The Мечты (СИ) - Светлая Марина

И домчал. Правда несколько позднее, чем Роман рассчитывал. В квартиру он заходил почти в одиннадцать утра, и первое, что услышал с порога, запах яблочного пирога и, кажется, жасминового чаю.

Лена Михална, встречавшая его на пороге, всплеснула руками, будто бы устала держать оборону крепости в одиночку и бескрайне рада его возвращению, хотя не так уж часто делилась с ним своими эмоциями, предпочитая держать нейтралитет. Но, в конце концов, эта женщина после развода осталась работать на него, а не перешла к его бывшей жене. Та звала, Ромка знал. И это о многом ему говорило.

- Кофе, Роман Романыч? – привычно поинтересовалась Лена Михална вместо приветствия.

- Не... потом, - мотнул Моджеевский головой. – Евгения Андреевна где?

- Спит еще. Не выходила.

- Как это спит? – Роман торопливо глянул на часы.

- Ну вот так, - пожала плечами дражайшая экономка.

- А-а-а-а! Гуляла тут без меня? – шутливо нахмурил он брови.

- А то! Вот прям в вашей спальне и гуляла, - хохотнула Лена Михална, а потом вдруг подалась вперед и доверительно сказала: - Сова просто. На то и выходные, чтобы спать. А вчера ее еще немного... огорчили. Может быть, стресс.

- Какая сволочь посмела?

- Нина Петровна приходила. Рассказывать про вас всю правду.

- Как? Когда? – опешил Роман.

- Вечером. Как раз на сон грядущий, по всей видимости. Для его улучшения. Это было до восьми часов, я готовила им чай.

- Чаю выпили?

- Нет.

- Но Женя ее выслушала.

- Полагаю, что да.

- Потрясающе. Какого черта?!

На это ответа Моджеевский не дождался, дивясь многозначительности повисшего молчания. Лишь в замешательстве посмотрел в сторону собственной комнаты и устало потер лоб. Думать о том, что сейчас сказала Лена Михална, он был попросту не в состоянии. Не после этой ночи. Потом. Потом обдумает. Впрочем, какие у Нины вероятны мотивы, он все же догадывался – снова шандарахнуть его побольнее. Не искупил, стало быть, и значит, не достоин, чтобы жизнь налаживалась.

- И вы уверены, что Женя спит, а не отбыла к отцу? – усмехнулся Роман, мучительно вспоминая вчерашний вечерний разговор с ней, во время которого ему показалось, что в ее интонациях что-то изменилось, и ему это не понравилось. Наверное, потому и рвался домой так сильно. Но все же... прощалась она с ним вполне ласково.

- Уверена, - перебила его мысленные метания экономка. – Всё ваше на месте. Проверяла.

- Вы совершенно беспринципны, Лена Михална.

- Абсолютно, - подтвердила она, не без удовольствия наблюдая, как грустная и усталая усмешка на лице Моджеевского сменяется облегчением. Он задержался на ней взглядом, но совсем ненадолго. Потом, спохватившись, полез в саквояж и, вынув оттуда коробку марципанов, сунул ей в руки со словами: «Это вам, спасибо, что присмотрели».

А потом рванул к себе в комнату. К ним с Женей в комнату.

Она спала на боку, подложив под щеку кулачок и прижав колени к животу. Спутанные волосы упали ей на лицо. На соседней подушке стоял раскрытый ноутбук с погасшим экраном. Ромкины шаги замедлились – он старался ступать тише.

Поставил сумку под ноги. Склонился к кровати и убрал с нее на тумбочку лэптоп, предусмотрительно закрыв крышку. Потом осторожно присел за Жениной спиной, чувствуя, как шуршит свежее шелковистое белье. От Жени пахло гелем для душа и чем-то сладким. Роман не выдержал. Приник губами к ее щеке, потом к уху и наконец прошептал:

- Евгения Андреевна, я не понял. Вы почему это мужа не встречаете, а?

Она распахнула глаза, непонимающе уставившись в пространство. Мозг, хотя и со сна, оказался быстрее зрения.

- Рома… - выдохнула Женька, отстраняясь. – Ты как тут?..

- Обыкновенно. Всеми доступными видами транспорта. Кроме парохода и ракеты. Доброе утро.

- Доброе. Все нормально?

- Все отлично. Я же обещал сюрприз, помнишь?

Женька кивнула и, ткнувшись в Романа, пробубнила:

- Я подумала, вдруг опять что-то стряслось, и ты примчался.

- Случилось. Я соскучился. Это достаточная причина торопиться домой, - его рука заскользила по ее плечу и груди ниже, нашла живот и устроилась на нем всей пятерней. – Если бы я знал, что обнаружу тут настоящую спящую красавицу, торопился бы ещё больше.

