Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

11 сентября Кэтлин в своем дневнике сделала такую запись: «Сняли помещение под контору в доме 26 по Виктория-стрит. Ездила смотреть».

И 13 сентября: «Послали за доктором и медсестрой. Объявление об экспедиции в “Таймс” и “Дейли Мейл”».

Когда появились новости о подготовке экспедиции Скотта, у нее начались схватки – и на следующий день она родила их единственного сына, крещеного Питером Маркхэмом, в честь Питера Пэна и сэра Клементса Маркхэма.

Битва началась. Гонка стартовала. В письме адмиралу сэру Артуру Муру Скотт прямо написал: «Я и в мыслях не держу, что кто-то, кроме англичанина, мог бы покорить Ю. полюс[52]».

Опасность мыслей такого рода состоит в том, что «мог бы» незаметно превращается в «может». Скотт планировал отправиться в плавание в следующем году, примерно в то же время, что и Амундсен. Разница состояла в том, что Амундсен готовился к этому с 1907 года, а Скотт, за исключением разработки мотосаней, пока не сделал ничего. Годы, которые он мог бы потратить на обучение, были безвозвратно потеряны. Он остался так же некомпетентен, как и в тот день, когда наткнулся на антарктическую ледяную шапку в конце 1903 года.

Разница между соперниками была не менее значительна и на глубинном уровне – там, где кроются источники мотивов и поведения. Сделав объявление о женитьбе, Скотт написал доктору Шарко, что «это не помешает моим планам работы на юге, которые остаются неизменными, поскольку я устал от такой размеренной жизни».

Видно, что Скоттом руководили серьезные негативные импульсы. Главным образом, страх неудачи в карьере или скуки. Прежде всего скуки, ибо ее сила может на многое подвигнуть человека. К сожалению, она часто вынуждает людей к бегству и реактивному мышлению, приводя к опасной эмоциональности и спешке. Амундсен же имел бесспорное преимущество, которое заключалось в позитивной силе стопроцентных амбиций, возможно, даже некоторого нарциссизма. Он стремился к достижениям, а не избегал худшего, имея цель впереди, а не кнут сзади.

Часть вторая

Глава 18

Крутой разворот

В сентябре 1909 года Амундсен вернулся из Копенгагена в свой дом на берегу Бунден-фьорда, за которым присматривала верная старая няня Бетти. Там уже начали желтеть березы, а ветер с холмов принес первое дыхание осени. Амундсен сидел в кабинете и, глядя на мягко накатывавшиеся друг на друга волны фьорда, разрабатывал план своей экспедиции.

Амундсен имел и стратегическое, и тактическое преимущество. Скотт к этому моменту уже раскрыл свои намерения, в то время как Амундсен еще сохранял их в тайне. Он знал, что соперник есть. Скотт действовал вслепую.

У Амундсена были на руках и психологические козыри. Шок от того, что его (возможно) опередили Кук и Пири, не имел оттенка личной обиды. Скотта же, наоборот, подстегивал конфликт с Шеклтоном, им руководили эмоции. Для Амундсена экспедиция Шеклтона была сокровищницей полезных уроков, а для Скотта – источником неприятных переживаний, разжигавших зависть и выводивших из равновесия.

Центральным пунктом плана Скотта, опубликованного в «Таймс» 13 сентября, была организация двух баз: одной в проливе Макмёрдо, второй – на Земле Эдуарда VII, и «выход к полюсу с одной или с другой из них… в зависимости от обстоятельств».

Амундсен понимал, что это – копия экспедиции на «Нимроде». Он справедливо заключил, что стандартно мысливший Скотт, скорее всего, будет следовать проторенным путем и отправится к полюсу маршрутом Шеклтона, начинавшимся из пролива Макмёрдо.

И тогда Амундсен решил высадиться на самом Ледяном барьере Росса. Это уже само по себе было шагом отважного человека. Никто еще ни разу не осмелился разбить лагерь на ледяном шельфе из страха быть унесенным в море на айсберге, если тот вдруг отколется. На это не решился даже Шеклтон.

24 января 1908 года, когда Шеклтон на «Нимроде» достиг бухты Воздушного шара, которую впервые увидел шесть лет назад во время плавания на «Дискавери», оказалось, что бухта исчезла. Участок ледяного шельфа длиной в несколько миль отделился и уплыл в море, оставив после себя широкий залив с сотнями китов, выбрасывавших фонтаны воды. Шеклтон назвал его Китовым заливом. Айсберги и паковый лед, подпиравшие его с севера, поразили впечатлительный ум Шеклтона.

