Современный румынский детектив - Штефан Мариан

— Не делай глупостей! — предупредил я.

— Ты до смешного подозрителен.

Сильно наклонившись, хозяин дома принялся шарить в одном из ящиков, и его длинные волосы свисали, как конская грива. По его безнадежно ссутулившейся спине было видно, что это конченый человек.

Неожиданно Манафу выпрямился. Я успел выстрелить именно в тот момент, когда он вытащил из ящика маленький, словно игрушечный, пистолет.

Я заранее достал пистолет Серены, взвел курок и прицелился. Оставалось только откинуть полу дубленки и нажать на курок. Рука моя не дрогнула.

Такое со мной приключилось впервые, и я глазам своим не поверил. Отдельные действия как бы слились воедино — так молниеносно это произошло. Красноватое пламя вихрем вылетело из дула, и раздался оглушительный выстрел, от которого задрожали стекла. Из страшного отверстия на груди хлынула густая горячая кровь.

Отчаянно цепляясь руками за воздух, Манафу упал навзничь, как от невидимого толчка, опрокинув при этом лампу. Растерявшись, я так и остался стоять в темноте с дымящимся пистолетом — угасавший огонь в камине почти не давал света.

И тотчас же снизу донесся страшный, пронзительный крик. Волосы у меня на голове встали дыбом, Я словно окаменел и не мог сдвинуться с места. До меня наконец дошло, что Аркадие Манафу оказался бблыиим глупцом, чем я предполагал. И это открытие буквально парализовало меня.

Когда-то давно я ампутировал ногу больному эндартерии — том. Отчаянно скрежетала пила, запах кости смешивался со зловонием гангрены, пробивающимся даже сквозь плотную толщу бинтов. Чтобы нога не ерзала, одна из моих коллег крепко держала ее. Я работал уже полчаса, восхищаясь про себя стойкостью девушки, как вдруг без единого звука она хлопнулась в обморок. Будущий доктор увидела, как между разошедшимися бинтами копошатся большие толстые черви. Меня в тот раз лишь слегка замутило. Теперь же тошнота подступила прямо к горлу.

Я сидел в полумраке, при слабом мерцании камина, уставившись в пустоту и задавая себе один — единственный вопрос: что же дальше? Вдруг чья-то сильная рука разжала мои пальцы и вынула из них пистолет. Это была Серена, но я нисколько не изумился — меня уже ничто не могло поразить.

Серена встряхнула меня, выволокла из дома. На улице нас поджидала машина. Серена даже не вынула ключи зажигания. Мы бежали с пышных похорон Аркадие Манафу, будто нас преследовал огромный рой оводов.

Серена села за руль, и мы помчались по городу, мирно спавшему под тяжелым снежным покровом. Притулившись к пышной земной груди, ленивый обжора — город выпускал через нос теплый пар.

— Это ты кричала? Она кивнула.

— Меня сильно напугал выстрел. Ты, должно быть, разбудил всю улицу.

— Сомневаюсь. В этом доме очень толстые стены. К тому же двойные окна завешены плотными гардинами. Выстрел был слышен только внутри. Как ты попала туда?

Глянув в зеркало заднего вида и просигналив обгон, она деловито осведомилась: — Ты убил его?

Мне не хотелось говорить. Признания застревали в горле. — Да.

— Почему?

Я не ответил, потому что не чувствовал ее присутствия рядом. Мы мчались к неведомой цели, словно за миражом в пустыне. Я боялся, что нас в любой момент остановят, хотя и надеялся — так же, как и Серена, — что снегопад делает

людей более великодушными.

Когда стемнело, мы въехали в какой-то горный городок и остановились перед маленькой гостиницей, спрятавшейся за мохнатыми заснеженными елями. Домик был точно с картинки из сказки о семи гномах.

Серена знала здешнего администратора, и нам дали очень теплую и чистенькую комнату, откуда еще не выветрился запах свежеструганой ели. К нашим услугам были даже телевизор и радио.

Оставшись одни, мы долго молча смотрели друг на друга. Говорить было не о чем. Мы вели себя, словно два чужих человека, оказавшихся вместе под развалинами во время землетрясения. Перед тем как машины "Скорой помощи" навсегда развезут их в разные стороны, они впервые смотрят друг другу в лицо, чтобы запомнить навек.

Серена выключила свет, разделась и юркнула в постель. Подперев голову кулаками, я курил и ни о чем не думал. Просто не мог сосредоточиться. Я презирал и в то же время жалел себя. Не знаю, сколько я так просидел, перебирая в памяти все подробности и прикуривая одну сигарету за другой.

— Почему ты не отвечал на телефонные звонки? От неожиданности я вздрогнул.

— Я выдернул шнур из розетки. Манафу действовал мне на нервы — все время притворялся, что хочет связаться с милицией. А тебя как туда занесло?

