Зловредный старец - Алексей Герасимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты прав, и именно поэтому в штурме примет участие наш флот. Сил, чтобы справиться с находящейся в Питусе эскадрой нам хватит, и чтобы перевезти на боевых кораблях сотню-другую тяжелых пехотинцев тоже.
— Не думал, что у нас строится столько кораблей. — задумчиво отозвался Латмур.
— Количественно, да, не слишком много, ты прав. Но это не пентекоры, а трехрядки, которые использовал некогда Тарки Одноглазый. Михил сейчас вербует на них экипажи по руллинойским городам.
В зале на некоторое время повисла тишина — князья-воеводы шевелили мозговой мышцей и рылись в закромах памяти, пытаясь припомнить, что это за штуки такие такие.
— Да, так шансы на успех серьезно возрастают. — наконец кивнул командующий Центром. — Вторая сложность, которую я вижу — как мы, государь, будем удерживать Скарпию? Пусть У-Гор и находится в ее восточной части, сама страна довольно протяжена вдоль побережья. Нет сомнения, что большая часть скарпийского флота уйдет в хаттские царства и асинские порты, так что поставки придется вести исключительно сушей, а это изрядно дольше, накладнее, да и попросту ненадежно.
— Никак не будем. — огорошил его я. — Отдадим Царю Царей в обмен на северное Прикарунье. К тому же у него дочка в брачный возраст входит, а у меня наследник не женат. Главное — вывезти из Скарпии все мало-мальски ценное.
Говорить о том, что захваченные земли я планирую отдать Ржавому, и тем сделать из него еще одного Владетельного, мне показалось преждевременным. Немножечко, конечно, от трофея придется отрезать Осе и Яркуну, дабы поддержать их лояльность, ну да Латмур, авось, не обеднеет.
— Таким образом, — резюмировал я, — князь Коваргине возглавит поход в Большую Степь, а князь Девяти Столбов — в Скарпию. Снабжение обеих операций и занятие излучины Каруны на князе Самватини.
Судя по выражению лиц присутствующих, моя авантюра отнюдь не лишена шансов на успех.
— А ведь я как раз хотел предложить перевести царских щитоносцев куда-то южнее, где не столь прохладно зимой, и где они смогут уделить тренировкам больше времени в году. — задумчиво обронил командующий Правым крылом. — И теперь точно убежден, что Тикрань является идеальным местом для их расквартирования на зиму.
* * *
Пословица про «гладко было на бумаге» иногда работает и в обратную сторону. Через несколько дней после моего совещания с генералитетом сюрприз преподнесла Церковь, причем, в порядке исключения, приятный.
На вновь собравшемся Конклаве отец Тхритрава, на сей раз поселившийся в снятом заранее доме (причем отнюдь не в Верхнем городе — аскета косплеит), поднял животрепещущий вопрос: если война с заками идет, в том числе, и за веру, то какого рожна этой самой веры проводники не вкладываются в сие богоугодное дело? Потому как Шалимарова дружина во главе с рати, это хорошо, конечно, но очень мало — боги не поймут, косяк.
Первосвященники, посовещавшись, приняли решение о наборе еще двух сотен наемников — чтобы не увязать в бюрократии и всяческих согласованиях, в царское войско, но с церковным финансированием, — и передаче в казну средств на выплату жалования за год еще для трех сотен витязей. Насколько иерархам при этом хотелось повыдергивать Тхритраве его косу по одному волосу история умалчивает.
Радость, как и беда, одна ходит редко. И это я вовсе не об отъезде невестки на похороны Тоная Старого.
Золотой Язык, как выяснилось, не забыл нашу с ним беседу о реорганизации гильдии философов и реформу таки произвел. Теперь же, вернувшись с верфи, где все же смог довести корвус до более-менее применимого состояния, позвал посмотреть, чего там удалось надумать научным сотрудникам его НИИ ФиГА. Вечером, ускользнув из дворца с максимально минимальным сопровождением, я отправился к испытательному центру ашшорских философов — здоровенной избе с несколькими деревянными сараями за высоким забором. Изначально сей центр научной мысли расположился несколько за городом, однако теперь Лисапетовы выселки уже подступали к нему едва ли не вплотную.
— Ну, чем порадуешь? — спросил я, слезая с ослика.
Что может привлечь меньше внимания у прохожих, чем монах с пятью сопровождающими, который едет куда-то по своим делам? Ну, в обычных условиях — дофига чего, но в разгар Конклава…
— Не стану хвалиться, что слишком уж многим, повелитель, но некоторые интересные вещи есть. — ответил Щума с поклоном. — Если вы с царевичем соизволите последовать за мной, то я все покажу.
Утмир, который пытался притворяться простым витязем кутаясь в плаще с капюшоном, обиженно фыркнул себе под нос, но тоже спешился.
— Для начала прошу пройти в наше центральное здание. — добавил главный философ Аарты.
— Хорошая идея, а то я по пути уже что-то даже и подзамерз. — дым из печной трубы обещал протопленное помещение, что после поездки зимним вечером должно было сказаться на моих старых костях сугубо положительно.
Большую часть философской избы занимало помещение, сочетавшее в себе функции библиотеки и котельной. Три стены из четырех были заставлены стеллажами со свитками, внутри самой комнаты расположились столы со стульями и несколько предметов, напоминающих чертежные кульманы, а вот у четвертой стены, почти полностью выложенной не то плиткой, не то кирпичом, расположилась громадная, аж с двумя дымоходами, к потолку сливающимися в единую трубу, печь.
Заслонка у нее, правда, была изрядно меньше, чем у приснопамятной говорящей печки из «Вовки в Тридевятом царстве», но в целом я в очередной раз убедился, что все технические решения, если они эффективные, у людей Земли и Мангала следуют в едином русле. А память Лисапета услужливо подсказала мне, что «гранат такой системы» он в Ашшории доселе не наблюдал.
— Экспериментальная модель, ранняя. — прокомментировал Щума. — В одном из сараев мы разместили другую, поменьше, но с выемкой над топкой, перекрытую металлическим листом. Очень дорого, зато можно еще и готовить.
— Изрядная штука. — ответил я, стараясь не выказывать своего разочарования. — Но по черному ведь и так в нашей стране почти никто не топит?
— Не в
