Чужая жизнь. Дилогия (СИ) - Агишев Руслан

– ХОЗЯИН‑БРАТ‑СОРАТНИК! ХОЗЯИН‑БРАТ‑СОРАТНИК! – на грани слышимости и понимания звенел в голове Алексея странно знакомый голос, которого просто физически не могло больше быть. – УГРОЗА ФИЗИЧЕСКОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ ТЕЛА НОСИТЕЛЯ ПРЕВЫШАЕТ 92 %…, ‑ сознание подростка никак не успевало вынырнуть из того забытья, в которое его погрузило резкое снижение кислорода во вдыхаемом воздухе. – НАЧИНАЮ РЕАНИМАЦИОННЫЕ МЕРОПРИЯТИЯ.

Квазар, искусственный интеллект, разработанный Бельским‑старшим, никуда не делся. Тот перстень, который Алексей после недавней ссоры в сердцах сдернул с пальца и закинул в ящик тумбочки, был вместилищем искина лишь на первом этапе его развития. Как бы ни звучало неприятно это сравнение, но Квазар для своего роста и соединения с носителем использовал эволюционный опыт древних паразитов, которые меняли свое первоначальное вместилище и становились частью тела хозяина. Перстень был лишь зернышком, которое дало жизнь новому разуму.

Сейчас искин уже был естественной частью сознания парня, благополучно имплантировав свои управляющие контуры в спинной мозг носителя. Он стал полноценным вторым «Я» Алексея, его плоть от плоти, кровь от крови, от желания и интересов которого просто так уже было не отмахнуться.

– УГРОЗА ФИЗИЧЕСКОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ СУЩЕСТВОВАНИЯ ТЕЛА НОСИТЕЛЯ ПРЕВЫШАЕТ 99 %…

Парнишка все же успел очнуться. За какую‑то сотню метров от поверхности земли он открыл глаза и с диким ужасом увидел стремительно приближавшуюся крышу своего дома. Что он мог сделать в этот момент? Ничего! Подчиняясь инстинкту самосохранения, Алексей начал резко барахтаться, растопыривая руки и ноги в разные стороны. Что‑то еще бессвязно орал, хрипел.

Амулеты силового костюма заработали в самый последний момент, когда уже едва не стало поздно. Двигатель кашлянул и выдал мощный импульс, от которого у парня сердце ушло в пятки, клацнули зубы. Во рту тут же появился солоноватый привкус крови от прикушенного языка.

С трудом добрался до выдвижной части крыши, которая тут же пропустила его внутрь, в тоннель. Спустившись вниз, Алексей разоблачился. Руки еще тряслись. Состояние, вообще, очумелое было. Еще бы, не очумелое?! После такого ноги подкашиваться должны, а он стоял вроде бы твердо. Интересно, сколько времени прошло? Дома, наверное, ор стоит до небес. Ведь любимое дитятко пропало, Алексей улыбнулся прокушенными в кровь губами.

Дойдя до двери лаборатории, коснулся управляющей консоли. Стена скользнула в бок и он осторожно выбрался в гостиную. Никто его не встречал. Постороннего шума тоже не раздавалось. Лишь из кухни привычно тянуло чем‑то вкусным, печенным.

– Сынок, обыскалась тебя. Опять что ли занимался, – со стороны кухни неожиданно появилась Бельская, тут же оживившаяся при виде сына. – Погляди, на кого ты похож, – укоризненно покачала она головой, нежно коснувшись его лохматой шевелюры. – Волосы торчком, потный весь. Глаза даже бешеные какие‑то. Ты уж так сильно не занимайся в своем спортзале. Надорвешься еще… Лучше в хороший центр запишись. Там и инструктор, и присмотр.

Алексей в ответ устало улыбнулся. Значит, она решила, что он все это время пропадал в своем спортзале. Неудивительно. Сама она туда не любила заглядывать, Лизавета тем более в спортзал не совалась.

– Давай, скорее за стол! Лизавета уже все накрыла. Не чувствуешь, что ли, как пахнет? – она махнула рукой в сторону столовой. – Беги, а то опоздаешь в гимназию.

В ответ он удивленно взглянул на нее. Она же характерным жестом постучала по коммуникатору. Мол, часики тикают. Ничего не поняв, парень пригляделся к экрану коммуникатора и в удивлении замер.