- А ты настоящий принц, - грустно улыбнулась Женя.

- Никакой я не принц, - мягко ответил он. – Недотягиваю по всем направлениям. Но тебя люблю.

- Ну если перестанешь вешать на окружающих ценники, то из значимых недостатков останется только отсутствие самолета.

Ну вот, опять. Моджеевский почти привычно проглотил, даже не зависнув. Впрочем, ему даже интересно становилось, услышит ли он когда-нибудь заветное «и я тебя». А может быть, Женя просто не из тех, кто говорит? Хорошо же ему с ней. Она ведь рядом.

- Я буду очень стараться, - усмехнулся он ей на ухо. – Потому привез тебе из Мюнхена шоколадку и твердое намерение в следующий раз ехать вместе.

- С работы не уволюсь! – хмыкнула Женька.

- Но в декрет же уйдешь... Если сложится.

- Вот когда «если», тогда и разберемся.

Роман легко пожал плечами и поцеловал ее висок. Потом потянулся к губам и одновременно с этим шепнул:

- Темнишь ты, Евгения Андреевна. Что я опять натворил, м-м?

- Ничего не натворил, - прикрыв глаза, проговорила Женя. – И я не темню. Я просто еще не проснулась.

- А я еще не ложился. А еще я тебе серьги привез. В комплект к браслету. Не ругайся. Наденешь на мой день рождения.

- Но ведь это у тебя день рождения, - всполошилась она, но без особенного энтузиазма. – Тебе подарки положено делать, а не наоборот.

- У тебя еще будет такая возможность. У меня в сентябре, через три недели. Будет время что-нибудь придумать. Но, видишь ли...

Женя вопросительно вскинула брови. Роман хмыкнул и устроил голову у нее на плече, в то время как рука, лежавшая на животе, обхватила ее за талию, и он, наконец, обнял ее всю.

- Я понимаю, что ты не очень горишь желанием смешивать личное и публичное, но проблема в том, что у меня не выходит закрыться от всего... я подумал, что было бы удачно объявить о нашем решении пожениться на вечеринке. У меня юбилей, будет нечто претенциозное. Вернее... мы с тобой сначала вдвоем отметим, совсем вдвоем, день в день, а потом закатим пир, ну и... как тебе идея?

- Ну-у-у… - задумчиво протянула Женька, устраиваясь в его руках, и самым серьезным тоном проговорила: - А можно по такому же сценарию и свадьбу провести? В идеале, конечно, чтобы пир без нас… потом… после свадьбы на двоих…

- Совсем без нас не получится, но посмотрим, что можно придумать. Свадьбу где хочешь? Заказывай.

- Ты сейчас про страну, континент или планету?

- Я с Маском не знаком лично, - хохотнул Моджеевский. – Потому Марс не обещаю. Смело записывай это в недостатки.

- Устроим свадьбу босиком.

- Девушка из народа? – приподнял он бровь.

- Ну я же из народа, - рассмеялась в ответ Женя.

- А я серьезно. Давай я тебе номер Алёнки дам, обсудишь с ней все пожелания. И к свадьбе, и к вечеринке. Она тебе все расскажет и введет в курс дела. Приобщайся.

- Алёнка – это кто?

- Моя правая рука. Самый дисциплинированный и безотказный секретарь на свете. Думаю, она будет координировать операцию «Моджеевский-45».

- Ага… И твою свадьбу. Дальновидно, - хмыкнула Женя. – Давай телефон, буду звонить твоей правой руке.

- Она просто поможет. Она тысячу лет занимается моими делами.

- Давай завтракать, - решительно дернулась Женя. – Елена Михайловна пирог обещала.

- Ты ревнуешь, что ли?

- А если да?

Его темные глаза вспыхнули и по лицу расползлась улыбка. Так, должно быть, и улыбаются счастливые и довольные ричардыгиры.

- Тогда это потрясающие новости для меня, - выдохнул Моджеевский. – Евгении Андреевне не нравятся бабы возле моей персоны!

Женя улыбнулась, поймав себя на мысли, что ей совершенно безразличны любые бабы возле Роминой персоны. И, наверное, это неправильно, и скорее всего, должно быть как-то иначе. Только всё ли дело в том, что она не ревнивая? Но додумывать эти мысли Женя не стала. Уж точно не ко времени, когда собираешься готовиться к собственной свадьбе. Или ко дню рождения «любимого мужчины», что, в общем-то, большой погоды не делает, когда неожиданно приходит лишенное всякой логики понимание: пока он отсутствовал в командировке, ей было, несомненно, спокойнее, если не считать визита его жены. Но ведь и той она по своему обыкновению сочувствовала!