Плененная горцем - Джулианна Маклин

— Что ты теперь чувствуешь? Тебя хоть немного беспокоит то, что ты сделал?

Он сел и опустил ноги на пол.

— Мне очень хотелось бы сказать тебе, что да, беспокоит. Я хотел бы сказать тебе, что меня захлестывает чувство вины и раскаяния и что я весь день провел, стоя на коленях и вымаливая у Господа прощение. Но это было бы ложью, девушка, потому что я ни о чем не сожалею.

— Ты вообще не испытываешь раскаяния?

Дункан поднял на нее глаза.

— Нет. Я рад, что сделал это, и, окажись я опять в той ситуации, сделал бы это снова.

Она направилась к двери, но он вскочил с кровати и загородил ей выход.

— Как ты мог совершить такое и не сожалеть об этом? — потрясенно спросила она дрожащим от душевной боли голосом. — У тебя была возможность привезти его обратно в замок, чтобы он смог предстать перед трибуналом полковника Уортингтона. Но ты взял на себя роль судьи и палача. Ты хладнокровно убил безоружного человека. Я и представить себе не могу подобную жестокость. На протяжении последних нескольких недель я видела только твою вторую сторону, и это подарило мне надежду. Я начала верить в то, что смогу простить тебе все и полюбить тебя.

Полюбить его.

Его решимость рухнула, и он почувствовал, что должен все ей объяснить.

— Если это имеет какое-то значение, я не хотел этого делать.

Она поморщилась.

— Ты хочешь сказать мне, что не способен себя контролировать? Прости, Дункан, но мне от этого не легче. Откуда я могу знать, что когда-нибудь ты подобным образом не выйдешь из себя, разозлившись на меня? Откуда мне знать, что ты не разрубишь меня пополам, если я стану причиной твоего гнева?

— Такого никогда не случится.

— Но ты только что сказал, что утратил контроль над собой. Твой отец тоже утратил над собой контроль и убил епископа. Ты говорил мне, что он избивал твою мать. Как я могу стать твоей женой, зная, что ты так легко возбудим?!

Он подошел к Амелии, желая обнять ее и убедить, что он никогда не причинит ей вреда, но она его оттолкнула.

— Не прикасайся ко мне! Мне кажется, что от тебя пахнет кровью.

Он нахмурился.

— Амелия, я воин. Это моя сущность. Я рожден и воспитан для того, чтобы сражаться, и я сражаюсь за свою страну. Я сражаюсь, чтобы защитить тебя.

— Я не хочу выходить замуж за воина. Я хочу выйти замуж за джентльмена.

С таким же успехом она могла пронзить ему сердце раскаленной кочергой.

— Ты не можешь закрыть глаза и сделать вид, что в мире не существует войн, — горько произнес он. — Мужчины должны воевать, чтобы защитить свою свободу и свои семьи.

— Но бороться за все это можно иначе!

Они уже об этом спорили, и он начинал с глубокой грустью осознавать, что есть вопросы, по которым они никогда не придут к единому мнению. Она в нем разочаровалась, а ведь он с самого начала знал, что это рано или поздно произойдет.

— Где тело Ричарда? — спросила она. — Что ты с ним сделал? Он заслуживает того, чтобы его надлежащим образом похоронили.

Он понимал, что она все равно узнает правду, поэтому не было смысла что-либо скрывать.

— Я положил его голову в сумку и отправил лорду Макдональду.

Она потрясенно сдвинула брови.

— Отцу Муиры?

— Да.

— О боже! Так значит, ты все это сделал только для того, чтобы отомстить за ее смерть?

— Нет. Я ведь тебе уже сказал. Я сделал это ради Шотландии и чтобы защитить тебя. Я просто не мог оставить его в живых.

Амелия глубоко вздохнула, и он понял, что она ему не верит. Она считала, что смерть Беннетта была актом возмездия, не более того.

— Как насчет тела? Где оно сейчас?

— Я не знаю. Фергус и Гавин от него избавились.

Оттолкнув Дункана, она ринулась к двери.

— Выпусти меня отсюда.

— Амелия…

Она распахнула дверь, но обернулась ради нескольких последних прощальных слов:

— Мы испытали вместе много радостей, Дункан, и ты был ко мне добр. Несмотря ни на что, включая мой собственный здравый смысл, я все еще испытываю к тебе сильные чувства и поэтому не выдам тебя. Никто не узнает о том, что ты Мясник. Твою тайну я унесу в могилу. Но я не могу выйти за тебя замуж.

Я не могу быть с человеком, который отнимает чужую жизнь и ничего при этом не чувствует. Даже если ты рассматриваешь это как неизбежные на войне потери, как ты можешь ничего не чувствовать?

С этими словами она выбежала из комнаты, а он остался стоять перед затухающим камином, всецело уйдя в размышления. Он понимал, что вопрос Амелии более чем справедлив и обоснован. Где его сердце? Как случилось, что внутри него все как будто онемело и очерствело? Он с силой ударил кулаком по каминной полке, а затем рухнул на колени.

Глава двадцать третья

Несколько мгновений спустя Амелия рыдала, укрывшись в своей спальне. Она оплакивала ужасную смерть Ричарда и унизительное путешествие его отрубленной головы в соседний шотландский замок, где ее должны были в качестве приза вручить отцу погибшей невесты Дункана. От этой мысли у нее стыла в жилах кровь. Ей не было дела до того, что совершил Ричард. Ни одно человеческое существо не заслуживало такого обращения.

Она также оплакивала свое глупое страдающее сердце и безумную любовь, которую испытывала к человеку, совершившему этот акт первобытной жестокости. Ее разочарование не знало границ, а душа разрывалась от нестерпимой боли. Все ее надежды на счастливую жизнь здесь, в Монкриффе, со своим прекрасным любовником, с которым она испытала истинную близость и родство душ, были разрушены. Он оказался не тем человеком, за которого она его принимала. Она напрасно поверила в него и в его способность преодолеть свою агрессивную натуру и начать новую жизнь в мире и договоренностях. Его одежда, дом, его остроумие и обаяние — все это оказалось лишь маской, которой он ввел в заблуждение не только ее, но и ее отца в свое время. И теперь ей предстояло обуздать то безумное влечение, которое она все еще к нему испытывала. Она и сама не понимала, как может продолжать его любить после того, в чем он только что сознался. Вчера он сказал ей, что страсть может ослепить человека. В этом он оказался прав. Стоило ей вспомнить наслаждение, которое они дарили друг другу в постели, как ее сердце буквально разорвалось от боли.

«Любил ли он меня вообще? — вдруг подумала Амелия. — Или все это было ради Муиры?»

На следующее утро, на рассвете, она написала прощальное письмо Джозефине и короткую записку Дункану, оставила их на столе, чтобы заметила служанка, после чего вышла из замка и села в ожидающий ее экипаж дяди.

В холодном воздухе повисали клубы пара, который выдували из ноздрей лошади. Животные потряхивали головами и тихим ржанием нарушали рассветную тишину. От этой мирной картины сердце Амелии стискивалось тоской.