Не поле перейти - Аркадий Сахнин

Как только на чемодане, заменявшем стол, появлялся туз, третий партнер, капитан танковых войск, неизменно отмечал: "Туз и в Африке - туз". Он же монотонно подсчитывал: "Три козыря вышло", "Пять козырей вышло"... И только четвертый игрок, сухонький старичок, действовал молча и сосредоточенно, но партнеры то и дело покрикивали на него:

- Кто же с туза под играющего ходит.

Или:

- Нет хода, не вистуй!

Старичок застенчиво оправдывался или молча сносил упреки.

Болельщики, получившие последнее предупреждение чернявого юноши ("Еще слово, и я выставлю вас из купе"), точно немые, издавая нечленораздельные звуки, тыкали пальцами в карты игроков, не в силах сдержаться, чтобы не дать совета.

Два купе занимали спортсмены-легкоатлеты. Они ехали не то на соревнования, не то на совещание в Москву. Из-за дверей купе слышался смех и громкий говор, но, когда они появлялись в коридоре, пассажиры в полной мере чувствовали, как велико их превосходство над всеми. Чувство собственного достоинства не покидало их. Они словно были одни в вагоне: никого не замечали, ни с кем не разговаривали, и вид у них был серьезный, деловой. На больших стоянках соскакивали на противоположную от перрона сторону и бегали взад-вперед от паровоза до хвостового вагона, и лица у них становились еще более ответственными.

По соседству со спортсменами ехала молодая женщина с четырехлетней Олечкой и два небритых студента-заочника. Должно быть, им предстоял экзамен:

обложившись на своих верхних полках учебниками, они озабоченно листали их, делали выписки, время от времени консультируясь друг с другом.

Полной хозяйкой вагона чувствовала себя Олечка.

Ее огромные голубые банты мелькали то возле проводников, то в противоположном конце вагона. Она принимала деятельное участие в уборке, держась за рукав пылесоса, забегала во все купе, серьезно объясняя, с кем и куда едет, задавала бесчисленные вопросы, восторгалась беленькими домиками, проносившимися мимо окон... Всюду ее принимали радостно и ласково, спортсмены - снисходительно, и только преферансистам было не до нее. Олечку обильно угощали. Вызывая улыбки, она запихивала в свои крошечные кармашки конфеты, солидно комментируя: "Это ка после". А потом Олечка рассмешила всех, поплатившись за это свободой. Пожилая женщина, которая была недовольна своим местом, постельным бельем, сквозняками, плохим обслуживанием- одним словом, всем, - позвала проводника, заявив, что у нее капризничает радио.

- А вы нашлепайте его, - посоветовала Олечка. - Когда я капризничаю, мама дает мне шлепков. Больнобольно!

Покрасневшая от смущения молодая мамаша молча потащила девочку в купе...

Пассажиры разошлись по своим местам. Только один человек стоит в коридоре у окна и смотрит в темноту.

Это Андрей Незыба. Он работает в Москве и едет из командировки. Скоро столь дорогие для него места, и спать он не может: экспресс приближается к разъезду Бантик.

Владимир Чеботарев поглядывает на манометр, то прибавляя, то уменьшая подачу угля в топку легким поворотом маленького вентиля. Время от времени поднимает ручку своего инжектора, и слышно, как вода пробивает себе путь в котел.

За правым крылом - Дубравин. Он держит одну руку на тормозном кране, вторую - на карнизе раскрытого окна и смотрит в темноту. Правый инжектор, тот, что ставил слесарь,Тюкин, пока бездействует. Это могучий аппарат. За две с половиной минуты он нагкгтает в котел тысячу литров воды.

Мелькают деревья, домики, зеленые огоньки. Скорость девяносто шесть километров в час. Едут молча.

Разговаривать нет времени, да и не услышать ничего 31 грохотом паровоза.

Одна за другой проносятся станции. Поезд скорый, остановок мало.

До станции Матово оставалось пятнадцать километров. Начинался уклон. Машинист рванул на себя рукоятку регулятора, перекрыв выход пара в цилиндры.

А бешеное парообразование продолжалось. Гудел котел от напряжения. Надо немедленно дать выход пару или качать воду. И помощник открыл мощный правый инжектор.

Ненадежно поставленный клапан вышибло с силой снаряда. Он пролетел мимо уха машиниста, ударил в железную стену и рикошетом пронесся в тендер.

Кипящая вода, перегретая до двухсот градусов, увлекаемая паром, как огнемет, била в железную стену. Острой пылью брызгнуло стекло четырех электрических лампочек. Свет погас. Густой, непроницаемый пар метался по будке. Как в смерче, носились и с грохотом сталкивались бидоны, масленки. Цепляясь за приборы и вентиляцию, пар свистел и выл.

Дубравин не мог сообразить, куда ему деться. Сцинка его сиденья упиралась в стену, о которую билась струя, и, разбрызгиваясь, окатывала его кипятком. Впереди- нагромождение приборов и тоже стена. Слева, совсем рядом, как шлагбаум, - струя. Справа окно. Машинист оказался зажатым на площадке в полквадратных метра, отрезанный от тормозного крана, хотя до него рукой подать.

В момент удара Дубравину обожгло лицо, грудь и руки.

О грозящей катастрофе в поезде не знали.

- Может быть, завтра доиграем? - робко спрашивает партнеров старичок преферансист, - поздно уже.

- Э-э, нет, - возражает капитан, - завтра жена и одного круга не даст мне сделать.

- До завтра еще дожить надо, - замечает болельщик.

- Жми, дави, деревня близко.

В коридоре появилась девушка в форме связистки.

- Кто забыл дать телеграмму? - говорит она.

- Вот хорошо, - выглянула из купе Олечкина мама. - Возьмите, пожалуйста.

Связистка подсчитывает слова:

"Приезжаем завтра экспрессом. Вагон 7. Лида".

В соседнем вагоне возле входа в умывальник четверо ребят в трусиках, во главе с Сенькой, который встретил Чеботарева по пути в школу.

- Мишка не побоялся бы, а тебе слабо, - шепчет один из мальчишек.

- Мне слабо?! -тоже шепотом возмущается Сенька, бросая взгляд на стоп-кран.

- А вот и слабо!

- Мне слабо?! - делает он шаг в сторону крана...

В служебном отделении этого же вагона сидя дремлет проводник. Дверь ходит взад-вперед, и щелка то больше, то меньше. Старик "клюет". Голова падает на грудь и снова поднимается.

- И не пузырься, все равно слабо! - подстрекают Сеньку.

- Ах, так, уже едва не кричит он, хватая стоящую рядом лесенку (кран высоко, не дотянуться).

Встав на две ступеньки, решительно взялся за рукоятку. Видно, что сейчас рванет. - Ну! - торжествующе говорит он. - Скажи еще раз "слабо".

Поезд дернулся, со стуком распахнулась дверь проводника. Он схватился, выглянул в коридор.

- Вы что делаете! - бросился к ребятам.

В диспетчерской из репродуктора раздается голос:

- Экспресс номер один проследовал раньше времени на четыре минуты. На стрелках прошел с превышением скорости.