Амундсен - Тур Буманн-Ларсен

Фритьофу Нансену непонятно стремление Амундсена рисковать экспедицией из-за каких-то «невыполненных обещаний» в отношении государственных должностей, продвижения по службе и наград, которые — в долговременной перспективе — не более чем бюрократические штучки и эфемерная ерунда. Может быть, Руал просто-напросто не желает заниматься северным походом, «но тогда следовало без обиняков мне это сказать». В глазах наставника ученик предстает «человеком, готовым нарушить торжественное обещание» под предлогом сущих пустяков.

Фритьоф Нансен пользуется этой возможностью напрямую объяснить Амундсену: «Возможно, Вы не поняли, что ради Вас я принес жертву, какой не приносил никому из живущих на свете, — отменил собственный поход к Южному полюсу, призванный стать заключительным аккордом моей карьеры как полярного исследователя, и отказался от "Фрама", дабы Вы могли осуществить свой дрейф через Северный Ледовитый океан»[91].

Кого Нансен имеет в виду под «никем из живущих на свете»? Профессор подбирает слова так же аккуратно, как это делает Амундсен, когда не хочет сказать правду, но не хочет и быть уличенным во лжи. Он намеренно воздерживается от упоминания того, кого нет в живых. Не упоминает он его и в письме к Маркхему: «Должен признаться, я до последней минуты терзался сомнениями, проявлял слабость и в конечном счете просто уступил мыслям о жене, которые и подвигли меня принять окончательное решение в ту самую минуту, когда он [Амундсен. — Т. Б.-Л.] в сентябре 1907 года пришел ко мне за ответом».

Образ Фритьофа Нансена, несомненно, окрашивается в трагические тона благодаря тому, что он воспринимает собственные человеколюбивые мотивы как проявление слабости. Соотечественнику же он не хочет раскрывать своих человеколюбивых сторон и истинных мотивов. Более того, Нансен намеренно возлагает всю тяжесть ответственности на плечи Руала Амундсена.

Покорение Южного полюса «подытожило весь накопленный мною опыт полярника, и по сравнению с тем, что нам пришлось выдержать, дрейфуя во льдах, поход на юг представлялся мне захватывающим приключением». Здесь наставник не только подчеркивает, что полюс был открыт с помощью его методов, но присоединяется к мнению Юхансена, высказанному им по возвращении на родину: дескать, 90° южной широты — ничто по сравнению с 86° северной.

Крайне педантично поведав историю вопроса (год за годом, начиная с 1905-го), наставник далее пишет, что «с кровью в сердце» отказался от плана, «который вынашивал столько лет и который обогатил бы новым содержанием мою жизнь, в пользу Вашего похода, поскольку считал, что это будет справедливо и принесет Норвегии больше славы». Слава отечества — краеугольный камень нансеновской вселенной, цель, которой призваны служить и земле-проходческие, и научные достижения. Вот почему он также признаётся, что обрадовался вести о перемене курса «Фрамом»: теперь Южный полюс все-таки мог быть покорен норвежцем.

Профессор отвечает Руалу Амундсену от имени страны. Для Фритьофа Нансена Норвегия представляла собой нечто большее, чем виделось Амундсену, когда он сочинял свой ультиматум. Вот почему строитель нации открывает его взгляду свой собственный мир. Говорит, что понимает: Амундсен имел право выразить горечь по отношению к Норвегии, где даваемые обещания более не стоят ломаного гроша. «Если теперь, в конечном счете, Вы отправитесь в плавание и совершите на "Фраме" поход, от которого — ради другого Вашего похода — отказался я, и из этого предприятия ничего не выйдет, тогда я скажу, что жизнь иногда преподносит нам странные сюрпризы».

Письмо из Пульхёгды с его ретроспективным самораскрытием могло бы принадлежать перу стареющего Ибсена. Это уничтожающий документ… и одновременно исполненный сочувствия. Это попытка направить преемника на путь истинный. Как бы то ни было, письмо заканчивается уверениями, что профессор «из чувства искренней дружбы хотел бы помешать Вам под горячую руку сделать то, о чем Вы впоследствии можете жалеть».

На следующий же день после получения Амундсеном письма Фритьофу Нансену доставляют телеграмму из Америки: «Everything OK writing»[92].

Позднее оттуда же приходит письмо. «Вероятно, я нуждался в Вашем нагоняе. Вздумай кто-либо другой наносить мне такие удары, я бы настроился на сопротивление. Вам же я обязан столь многим (куда большим, чем я себе представлял), что тихо склоняю голову и принимаю их».

Тем не менее Амундсен продолжает настаивать на важности мелочей: «По-моему, многие серьезные предприятия срываются из-за невнимания к ерунде. Боюсь, во время многолетнего однообразного дрейфа среди льдов то, что кажется пустяком в условиях цивилизации — например, повысят ли Хельмера Ханссена до таможенного чиновника, получит ли Вистинг обещанное ему место смотрителя маяка и проч., — может вырасти до гигантских размеров и представлять опасность для выполнения важного задания. Мой опыт подсказывает, что в полярной экспедиции необходима строжайшая дисциплина». Такие доводы кажутся предусмотрительными, однако они также свидетельствуют о том, насколько Руал Амундсен боится потерять уважение, насколько он боится собственного экипажа. Между строк тут читается имя Ялмара Юхансена.

В целом письмо столь же униженное, как то, которое Амундсен когда-то послал с Мадейры: «Наконец, заклинаю Вас не сердиться на меня. Я вложу в заключительную часть похода все свои силы и волю».

Перед братом он держится храбрее: «Получил от Старика довольно резкое письмо, но в очередной раз дал ему отпор… разумеется, в спокойном тоне. Со временем прочитаешь. У него тоже хватает обид».

Посреди этого выяснения отношений до Леона доходит из Америки неожиданное и весьма драматичное распоряжение: «Позаботься о продаже Ураниенборга, освободи меня от него. Мне станет гораздо легче».

Проблема усадьбы связана с другой проблемной областью, более частного свойства. Полярный путешественник получил письмо от своей невестки Малфред. Речь в нем шла о Ежике. «Как явствует из письма, он недвусмысленно грозил ей самоубийством… Я могу в отдельных случаях испытывать уважение к человеку, который лишает себя жизни, — но не к тому, который грозится это сделать. Похоже, все непосвященные (Бугге, Дедикен и др.) на его стороне. Это меня ничуть не удивляет, поскольку он прекрасно умеет говорить в свою защиту». Руал склонен уступить нажиму и приобрести для Густава дом. «Но… сначала нам нужно избавиться от Ураниенборга. Уехать так надолго, как собираюсь я (на несколько лет), и содержать два дома будет невозможно. Хватит расходов и на новый, который следует купить».