Третья Империя - Михаил Юрьев

Кроме ОМИКа, воин имеет четырехствольный неавтоматический дробовой пистолет 5-го калибра, заряженный 9 мм картечью, для подавления живой силы в ближнем бою (каждый патрон несет 90 граммов картечи). Из холодного оружия — большой нож, по размеру скорее напоминающий короткий меч, и раскладной арбалет из композитных материалов с боезапасом из 12 болтов для бесшумной стрельбы. В стандартный боекомплект входят также три мини-мины направленного действия «Крот», служащие для мгновенного создания земляных укрытий, — они дают воронку более полутора метров даже в мерзлой земле. Автоматического оружия у русских бойцов нет, они считают его неэффективным в качестве личного; но в каждой сотне есть три тяжелых пулемета, один автоматический тяжелый гранатомет и один дальнобойный огнемет.

Броня у русских воинов титано-фуллереновая, защищающая от осколков, низкоэнергетических пуль и касательных попаданий высокоэнергетических пуль. Прямое попадание высокоэнергетической пули она не держит в отличие от бронескафандра наших коммандос, но зато почти не снижает подвижность.

Для передвижения непосредственно на поле боя опричники практически не пользуются какой-либо техникой (все та же концепция максимального рассредоточения), а вместо этого пользуются так называемыми скороходами — это разработанные еще в ХХ веке специальные сапоги с микродвигателем, позволяющие нестись скачками по 5–8 метров со скоростью до 40 километров в час. За последнее десятилетие скороходы были основательно потеснены антигравами, дающими возможность также подниматься вверх и зависать в воздухе. Каждый воин имеет дублированную систему связи, которая строго секретна, вплоть до того что в каждом экземпляре стоит устройство само– и дистанционного уничтожения. Эта система связи позволяет бойцам общаться друг с другом в реальном времени и получать необходимую информацию. По-видимому, их связь имеет иную, не радиоприроду, потому что она нормально работает и после сильнейшего электромагнитного импульса. В общем и целом каждый российский воин является высокомобильной автономной боевой единицей, превосходящей по огневой мощи целую роту полувековой давности, не требующей наличия какого-либо строя или вообще прямой видимости для управляемости и координации с другими бойцами.

Для ограничения возможности применения высокотехнологического оружия противника, особенно тяжелого, русские приняли две новации. Новая тактика предусматривала широкое использование ядерного оружия поля боя — все дискуссии о неприменении ядерного оружия или даже неприменении его первыми русские в одностороннем порядке прекратили. Конечно, такая тактика предполагает, что и противник также не будет церемониться, но ядерное оружие, как великий уравнитель, улучшает шансы слабейшего, в данном случае по технике. К тому же при его применении возникает электромагнитный импульс, выводящий из строя электронику — сами русские минимизируют использование электроники, чтобы ее отказ не сделал их уязвимыми. Но русские не полагаются исключительно на обычное тактическое ядерное оружие, а используют также генераторы магнитодинамического взрыва (ГМДВ), позволяющие практически всю энергию многокилотонного заряда преобразовать в электромагнитный импульс, от которого практически нет защиты, — это вторая тактическая новация. Начало активной фазы сухопутного боя с высокотехнологическим противником по русской тактике, таким образом, характеризуется массированным применением тактических и ГМДВ-термоядерных зарядов, благодаря чему русское войско сразу оказывается в выигрышном положении — значительная часть высокотехнологического оружия противника в результате всех поражающих факторов этих ударов выходит из строя. В каждой дружине (по-нашему, батальоне) опричников к тому же есть воины, имеющие ядерные снаряды малой мощности (20–100 тонн тротилового эквивалента) к ОМИКу, использующие их и в активной фазе боя — причем, поскольку ОМИК у них тот же, вражеские снайперы не могут их вычислить.

Естественно, русские не рассчитывают на стопроцентный отказ высокотехнологического оружия противника — от любого нападения есть защита, и, в частности, у нас есть вооружения, сохраняющие в этих условиях свою живучесть. Расчет русских на то, что защита от поражающих факторов ядерного оружия сделает высокотехнологические вооружения настолько дорогими, что применение их против одиночных целей станет малореально.

