Конт - Ирина Успенская

Тем временем пришла очередь воинов проходить ПП. Серый хмуро толкнул короткую речь.

– Вадием клянусь, тот, кто не уложится в назначенное господином время, будет дежурить на стенах до последнего волоса на голове! Вы у меня на землю не ступите! – напутствовал он бойцов «добрым» словом.

Конт Валлид занял позицию возле забора. Облокотившись на него и сложив руки на груди, он внимательно наблюдал за прохождением воинами полосы препятствий. Рядом с ним стояли Тур и Дар. Чуть в сторонке – Берт, Саника и Серый.

Хотелось бы Серому знать, о чем думает кир Алан. Воин покосился на лист бумаги в руках секретаря. Он был разделен на столбцы – в первый мальчишка вносил прозвища мужчин, проходящих испытания, а в остальные ставил непонятные для плохо образованного заместителя капитана символы. Конт, не отрывая взгляда от площадки, иногда бросал странные слова: «Е. СБ. Рэ. Вопрос. Ст.», и Тур ставил крестики напротив прозвищ, но в разные столбцы. Изредка конт задавал капитану или Санике вопросы, есть ли у воинов семьи, дети, родители? Кто из них обучен грамоте, кто каким оружием лучше владеет, кто пользуется авторитетом среди людей.

Серый незаметно следил за Аланом и рассуждал.

…После болезни конт еще плохо говорил, иногда запинался или долго вспоминал слова, но ворожея сказала, что это со временем пройдет. Так бывает после сотрясения мозга. А его здорово ведмедь помял, до сих пор все удивлены, что выжил. Вот сейчас он нахмурился, а только что улыбался. Странный он стал, недаром народ по углам шепчется, что кончина старого конта изменила Алана. Много бают о скоротечной смерти Сани Валлида. Говорят, что они с сыном не поделили дочь барона Хвата, что перед смертью старик проклял Алана мужским бессилием, и теперь конт сторонится женщин. Рыжая Эльса еще до того как Нанни выгнала ее из замка рассказывала, что сама видела, как дух старого конта прилетал в храм и каялся, а потом влетел в окно спальни кира Алана. Бабы говорят, что он забрал у сына и унес во Тьму то, что сам любил больше всего – слабость к женщинам, вспыльчивость, жестокость. Чтобы его сын стал мудрым правителем. Да только его ли это сын?..

Серый пришел в Кровь за десятидневку до рождения Алана, и он прекрасно помнил, что отец ребенка даже не подошел к кроватке с новорожденным. Молодой боец в тот день стоял часовым у двери в спальню госпожи. Он помнил, как прибежала Нанни с ворохом тряпок, приказала наносить горячей воды, потом появился хмурый Рэй в сопровождении нескольких служанок, но он пробыл у госпожи недолго, вышел и простоял у двери рядом с безусым еще Серым, пока все не закончилось. А отец ребенка так и не пришел. Узнав о начавшихся родах, он уехал на охоту. Первый раз ему показали младенца через десятницу, и опять Серый нес караул у кабинета конта. Он слышал, как кир Сани шипел плачущей супруге: «Лучше бы вам было утонуть вместе с вашим любовником, чем так позорить мой род! Постарайтесь, чтобы ублюдок не попадался мне на глаза». С этими словами конт выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. И сразу прибежал перепуганный Рэй, он зашел в комнату, и Серый услышал сдавленные рыдания кирены Ксаны и тихий голос капитана. Тогда он еще решил, что Рэй слишком близок с госпожой, но, впервые увидев черноглазого и черноволосого Алана, понял, что отцом виконта был кто-то из мирийцев. Иногда в порты прибрежных земель заходили легкие корабли из Мирии, и стройные смуглые моряки далекой страны вскружили голову не одной женщине. Сложив немногочисленные слухи, которые гуляли по замку, Серый только уверился в своих подозрениях, о которых никогда никому не говорил и говорить не собирался. Кирена Ксана была женщиной необыкновенной красоты, почти все мужчины Крови ей симпатизировали, и он никогда не посмеет порочить память о ней. К сожалению, от матери Алан унаследовал только форму глаз.

Серый про себя пожелал кирене Ксане светлого посмертия и вернулся к созерцанию тренировки.

Виктория искоса следила за воином и заметила задумчивые взгляды, которые он на нее бросал. Очень подвижное и эмоциональное лицо. Серый хмурился, когда кто-нибудь из его отряда оступался или падал, и громким шепотом выражал свои мысли. Виктории он напоминал спортивного болельщика. Сжатые кулаки, тихие ругательства, подбадривающие крики и угрозы сгноить «неуклюжих выкидышей бешеной крысы» на стенах.

