Ключ Отца - Дмитрий Билик

— Ты извини, я что-то и правда срываюсь, — Света включила режим "извиняющийся тон". — Давят на меня эти "миротворцы": Кириллу не пиши, сюда не ходи, это не делай. А толком ничего не говорят. Ты сам как?

Света осторожно прильнула ко мне, захлопав огромными глазищами. Ага, пошли женские чары из разряда "чувствуешь, что не права — улыбайся и поправляй лифчик". И сразу виноватых нашла, и на меня уже не злится.

— Нормально. И Олег ничего не говорит? — сказал я уже мягче, хотя и старался сохранить ледяные нотки, стремительно тающие под напором Светы.

— Так видела бы его, — девушка прижалась ко мне, проворные лозы ее рук окутали плечи, тяжелые доспехи впились в тело. Ух, силищи-то в ней сколько. Понятно, что игровой, ненастоящей, но все же. — Шляется где-то, если и появляется, то на несколько минут, на нас ноль внимания.

— На нас? Мы — это кто?

— Игорь, Сергей и я. Да и то все при деле. Горилла в рейд в Недра Омры ходил вместе с "миротворцами", Сергей целыми днями молотком стучит да доспехи перекрашивает. А мне что делать?

Ох, самая ужасная напасть человечества — женщины с большим количеством свободного времени, неспособные его заполнить. Не направишь эту ядерную энергию в мирное русло, так все, жди, когда рванет в виде "мы никуда не ходим", "мы топчемся на месте и не развиваемся", "все превратилось в рутину". Ладно, посмотрим, что можно сделать.

— Ну и где Олег сейчас?

— Совещается с кланом в кабаке.

— В "Пьяной Сове"?

— Нет, у них теперь новое место дислокации. Полетели?

Света ловко взобралась на своего Кецу, точно с трех лет практиковала езду на уродливых чудовищах, и поманила рукой. Блин, не внушают доверия ваши авиалинии. Но я с грациозностью гиппопотама взобрался на виверну, несколько раз чуть не сорвавшись, и вцепился что есть силы в Свету. И дело сейчас шло не столько о любви, сколько о страхе. Я лишь мельком взглянул на хвост монстра, где примостился не менее ошарашенный всем происходящим Хло.

— Аргх… — Виверна взмахнула крыльями, и воздушный поток разметал стоявших поблизости малышей. — Аргх… — И вот мы уже тяжело, но начинаем подниматься в воздух. — Аргх… — Вот заладило чудище, будто слов других не знает. От сильного встречного ветра выступают слезы, в глазах рябит от мелькающих верхушек деревьев, крошечной, едва заметной точкой виднеется вдали столица. Подумать только, почти день от нее сюда шагал.

Постепенно чувство страха сменилось восторгом. Я перестал цепляться подобно паралитику в Свету, вместо этого спокойно держусь за шерсть Кецы, растущую лишь у позвоночника, чувствуя напрягающиеся при каждом взмахе мышцы. Блин, невольно стал проникаться уважением к мощи маунта. Захотелось такого. Пусть не уродливого и с умеренной волосатостью, но чтобы обязательно воздухоплавательного.

Стала вырастать широкая приземистая, с высоты птичьего, то есть виверновского полета, стена, проявляли все более резкие очертания круглые башни, неуверенно проступил серой дымкой главный замок, который когда-то покинула Наместница, и с чьим сыном я так и не встретился.

Случайно бросил взгляд на дорогу, огибающую город и поднимающуюся к центральным вратам, и обратил внимание на крошечную фигурку. Драман, судя по комплекции, но с какой-то знакомый, почти родной. Как там у Сукачева: "а я милого узнаю по походке".

— Света, — хлопнул я по наплечнику, отчего сразу заныла рука. — Нам надо вот здесь сесть.

— Так до города еще не добрались.

— Надо здесь, — занудил я, как ребенок, увидевший новую игрушку.

