Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поездки в Германию, вернее – в ГДР, мне запомнились другим. Сознаюсь, я большой любитель вкусной еды. Даже не просто еды, а всяческих кулинарных изысков. Из великой мировой литературы в память мою западало описание разных блюд: супы из плавников акулы, из слюны ласточкина гнезда, из бычьих хвостов… Венский шницель, фуа-гра, лягушачьи лапки, бифштекс из черепахи, тартар и т. д. и т. п. «Западало» означает, что я этим особо интересовался, обращал на это самое пристальное внимание. Потом я стал искать соответствующую научную литературу (один Вильям Похлебкин чего стоит!). В какой-то мере стал я тем, кого называют «гурман», или, точнее, «гурмэ». «Гурмэ (от французского gourmet) – человек, разбирающийся в тонкостях кулинарии, кулинарный эксперт, ценящий вкусные блюда, но вовсе не обжора, не гурман. К сожалению, этот правильный термин у нас почти не известен». (Кулинарный словарь В.В. Похлебкина, 2002)». Конечно, я не профессиональный гурмэ, просто любитель. К тому же каким знатоком изысканных блюд можно было быть в Советском Союзе? Может быть, для нескольких десятков высоких дипломатических работников и была возможность испробовать их за рубежом, для остальных же людей был практически один и тот же набор еды. Все изменилось в постсоветской России. Появилась у меня возможность поездить по «капиталистической» Европе и попробовать то, о чем только в книгах читал. Что-то понравилось, что-то нет. Так почему я все это вспомнил, описывая свою командировку в Германскую Демократическую Республику (ГДР)? Потому что и во времена социализма были там островки роскошной жизни.
На один из таких островков я как-то и попал. В одной из командировок в Берлин для чтения лекций меня поместили на два дня в «Доме на Шпрее» – специальной гостинице ЦК СЕПГ, правящей партии ГДР. Отель был очень «специальный». Всего на несколько номеров, с бесплатным обслуживанием в ресторане. Это был не просто ресторан, это был рай для гурманов. Официант принес мне весьма толстую папку. Это было меню с перечнем подаваемых блюд, многие из которых и были описаны в книгах классиков. Перечень был такой обширный, что я растерялся. Пробовал заговорить с официантом, но мы не понимали друг друга. Тогда он позвал другого, уже пожилого официанта, и тот стал говорить со мною на неплохом русском языке.
– Откуда вы так хорошо знаете русский?
– Я больше трех лет был в плену в Советском Союзе.
– Понятно.
Он рассказал мне о некоторых блюдах, и я сделал выбор. Так я впервые еще при социализме попробовал суп из ласточкина гнезда, бифштекс по-цыгански, креветки в ананасе и что-то еще подобное. Немного и опозорился. В самом начале трапезы мне принесли маленькую чашечку с коричневой жидкостью.
– Я же кофе на конец обеда заказал.
– А это не кофе. Это суп из ласточкина гнезда.
Ничего особенного в этом супе я не нашел – коричневая водичка с непонятным привкусом. Как, впрочем, и знаменитый французский суп из плавников акулы – мутная жидкость с рыбьим запахом. Но многое было выше всяких похвал! Каюсь, я совершил в этом ресторане нехороший поступок – украл толстое меню. И по сей день, когда устаю или тоска нападает, люблю иногда полистать его, повспоминать о некоторых блюдах. Понимаю, может быть, кто-нибудь из читающих эти Записки подумает: «Ну и пижон автор! Деликатесы изучает, пробует. Скромнее надо быть».
Ну, во-первых, автор действительно немного пижон, а во-вторых, что же предосудительного в том, чтобы познавать и эту сторону мира? Убежден, что еда – неотъемлемая часть культуры. Когда я собираюсь ехать в какую-либо страну, обязательно смотрю, а что там считается национальным блюдом. Так, в Германии это, конечно, не те изыски, о которых я писал, а знаменитый айсбан – тушеная, затем запеченная свиная рулька, нередко в красном вине или в пиве, которая подается с квашеной капустой. Мягкое, нежное мясо с тонкой хрустящей корочкой, ароматное и аппетитное – объедение! В Италии это не пицца, как многие думают, а дыня с ветчиной, ребрышки ягненка на гриле. В Польше фляки – суп из потрохов, журек – суп из ржаного настоя с белой колбасой и, конечно, бигус – своеобразная сытная солянка. В Чехии – вепрево колено, свиная рулька, варенная в пиве. Впрочем, хватит о еде, а то я готов посвятить ей все мои Записки! Когда-то вместе с моим коллегой, крупным философом, собирались написать о еде, упомянутой в классической литературе, специальную брошюру, даже в издательство обратились. Там с радостью согласились, но мы так ее и не написали. Постеснялись: вроде солидные ученые – и о какой-то кухне пишут.
Достаточно и воспоминаний о поездках в «страны народной демократии». Не в них одних заключалась моя работа в академии. Естественно, что больше всего усилий и времени занимали научные исследования. Вообще писать научные работы и публиковать их всю жизнь было одним из главных моих дел. Но прежде чем перейти к рассказу о нем, очередное отступление, но уже не для каких-либо размышлений, а об одной «загогулине» моей жизни в академии. «Загогулина» эта относится к моей работе председателем профсоюзного комитета академии.
Я еще был доцентом, но определенный авторитет в академии уже имел, вот меня и избрали на три года на эту должность. Должность не освобожденного работника, а, так сказать, по совместительству. Профком в академии был организацией весьма серьезной. Он оказывал материальную помощь сотрудникам (для этого у профкома было достаточно много денег), распределял путевки в ведомственные санатории, организовывал отдых и т. д. Вот с отдыхом и были у меня некоторые казусы. Будучи человеком отчасти неразумно смелым и независимым, я решил для начала пригласить выступить в академии Театр на Таганке. Надо сказать, был он в это время для власти как бельмо на глазу. Очень она к нему плохо относилась, но и закрыть боялась, слишком большой шум поднялся бы. И можно представить себе удивление директора театра Николая Дупака, когда приходят к нему из Академии при ЦК КПСС и просят там выступить! Он так растерялся, что молча встал и повел меня к главному режиссеру – легендарному Юрию Любимому. Тот, конечно, тоже удивился, но с радостью согласился. И в нашу академию пришли и Ю. Любимов, и В. Высоцкий, и чуть ли не вся труппа театра. В актовом зале
