Луд-Туманный - Хоуп Миррлиз

И странно: он не гордился своими новыми почестями, а как-то стеснялся их – словно впервые попал под обстрел дружеских взглядов после того, как был физически обезображен.

Когда события вернулись в свою обычную колею, мастер Амброзий пришел к мастеру Натаниэлю провести спокойный вечерок.

Какое-то время они сидели молча, попыхивая трубками. Потом мастер Амброзий спросил:

– Скажи мне, что ты думаешь об Эндимионе Хитровэне, Нат? Он был отъявленным негодяем, так ведь?

Мастер Натаниэль ответил не сразу. Немного помолчав, он сказал:

– Думаю, да. Однако при чтении его защитительной речи мне показалось, что слова ее звучат правдиво. У меня ощущение, что в его душе скрывалось какое-то зло, и все, к чему бы он ни прикоснулся, заражалось им – даже волшебные фрукты, даже герцог Обри.

– А этот моральный грех, в котором он себя обвинял… Что он имел в виду?

– Думаю, – медленно проговорил мастер Натаниэль, – он мог плохо обращаться со священными объектами Мистерий.

– А каковы эти священные объекты, Нат? Мастер Натаниэль беспокойно заерзал на стуле и сказал со смущенным смешком:

– Жизнь и смерть, я полагаю.

Он терпеть не мог, когда его спрашивали о подобных вещах.

Мастер Амброзий задумался на несколько мгновений, а потом продолжал:

– Просто странно, что своими нападками на тебя он только готовил собственный конец.

– Да, – проявляя намного больше энтузиазма, чем до сих пор, воскликнул мастер Натаниэль, – это действительно странно. Все, что бы он ни делал, производило эффект прямо противоположный тому, на который он рассчитывал. Он боялся Шантиклеров и хотел избавиться от них, поэтому отправил Ранульфа в Страну Фей, откуда еще никто не возвращался. Он ухитрился так меня опорочить, что мне пришлось покинуть Луд, и решил, что благополучно от меня избавился. На самом же деле он только приблизил свою гибель. Я вынужден был покинуть Луд – поэтому и поехал на ферму и там нашел разоблачающий документ старого Бормоти. А так как Ранульф ушел туда, мне пришлось идти за ним, поэтому, думаю, я и вернулся в качестве посланника герцога Обри, – и он снова смущенно засмеялся, а потом добавил мечтательно: – Бесполезно даже пытаться перехитрить герцога.

– Тот, кто оседлал ветер, должен скакать туда, куда несет его Пегас, – процитировал мастер Амброзий.

Мастер Натаниэль улыбнулся.

– А забавные месяцы мы пережили, Амброзий! – воскликнул он, – Все мы, то есть те, кому были уготованы роли, словно проживали сны друг друга или, иначе говоря, нам приснилась жизнь каждого из нас, как кому больше нравится, и самые несовместимые вещи стали совпадать – яблоки и кровотечения у трупов, деревья и призраки. Да, все наши сны переплелись. Хитровэн говорил в своей речи о людях и деревьях, а я нашел разрешение ситуации под гермой, которая, собственно, получеловек-полудерево; ты видел сок волшебных фруктов и подумал, что это кровь мертвого, и так далее. Да, мои приключения все больше и больше походили на сон, вплоть до… до самой кульминации, – и он замолчал.

Последовала долгая пауза. Наконец ее прервал мастер Амброзий.

– Да, Нат, – сказал он. – Думаю, я получил урок смирения. Как большинство людей, я был о себе хорошего мнения, но теперь знаю, что я самый заурядный человек, сделанный из теста, сильно уступающего тому, из которого сделан ты или моя Лунолюба. Все, что вы знаете из первых рук, я могу только принимать на веру.

– А если, Амброзий, все, что мы знаем из первых рук, – это то, что знать нечего? – немного грустно сказал мастер Натаниэль и погрузился в мрачные размышления.

Мастер Амброзий, решив, что он хочет побыть в одиночестве, тихо вышел из комнаты.

Мастер Натаниэль задумчиво глядел на огонь. Его трубка погасла, но он этого даже не заметил. Дверь тихо открылась, кто-то осторожно вошел в комнату и встал за его стулом. Это была госпожа Златорада. Она сказала только:

– Старина Нат! – но голос ее был бархатистым от переполнявшей ее нежности. Она опустилась возле него на колени и обняла его. Ее руки были теплыми и нежными. И у мастера Натаниэля вспыхнула новая надежда, что когда-нибудь он опять услышит Звук, и все ему станет ясно.

Глава 32

Заключение

Мне хотелось бы в заключение сказать несколько слов о судьбе разных людей, появлявшихся на этих страницах.

Хейзел Бормоти вышла замуж за Себастьяна Душителя – и он стал ей отличным мужем. Он бросил свою опасную профессию и осел на ферме жены. Госпожа Плющ Перчинка переехала жить к ним, и каждое лето их навещали мастер Натаниэль и Ранульф. Когда Себастьян женился, Шлендра Бесс уехала из Луда – с досады, как утверждали злые языки.

Люк Коноплин поступил в Лудскую конницу, где так проявил себя, что после ухода в отставку Мамшанса его избрали капитаном.

Конопелька дотянула до глубокой старости – то есть прожила еще достаточно долго, чтобы рассказывать свои сказки детям Ранульфа, и уж им-то она могла без стеснения высказывать свою точку зрения на «соседство». А когда она умерла, отдавая должное долгой и преданной службе старой ворчуньи, ее похоронили в фамильном склепе Шантиклеров.

Матушка Тиббс, приняв самое активное участие в диких празднествах, последовавших за прибытием армии из Страны Фей, навсегда исчезла из Доримара. Никто и никогда больше не видел и Портунуса. Но время от времени на свадьбах и праздниках появлялся без приглашения рыжеволосый юноша и, поставив все вверх дном своими проделками, выскакивал из дома с криком: «Хо-хо-хох!»

Цветочки Крабьяблонс постепенно пришли в себя. Но они, конечно же, никогда не стали такими дамами, как представлялось их матерям, когда они впервые отправляли своих девочек в Академию мисс Примрозы Крабьяблонс. Они никогда не отказывали себе в волшебных фруктах, ибо Пестрая продолжала приносить их в дар жителям Доримара, чем существенно способствовала обогащению страны. И благодаря здоровому практицизму мастера Амброзия появилась новая ветвь промышленности: засахаривание волшебных фруктов и экспорт их во все страны, с которыми поддерживались торговые отношения, в красивых изысканных коробках; роспись на их крышках свидетельствовала о том, что искусство постепенно возвращается в Доримар.

Что до Ранульфа, то, став взрослым, он начал писать самые замечательные песни со времен герцога Обри – песни, которые пересекли моря; их принялись петь одинокие рыбаки на далеком севере и матери цвета индиго, убаюкивающие своих младенцев у дверей родной хижины на Коричных островах.

Госпожа Златорада продолжала улыбаться и болтать с приятельницами. Но иногда она с грустью размышляла о том, действительно ли мастер Натаниэль вернулся к ней из-за Гор Раздора.