— Ты забыл закрыть телефонную книгу. Я сразу же пожалела о том, что произошло. Ах, какая же я дура! Прости меня!

Я закашлял. Мне совсем не хотелось выслушивать ее признания.

— Ничего, ничего.

— Я буквально обезумела, не знала, что и делать. Без конца звонила, но телефон молчал. Тогда я взяла себя в руки и поехала. Входная дверь оказалась открытой. Выстрел раздался как раз в тот момент, когда я шагнула на первую ступеньку лестницы. Я так испугалась, что закричала…

— Тебя кто-нибудь видел?

— Понятия не имею.

Я встал и распахнул окно, чтобы проветрить. Попробовал вглядеться в кромешную тьму. Откуда-то снизу поднимался ледяной холод, наверное, там была глубокая пропасть. Время от времени слышалось, как падают снежные шапки с елей, и тогда они выпрямлялись, освободившись от тяжелого груза. Где-то далеко громыхал по рельсам поезд.

Тот факт, что еловые ветви, избавившись от тяжкого бремени, выпрямляются вновь, обнадеживал. Понемногу я успокоился, все прояснилось и стало на свои места.

Закрыв окно, я разделся и вытянулся рядом с Сереной.

Я знал, что она не спит, и нашел ее холодную как лед руку. Как я мечтал о том, чтобы она обняла меня и, выплакавшись, сбросила со своей души тяжкий камень.

— Ну и чего ты в итоге добился?

— А ты? Разве не ты все время намекала мне, кто убийца? — Она все-таки вынудила меня затронуть тему, которой мне не хотелось сейчас касаться.

Помолчав немного, Серена ответила:

— Пожалуй, да, намекала… Это из-за него погиб мой отец.

— Я подозревал нечто подобное.

— Я спасла честь отца, лишившись своей собственной, и думала, что об этом никто не узнает. Однако я обманулась и теперь в третий раз расплачиваюсь за ту же ошибку. Поверь, я не хотела мстить за отца твоими руками. Но теперь меня одолевает стыд: неужели я спала с тобой, только чтобы отомстить за отца, как раньше спала с ним, чтобы спасти отца… Это ужасно! Ты не должен был его убивать…

Мы долго не могли заснуть. Однако бессонница пошла мне на пользу — мысли мои прояснились. На рассвете я наконец забылся, и этот утренний сон окончательно воскресил меня.

На следующий день мы вернулись в Бухарест. Серена сварила кофе и уселась напротив меня с чашкой в руках, избегая моего взгляда.

— Мы должны расстаться, — заговорила она наконец.

— Хорошо. Я сейчас уйду.

— Нет. Уйду я, а ты останешься. Здесь ты в безопасности. Страна большая. Я выберу такое место, где смогу забыть весь этот кошмар и буду помнить только о том коротком счастье, что выпало на мою долю.

— Но зачем тогда…

— Мне трудно оставлять тебя — ведь я тебя люблю.

Ее слова звучали проникновенно, как покаяние. Странная штука жизнь. Самое непонятное в ней со временем обретает смысл.

— И когда ты вернешься?

Она долго смотрела мне в глаза.

— Когда перестану чувствовать, что моя жизнь целиком принадлежит тебе.

— Звучит многообещающе. Послушай, а тебе не кажется, что я на всю оставшуюся жизнь поселюсь в тюрьме?

— Нет.

— Тогда поразмышляй об этом.

— Не хочу. Разве у тебя нет возможности выкрутиться?

Я поскреб затылок. Не люблю обсуждать свои шансы, это всегда приводит к неудаче.

— Да нет, возможность есть, но очень маловероятная.

— Значит, выкрутишься — и будешь свободен как птица.

Она скрылась в своей комнате и долго не выходила оттуда. Вернулась же совсем другим человеком. Даже сильный макияж не мог скрыть следы слез, И тем не менее она была точно одинокий моряк в океане, с минуты на минуту надеющийся увидеть берег.

Она протянула мне ладонь, рассчитывая на крепкое дружеское рукопожатие. Однако я нагнулся и поцеловал ее тонкое запястье.

— Я буду скучать.

— Если затоскуешь слишком сильно — дай объявление. У тебя ведь мания давать объявления.

— Так и сделаю. Что ты скажешь о таком тексте: "Вечный холостяк ищет партнершу".

Она улыбнулась, сжав мне руку, и ушла. И вот тут-то мое сердце по — настоящему заныло от одиночества. Мне стало так тошно, что я всерьез подумывал, не пуститься ли во все тяжкие.

Часы показывали полдень, к тому же по календарю был понедельник. День и час, весьма подходящие для загула. Я пододвинул телефон поближе, закурил сигарету и водрузил ноги на письменный стол.