Тяжелое оружие представлено в русских сухопутных войсках самоходной ствольной и реактивной артиллерией, с мощностью снаряда от 10 до 10 000 тонн тротилового эквивалента и дальностью поражения до 100 км. В этой артиллерии не используются системы автоматического управления огнем, как и вообще компьютеры и радары, поскольку она специально предназначена для действий в условиях сильных электромагнитных импульсов. Есть на вооружении основных сил и «вертушки», сильно упрощенные боевые вертолеты с турбинным двигателем (обычный выходит из строя от импульса), не использующие никаких электронных приборов, вооруженные неуправляемыми, то есть наводимыми оптически, ракетами. Использование танков и бронетранспортеров русской тактикой практически не предусмотрено, по крайней мере как ударных сил, — вместо этого они обеспечивают передовую разведку.

Таким образом, стандартная тактика русской рати (дивизии, по-нашему), наступающей на порядки эшелонированно обороняющегося или же наступающего для встречного боя врага, заключается в следующем: сначала ядерная артподготовка, которая начинается за 40–60 минут до планируемого соприкосновения войск, то есть обычно когда до противника остается 10–12 километров; затем вторая артподготовка ГМДВ-боеприпасами для окончательного подавления электроники электромагнитным импульсом, которая производится за 3–5 минут до соприкосновения, а иногда и после него. Сам атакующий порядок рати представлен тремя эшелонами: в первом идет небольшое количество бронемашин, служащих для разведки и подавления таких же передовых отрядов, которые разворачиваются и отступают при соприкосновении с основными силами врага. Второй эшелон представлен пешими опричниками, двигающимися крайне разреженным строем, способным просочиться в любую брешь или стык в порядках врага, не тратя времени на уничтожение центров сопротивления — это потом доделает артиллерия. Огневая мощь в этом эшелоне обеспечивается ОМИКами бойцов, в том числе с ядерными зарядами, и в очень небольшой степени танками и вертолетами. Третий эшелон представлен самоходной артиллерией огневой поддержки, а также грузовиками, антигравными или на воздушной подушке, осуществляющими снабжение боеприпасами второго эшелона. Если предполагается оккупация территории, то в третьем эшелоне идут и гарнизонные части.

Оборонительного боя русская тактика не предусматривает — наступающего врага предполагается останавливать встречным боем. Все это делает русские войска крайне тяжелым противником — мой двоюродный брат, командующий бригадой морской пехоты в городе Сан-Диего в штате Пацифиция, говорил мне, что он не очень представляет, как вести, а тем более выиграть сухопутный бой с русским полком, примерно соответствующим по размеру его бригаде: можно, конечно, обойтись без электроники и боевых лазеров — использовать механическое оружие, наводимую вручную артиллерию и проводную связь, все это есть — но в практике подобного боя русские значительно сильнее. Слава Богу, что нас разделяют два океана, мы не претендуем на территории друг друга, и полномасштабная война между нами крайне маловероятна.

Таким образом, в русской тактике получил свое логическое завершение процесс, взявший начало еще в так называемом позиционном кризисе Первой мировой войны — отхода от представления о пехоте как о пассивном элементе атаки (как говорили тогда, «артиллерия разрушает, пехота занимает»). Но если английская и американская армии сделали ставку на танки, с которыми наступала пехота, то немцы, у которых танков тогда не было и вообще не было традиций ставки на кавалерию (танки — в сущности та же кавалерия, по-английски танковые части так и называются), пошли другим путем — создания в пехотных дивизиях штурмовых групп из лучших бойцов, имеющих, кроме личного оружия, передвижные пушки и пулеметы. Такие группы стали ключевыми во время Второй мировой войны, когда начиная с 1942 года русская противотанковая артиллерия научилась эффективно останавливать танковые атаки. Впрочем, к 1943 году и русские научились создавать и использовать такие штурмовые группы. Так вот, современная русская сухопутная армия представляет собой пехоту, которая и по вооружению, и по выучке целиком является такой штурмовой группой!

Нельзя сказать, что все эти нововведения русских были полным откровением: нечто подобное предлагалось в штабах многих армий. Но все упиралось в главный лимитирующий фактор такого подхода — необходимость крайне высокой физической и психологической подготовки и боевой выучки личного состава для такой тактики. Бегать своими ногами, пусть и усиленными скороходами, да еще с 80 килограммами снаряжения, несколько тяжелее, чем ездить на танке, а стрелять из ручной пушки, высчитывая прицел в уме, несколько сложнее, чем вводить данные в компьютер. Для большой страны нет особых проблем в том, чтобы подготовить на таком уровне некоторое количество воинов, достаточное для комплектования элитных спецподразделений — но не для всех же сухопутных сил. Для призывной армии эта проблема в принципе не решается, да и для контрактной ее решение малореально, поскольку весьма немногие контрактники согласятся на такое и в любом случае попросят за это запредельную зарплату.