Небес темнее не бывает - Стелла Уайтлоу

— Это что, изощренная форма балинезийских пыток? — поинтересовался Джет, не двигаясь.

— Просто хочу удостовериться, здесь ли ты. Не исчез ли. Ты представляешь, что мы все пережили? Ты чудовище! Твоя сестра, Бетани, я… Да я чуть с ума не сошла, не зная, жив ты или умер.

Джет перекатился на бок и притянул молодую женщину к себе. Лисса все еще балансировала на грани между сном и явью.

— Я все понимаю. Я не мог позвонить. С меня не спускают глаз. Первые две недели я провел на пароме «Ломбок». Эта ржавая посудина плавает между Лембардом и Падангабаем в восточной части Бали. Я просто озверел. Пять часов в один конец, никаких удобств и, разумеется, никаких телефонов.

— Но зачем? Я не понимаю.

— Мне назначили встречу на пароме, а человек не пришел. Должно быть, со связным что-то случилось. Тут никак нельзя торопиться, слишком многое поставлено на карту. Дело заняло куда больше времени, чем я рассчитывал, и по сию пору не завершено. Но ты мне здесь не нужна, Лисса.

— Ты, безусловно, знаешь, о чем идет речь, а я — так нет. Какое дело? О чем ты?

Джет провел пальцем по хрупкому позвоночнику возлюбленной, нежно коснулся ладонью лица.

— Это долгая история.

— У меня много времени, — заверила Лисса, прижимаясь к нему и лаская его взглядом. — Ты просто обязан рассказать мне. Хватит мне пребывать в неведении. Это нечестно!

Джет окинул ее пристальным взглядом, подмечая тени под глазами, мучительную боль, затаившуюся в зрачках. Он увидел и страсть, и страдание, пережитые ею, и понял, что всему виной — он.

— Любимая, пойдем в душ, — предложил Джет, спрыгивая с кровати и пинком распахивая дверь. В комнату ворвалась волна зноя, неся с собою ослепительно яркий свет и влажное дыхание ветра.

— Там нет стен, — сообщила Лисса.

— Тем лучше. У стен бывают уши.

Лисса услышала, как он повернул кран, и вода хлынула на кафель. Засмущавшись, молодая женщина завернулась в простыню и побрела в душ, путаясь в шлейфе из ткани. Глупо, думала Лисса. Она стеснялась собственной наготы, хотя только что делила с Джетом ложе и тела их сплетались воедино.

Джет втянул молодую женщину под душ, размотал простыню и отбросил в сторону.

— Нам придется ко многому привыкать, — проговорил он, словно читая мысли Лиссы. — Ты и я отныне вместе. И навсегда.

— Это все… для меня так ново.

— И для меня тоже. Мой брак оказался очень недолгим. Я с трудом вспоминаю то время. Если бы не Мэтью, я бы, пожалуй, подумал, что никогда и не был женат.

Такой союз, собственно, и браком-то не назовешь, подумала Лисса, но не время было рассказывать Джету, что она знает про Присциллу.

— Так что же это за комедия плаща и кинжала? — потребовала объяснений Лисса, приникая к любимому так, чтобы он не имел возможности видеть целиком ее обнаженное ладное тело. От соприкосновения с его бедрами голова пошла кругом. — Хенк Джефферсон предположил, что ты работаешь на спецслужбы. Это правда?

— Хенк Джефферсон? — Джет нахмурился, вода стекала по его лицу и волосам, щекотала кожу. — Ты с ним говорила?

— Мэтью прилетел на заседание совета директоров. Я позвонила Хенку Джефферсону на случай, если он знает, где ты есть. Он рассказал мне, как вы вместе служили в армии.

— Отчасти дело именно в этом, — неохотно признался Джет, включая душ на полную мощность. Бурлящий поток заглушал его слова. — Ко мне обратились потому, что у меня есть необходимый опыт, хотя с тех пор много воды утекло.

— Кто обратился?

— Отдел по борьбе с мошенничеством. Лисса, за мной следят. Следят за каждым моим шагом.

— Британский отдел по борьбе с мошенничеством? — изумленно повторила Лисса, припомнив приглушенные голоса в трубке, когда она звонила в Скотленд-Ярд. Итак, полицейские все знали. Они скрыли от нее правду!

— Индонезийское правительство издало закон об экспорте антикварных ценностей. На Бали хранятся несметные сокровища, памятники древнейшей культуры и религии: инкрустированные ложа и кресла, книги из пальмовых листьев, ткани, маски, скульптуры и прочее. Правительство не хочет, чтобы остров окончательно разграбили. Поэтому ввели закон «Пятидесяти лет». Предметы, изготовленные свыше полувека тому назад, из страны вывозить запрещено. Но ценный антиквариат все равно исчезает, реликвии уплывают из страны и поступают в коллекции заокеанских миллионеров.

Лисса слушала открыв рот.

— Но какое отношение антикварные ценности имеют к тебе? Это не твое дело. «Консолидейтед» занимается транспортом, целлюлозой, тяжелыми металлами наконец.

— Верно, — подтвердил Джет, энергично намыливая ей плечи. Он немного злился на нее за то, что она приехала и теперь отчасти отвлекает его от дела. — Но, как в случае с этим вот куском мыла, кто-то хитро «отмывает» прибыль через одну из моих компаний. А это очень даже мое дело. Вот почему я здесь, Лисса. Изображаю из себя покупателя, стараюсь узнать, кто за всем этим стоит и как именно негодяи перекачивают деньги.

Пугающие сведения вошли в сознание словно острый кол. Лисса старалась собраться с мыслями.

— А те люди в ночном клубе? Те, что сидели вместе с тобой за столом, распивали пиво и усмехались мне в лицо? Они тоже имеют отношение к этому делу.

— Боюсь, что да. Это посредники из Куты. Я мог оставить тебя при себе, только притворившись, что тебя покупаю. Прости, любимая. Они обещали свести меня с человеком, готовым продать ценные реликвии времен голландской экспансии. Завтра я встречаюсь с ними в Убуде. Видишь ли, на Бали некогда заправляла Голландская Ост-Индская компания, но местные жители восстали. Члены королевской семьи Клунг-Кунга, не жалея жизни, защищали дворец. Это случилось в 1908 году. У голландцев были ружья. У короля Бали — только знаменитые змеевидные кинжалы «крис». Обитатели дворца знали, что обречены, но все равно стояли до последнего.

— И все погибли?

— В живых остался только мальчик, шестилетний принц. За эти кинжалы, за подлинные, разумеется, платят безумные деньги. Одни только камни в рукояти сами по себе стоят целое состояние.

— Значит, в Скотленд-Ярде знали о происходящем, а мне ни слова не сказали! Намекали на то, что ты плаваешь неопознанным трупом где-нибудь в Темзе.

Джет притянул любимую к себе, потоки воды омывали их обоих.

— Ох, ненаглядная моя Лисса, мне ужасно жаль. Но как я должен был поступить? Я обсуждал проблему с отделом по борьбе с мошенничеством на протяжении нескольких месяцев. Они хотели послать одного из своих людей, но я не согласился. В конце концов, это мою компанию подставили и используют в преступных целях. Я должен был разобраться во всем сам. Концерн «Консолидейтед» работает сам по себе, словно отлаженная машина. Меня бы не хватились… Откуда я знал, что мы влюбимся, расстанемся, а потом вдруг снова обретем друг друга в те памятные выходные перед моим вылетом в Бали? События развивались слишком стремительно.