– Серый, возьми меч и встреть этих увальней сразу за последним препятствием. Кого бы дать тебе в пару? – Виктория оглянулась.

– Я с удовольствием разомнусь, – раздался голос, при звуках которого тепло затопило желудок.

Иверт и Серый бодро побежали в конец полосы, прихватив с собой по паре деревянных мечей. А к ней подошел мастер Семон. Виктория заметила Ольта с котомкой в руках, оставшегося стоять в стороне.

– Доброе утро, киры. Кир Дарен, прошу, выслушайте вашего слугу.

– Бывшего слугу, – буркнул Дар, но нехотя пошел за мастером.

Виктория сделала вид, что увлечена учебным боем. Бойцы, дошедшие до финиша, пытались пройти через заслон, в котором стояли Серый и Иверт, а к первому рубежу уже выходила следующая двойка. Виктория заметила, что техника боя у игуша и капитана совершенно различная. Иверт больше двигался, его меч мелькал со всех сторон одновременно, а Серый практически не сходил с места, нанося скупые, но сильные удары. Однако в паре эти двое успешно противостояли уже тройке бойцов. Четвертый сидел у ограды. Он был условно убит и теперь кривился, рассматривая наливающийся синяк на руке.

– Берт, пошли кого-нибудь за водой, – не отрываясь от интересного зрелища, попросил конт.

– Я принесу. – Саника, легко перепрыгнув через забор, побежал в замок.

Оська уже слегка охрип, но продолжал петь. В очередном куплете шаман забрался на гору и пытался разжечь костер при помощи молнии. Естественно, там тоже фигурировала грудастая красотка. В этот раз без хвоста, но зато ее кожа была из лавы, и шаману пришлось искать способ потушить пожар у себя в штанах нетрадиционным методом – ведром холодной воды. Каждый куплет Оськиной песенки встречался дружным хохотом. Шут был доволен и старался из всех сил.

В руку ткнулась мокрым носом Кусь. Виктория погладила суку по прижатым к загривку иглам. Сейчас они были не страшны, но во время боя тау поднимали их вверх, и это делало животных во много раз опаснее.

– Где ты бегала, подруга? – ласково спросила, целуя любимицу в мокрый нос. И отчего раньше эти животные казались Виктории безобразно страшными?

Кусь положила большую голову на вытянутые лапы и благодарно заурчала. Если не видеть ее вытянутой зубастой пасти, можно решить, что это кошка. Кошка с внешностью крокодила.

– Здравствуйте, кир Дарен.

– Здравствуй, Ольт.

– А я вот уезжаю. – Ольт замялся.

Дарен старательно смотрел в землю, было заметно, что этот разговор тяготит его.

– Я хотел сказать, что мне стыдно за свой поступок. Я не подумал, что те… что вас за него могут наказать. Простите меня.

– Ольт, ты дурак, да? Дурак? Или думаешь, мать меня не порола? Думаешь, я из-за этого обиделся? Если бы ты мне сказал, может, я бы отговорил тебя и ты бы не был теперь предателем! А ты… ты не умеешь дружить. Я тебе доверял, делился с тобой секретами, а ты просто забыл обо мне. Ты один полез в темницу! А если бы он убил тебя? Как бы я себя чувствовал, не защитив друга? Ты ведь даже не думал об этом, я знаю. Потому что если бы думал, то позвал бы меня. Мы бы вместе справились с тем… гадом… – Рядом кашлянул мастер Семон, и мальчишка на мгновение смущенно замолчал. – Ты предал меня. – Ольт встрепенулся и открыл рот в желании возразить, но Дар не дал ему сказать. – Я думал, мы будем всегда вместе. Как кир Алан и Берт. Я думал, что буду защищать тебя, а ты помогать мне, но тебе никто не нужен. Рэй сказал, что у тебя никогда не будет друзей, но всегда будет компания. – Дарен наконец-то посмотрел в лицо Ольту.

– Это не так! – запальчиво воскликнул раб, собираясь отстаивать свою точку зрения.

– Боги нас судят по поступкам, а не по словам, – произнес Дарен фразу из «Песен Жития». – Рэй сказал, что твой поступок запятнал мою честь, потому что господин отвечает за своих слуг. Он сказал, что рядом со мной должен находиться такой человек, который всегда будет об этом помнить. А еще он сказал, что у дворян нет друзей, есть только слуги и партнеры. Я ему не верил, а теперь верю. Ты все испортил!

Ольт порывался что-то сказать, но Дарен не стал слушать, он развернулся и ушел к отцу. Его щеки пылали, он сердито смотрел перед собой, но голову держал гордо.

– Тебе есть о чем подумать, мальчик мой, – произнес мастер Семон, кладя руку на плечо понурившегося Ольта.