Паладинша потянула вожжи на себя, виверна оглушительно взревела и, описав широкую дугу, стала снижаться. Снизу на нас заворожено смотрел драман.

— Это кто? — ревниво спросила Света.

— Старый друг.

— А имя у старого друга есть?

— Есть… Эдегар.

Дверь, которой нет

Есть у дружбы с драманами неприятная особенность. К слову, все прелести товарищества с ними я так и не познал. Помнится, при выполнении последнего поручения Эдегара, моя тушка чуть не осталась наблюдать красоту местного пейзажа с высоты холма. Но и этого оказалось мало, теперь лесоруб проверял на дефицит кальция мои кости, что прохожие могли охарактеризовать забавным словом "объятия".

— О, как ты возмужал, — наконец отпустил меня Эдегар и хлопнул по плечу с такой силой, что если бы во мне когда-то и была дурь, то теперь он ее окончательно выбил.

— Да, в навыках немного поднаторел.

Я понимал, о чем говорит драман — чем выше уровень способности, тем больше ты менялся внешне. Апнул бы двадцать силы, стал крупным здоровяком, не меньше в плечах, чем сам Эдегар. Но я невольно качал Выносливость и совершенно осознано Ловкость. Сам заметил, что руки стали более жилистыми, движения проворными, поступь уверенной. Не знаю, может, и пара очков Интеллекта добавила моему взгляду некой осознанности. Вон Хло постоянно выглядит, как хранитель всех знаний, вплоть до того, где находится затонувшая Атлантида

А вот Эдегар изменился. Лицо заметно исхудало, зажившие порезы на щеках чуть закрывала колючая щетина, глаза смотрели с особой внимательностью, а сам он напоминал сжатую пружину, готовую в любой момент выпрямиться. Что ж, не будем тянуть. Возьмем сразу быка за рога.

— Слушай, ты, когда меня в деревне оставил, не в Шипастый Лес отправился?

— Нет. Зачем он мне? — искренне удивился Эдегар. — Далеко, зверье там все дикое, опасное. Себе дороже выйдет там охотиться. Опять же, грибы не все есть, — драман заговорщицки подмигнул мне.

Так, ничего не понимаю. Вообще я представлял, что сейчас Эдегар падет ниц и скажет: "Да, я и есть тот отверженный и оскорбленный принц. Ты разгадал загадку века. Владей же теперь Локтром и всем Тойрином, ибо…". Какое именно "ибо", я еще не придумал, но оно и не понадобилось. Либо в леснике пропадал гениальный актер, либо он точно не сын Наместницы.

— А куда же ты пропал? — растерянно пробормотал я.

— Надо было навестить старого приятеля, — Эдегар откровенно стушевался, хотя теперь стало ясно, он не врет. Блин блинский, так все удачно складывалось!

— В столицу чего, к контрабандистам?

Лесник сделал суровое лицо и несколько раз перевел взгляд с меня на Свету. Вот тоже мне, эрзац-конспиратор. Первому встречному-поперечному все явки и пароли сдал, а теперь решил в загадочность поиграть. Понятно, что я ему стал довольно быстро другом, а паладинша никто, но все же — поздно хлестать Боржоми…

— Это со мной. Тем более она из контрабандистов, ее ранг "знакомый незнакомец".

Эдегар осторожно кивнул, но было видно — Света его доверия не заслужила, по крайней мере, пока. Вообще, создалось ощущение, что они раз и навсегда невзлюбили друг друга. Эдегар отыгрывал роль вечно пьяного однокашника, заваливающегося пару раз в год и обязательно напаившего мужа, а Света — стервозной жены, освоившей знаменитого классика лишь наполовину, в виде фразы "не пущать". Много раз замечал насколько сильно первое впечатление. Ты хоть в лепешку потом расшибись, а изначальный гештальт скальпелем из головы не выковыряешь.