Мысль о том, что могло бы случиться [написал он], заставила меня принять решение: ни при каких обстоятельствах я не стану зимовать на Барьере. Отныне где бы мы ни высадились, прежде чем устраивать лагерь для зимовки, убедимся, что находимся на берегу.

Тем не менее Амундсен для своей базы выбрал Китовый залив. Это не было безрассудством.

Я специально изучил форму Барьера [пишет он] и пришел к выводу, что место, которое сейчас известно как Китовый залив, не что иное, как тот самый берег, который наблюдал сэр Джеймс Кларк Росс, правда, надо признать, несколько изменившийся, но все тот же. За 70 лет его форма… осталась прежней. Я решил, что это не случайно. То, что… остановило гигантский ледяной поток именно в этом месте и сформировало постоянный залив у передней оконечности льда, плавно двигавшегося до этого момента, не каприз природы, а… твердая земля.

Амундсен был прав, но указал неверную причину. Китовый залив является постоянным формированием, хотя, как мы сегодня знаем, совсем не потому, что он имеет твердое основание. На самом деле, как и весь Барьер, он находится на плаву, оставаясь при этом под защитой острова Рузвельта, на мелководье, которое замедляет движение льда и вызывает в нем возмущения – эффекты, похожие на водовороты.

В любом случае Амундсен разгадал его загадку. Сэр Джеймс Кларк Росс, Борчгревинк, Скотт, Шеклтон – все замечали постоянство формы ледника. На рисунке, сделанном Россом во время путешествия в таинственный залив в 1841 году, на заднем плане заметен большой купол. Это первое свидетельство об острове Рузвельта, замеченном с воздуха лишь через столетие после создания рисунка. Для Амундсена, не знавшего о его существовании, природа купола тем не менее была ясна. Такую форму принимает ледник, огибающий сверху твердое препятствие.

Амундсен стал первым исследователем, пришедшим к такому очевидному заключению, поскольку первым обратился к первоисточникам, первым взглянул на ледник опытным взглядом человека, знающего лед во всех его проявлениях, и первым изучил историю. Амундсен, как и Нансен, принадлежал к редкому типу интеллектуальных полярных исследователей, способных анализировать свидетельства и делать логические выводы. А еще он обладал чутьем, талантом, проницательностью, и, возможно, в чем-то даже был гениален.

С точки зрения баланса рисков шансы говорили в пользу Китового залива. Он был на целый градус широты – то есть на шестьдесят миль – ближе к полюсу, чем пролив Макмёрдо, что позволяло сэкономить 120 из 1364 миль по прямой, или почти девять процентов пути. Когда счет идет на мили и минуты, такое преимущество стоит дорого. В данном случае оно оказывалось существеннее, чем опасность того, что часть Барьера отколется именно во время зимовки. Вступив в гонку, как заметил Амундсен, ему «придется первому прийти к финишу, и все должно быть нацелено на этот результат». По той же причине он предложил двигаться из Китового залива к полюсу кратчайшим путем, вдоль меридиана, и отыскать собственную дорогу на Полярное плато. Это означало необходимость прокладки нового пути через неизвестную территорию, причем за короткое время. Чтобы принять такое решение, нужно было иметь несокрушимую веру в правильность своего пути.

Амундсен видел несколько важных преимуществ в использовании Китового залива. Он находится на самом Ледяном барьере – следовательно, дорога на юг может начаться с парадного входа. Шеклтон доказал, что в этом отношении пролив Макмёрдо – более рискованный путь: базу на берегу может отрезать от Барьера, если уйдут льды. К передней стороне Барьера всегда может подойти корабль, в то время как в случае с проливом Макмёрдо – что убедительно показала история с «Дискавери» – это не всегда так. Здесь обитает множество тюленей – стабильный источник питания для людей и собак. Кроме того, Китовый залив находится дальше от гор Южной Земли Виктории, чем пролив Макмёрдо, а потому Амундсен предполагал, что погода там должна быть лучше, а лед – разреженнее. Опираясь на известные в то время факты, он сделал правильные выводы, хотя, как мы теперь знаем, они были основаны на ложных предпосылках.

Амундсен не хотел приближаться к проливу Макмёрдо, чтобы избежать пересечения с маршрутом Скотта, но, судя по всему, даже будь это место свободно, он выбрал бы Китовый залив из-за его явных преимуществ. Амундсен стремился максимально сократить расстояние. Расстояние и время. И не только для того, чтобы опередить Скотта. Он хотел сэкономить силы собак.