого мишурного блеска, уж здесь вы мне поверьте!

— Похолодало, — пожаловалась мисс Мона, неуютно поежившись.

— Мы на большой высоте. На протяжении последней мили или около того лошади просто из сил выбиваются. Впрочем, до вершины уже рукой подать, после того дорога пойдет все вниз и вниз. К утру мы окажемся в Бродширской долине, оттуда поедем прямиком на восток, потом еще немного поднимемся в гору, а после полудня уже начнутся вересковые пустоши. До «Итон-Вейферз» мы доберемся в аккурат к обеду.

— Вы, доктор, верно, уже ездили этим путем?

— Да, но не по этой дороге — в те времена через горы вела лишь верховая тропка. Я несколько лет практиковал в Саксбридже и его окрестностях — вот где холодина-то! — и частенько бывал в разбросанных по нагорьям небольших городках. Места там просто завораживающие! В лесах порою чувствуешь себя слегка заброшенно и одиноко, хотя поддаваться унынию ни в коем случае нельзя.

— Именно так мисс Дейл описывала «Итон-Вейферз», — проговорил профессор. — Кажется, это общее…

Карета резко завалилась набок; с козел донесся крик досады. И снова колеса замедлили ход, вращаясь все медленнее и медленнее и, наконец, заскрежетав, застыли на полоске голой земли на дне мрачной лощины.

— Надеюсь, это не очередная туша, — проговорил профессор. Он открыл окно, окликнул охранника, и тот коротко и сбивчиво объяснил ему со своего места, в чем дело.

— В чем проблема? — осведомился доктор.

— Передняя лошадь потеряла подкову. Пустяк, мы вот-вот тронемся.

Кучер спрыгнул с козел и извлек из багажного отделения инструменты и новую подкову. Не теряющий бдительности охранник зорко оглядывался по сторонам, высматривая потаенные укрытия среди холмов и лесов по обе стороны дороги и нервно барабаня пальцами по эфесу сабли. Лошади, переполошившиеся после столкновения с мегатерием, со временем успокоились, согревшись на подъеме. Но теперь они снова не находили себе места.

От темнеющих холмов донеслось рычание; по лощине из конца в конец прокатилось до крайности неприятное эхо. Вслед за тем воцарилась зловещая тишина. Лошади задрожали — в том числе и передняя, ногу которой удерживал на весу кучер, прилаживая подкову. Они принюхались к воздуху и, почуяв что-то, забили копытами и прижали уши. Повсюду вокруг мир словно прислушивался и ждал — но чего?