– … Получается, прошло лишь чуть больше получаса, – пробормотал он, поворачиваясь в направлении столовой. – Ничего себе…

По его внутреннему ощущению прошла целая вечность, если не больше. Оказалось же, эти спрессовавшиеся в безумный клубок события – примерка силового костюма, прыжок из лаборатории, рывок в небо, удушье и падение – заняли чуть больше получаса времени. Вот тебе и относительность времени!

Уже сидя за столом, Алексей еще пытался разобраться в этом. Прикидывал, сколько времени могло занять его облачение в костюм, изучение управления и т. д. Но вид румяных оладий, так и просящихся быть съеденными, вскоре полностью завладел его вниманием. Разве можно было за столом, когда так кстати разыгрался нешуточный аппетит, думать о чем‑то другом кроме красиво сервированного стола? Естественно, нет! Парень тут же накинулся сначала на оладьи, щедро политые малиновым вареньем, а потом на творог, заправленный изюмом. Что говорить, вкуснотища! Собственно, он это и отметил, с чувством похвалив Лизавету за кулинарное мастерство. Та, стоявшая сбоку от стола, почему‑то залилась краской, что не преминула отметить Бельская.

– Все, наелся. Дышать даже тяжело, – парень, наконец, отвалился от стола. – Спасибо… Пойду, а то, правда, опоздаю.

Проводив его взглядом, Бельская начала о чем‑то расспрашивать Лизавету. Горничная мялась, смущалась. Только всего этого Алексей уже не видел. Собирался, одевался, обувался и бежал к порогу, где его уже давно ждала машина.

В гимназию он все‑таки опоздал. Сделав виноватое лицо, извинился и прошел к своему месту. Математичка, старая мегера с лицом, напоминающим сморщенное яблоко, скривилась. Была бы ее воля, она еще и сплюнула бы на пол. Дело в том, что Бельского она с самого начала невзлюбила, считая выскочкой и неучем. Тот, честно говоря, отвечал ей тем же. Вот такая у них была взаимная неприязнь.

Едва Алексей успел разложиться, как в дверь класса громко постучали. Педагог сделал паузу, видимо, надеясь, что посторонний звук сойдет на нет. Стук продолжился, став более громким и настойчивым. Так стучал не запоздавший гимназист, а тот, кто имел право на особое к себе отношение. Женщина медленно подошла к двери и, резко распахнув ее, замерла. Оттуда кто‑то негромко заговорил просящим и одновременно требовательным голосом. Выслушав говорившего, она аккуратно прикрыла дверь. После повернулась и уничижительно посмотрела на Алексея.

– Бельский! – прокаркала она, не сразу продолжив дальше. – Я вас предупреждаю, чтобы в следующий раз свои личные дела, не имеющие отношения к учебному процессу, вы решали не во время моего занятия. Идите. К вам пришли.

Сказано это было так, что по классу покатилась волна удивления. На идущего к двери Алексея тут же уставились десятки взглядов. Пошли шепотки, кто‑то даже привстал со своего места.

Парень открыл дверь класса и едва не столкнулся нос к носу с Анной. Это, действительно, была великая княжна Анна, младшая дочь императора. Вот это сюрприз! Совсем неожиданный сюрприз! Неужели случилось что‑то плохое?

– Алексей, – она подняла воспаленные глаза; взгляд был таким, что выть от тоски хотелось. – Нам нужно объясниться… Так больше продолжаться не может. Наши встречи бросают тень на мою репутацию… Вы должны понимать, что мой статус накладывает на мое поведение определенные обязательства, – ее голос немного дрожал; она явно старалась сдерживаться. – Мы должны прекратить наши встречи.

Парень, как стоял, так и застыл. С его микроскопическим опытом общения с противоположным полом, он даже не знал, как реагировать на такое. Как? Что говорить? Нужно ли, вообще, молчать? Может бежать нужно к черту?!

Девица явно себе что‑то нафантазировала. Серьезно нафантазировала. Откуда, как и почему? Кто знает? Может сыграла свою роль поднявшаяся гигантская волна в СМИ, говоривших о ней и Бельском, как о состоявшейся паре. Или взыграло девичье естество, что уже давно ждало кого‑то такого – юного, храброго «рыцаря на белом жеребце». Алексей закрыл ее своим телом от взрыва и в ее глаза стал этим самым избранным. Не нужно было больше ничего говорить и делать. Ничего сложного, когда все так просто.

– А если вы на что‑то надеетесь…, ‑ голос ее задрожал еще сильнее, когда заговорила о самом важном. – То должны предпринять официальные шаги для этого…, ‑ Анна сделал паузу, которая повисла в воздухе.