Доминик (ЛП) - Л. А. Кейси

Пока Доминик говорил, он смотрел на меня и, увидев, что я плачу, замолчал.

— Детка, пожалуйста, не плачь. — Он нахмурился и потянулся ко мне.

Я двинулась вперед и заключила его в объятия, прижимая его к себе крепче, чем когда-либо прежде.

— Мне так жаль.

Доминик начал покачивать меня из стороны в сторону.

— Что тебе жаль?

— Твоё детство, мне бы хотелось, чтобы ты и твои братья получили ту же любовь, которая досталась нам с Бранной от родителей. — Я шмыгнула носом.

Он погладил меня по щеке большим пальцем и пробормотал:

— Никто прежде никогда не плакал из-за меня.

— Ну, ты мне любишься, поэтому, конечно же, я буду плакать, когда слышу о твоем детстве, — воскликнула я.

Доминик мягко мне улыбнулся.

— За исключением моих братьев, для меня в мире нет ничего важнее тебя, ты значишь для меня всё. Я просто хочу, чтобы ты узнала это прежде, чем я закончу то, что должен сказать тебе, хорошо?

Было ещё что-то?

О, боже!

— Хорошо, — кивнула я.

Он тяжело выдохнул и облизал губы, прежде чем продолжил:

— Как бы ужасно это не звучало, но, честно говоря, мне было плевать, что Марко убил наших родителей. Я ненавидел его, но не за это. Мы никогда не видели наших родителей, а когда видели, они были холодными, поэтому их смерть не причинила боли никому… кроме Дэмиена. Он был единственным, кто сохранял надежду, что наша мама полюбит нас вместо своих шмоток и сумочек, и что наш отец начнет гордиться нами, а не племянниками Марко — Трентом и Картером. После того как их убили, он не позволял нам и слова плохого сказать о них, и если мы делали это, он становился очень жестоким.

Я шокировано моргнула, поэтому Доминик кивнул и сказал:

— Знаю, трудно представить его жестоким, но после смерти родителей он очень изменился.

Я почувствовала подступающую тошноту, слушая его рассказ. Сердце обливалось кровью за Доминика и его братьев. Мне так хотелось просто взять и крепко-крепко всех их обнять.

— Племянник Марко, Картер, совершенно не был похож на свою семью, но он был таким же злым, как и все они, а Трент был даже хуже. Он и вправду был более молодой версией Марко во всех смыслах, начиная от внешности и заканчивая личностью.

Я нахмурила брови.

— Был? — спросила я.

Доминик кивнул, а затем прикрыл глаза на секунду, прежде чем открыл их и посмотрел на меня.

— Он мертв. И его смерть и есть причина, по которой мы в долгу перед Марко.

— Вы должны ему много денег или что-то вроде того? — спросила я.

Доминик покачал головой.

— Не деньги, но мы действительно должны отрабатывать наш долг перед ним. Все мои братья, кроме Дэмиена, выполняют определенные работы для Марко. Моя работа — это бои.

Я нахмурилась.

— Я не понимаю. Почему ты и твои братья в долгу перед Марко из-за смерти его племянника?

Доминик вздохнул.

— Мы должны работать на Марко ради безопасности Дэмиена.

Я почувствовала, как моё сердце остановилось.

— Почему только Дэмиена? Почему он всегда выделяется?

Доминик посмотрел на меня; его взгляд встретился с моим.

— Потому что Дэмиен виноват в том, что Трент мертв. Он убил его.

— Что ты сказал? — прошептала я, надеясь, что ослышалась.

Доминик взял моё лицо в ладони.

— Пожалуйста, Брона, не думай о нем хуже. Ты должна понять, что с ним сделала смерть родителей, что она до сих пор делает с ним. Думаешь, у тебя проблемы со сближением с людьми? Дэмиен едва ли любит меня, а я его близнец!

Я широко распахнула глаза.

— Не говори так, он любит тебя. Достаточно только увидеть вас вместе, чтобы понять это.

Вздохнув, Доминик погладил меня большим пальцем по щеке.

— Он очень открылся с тех пор, как мы переехали сюда. Конечно, он не забыл наше прошлое, но здесь он кажется другим, не таким холодным.

Бросив на него хмурый взгляд, я проворчала:

— Скажи это веренице девушек с разбитым сердцем, которая тянется по нашей школе и всему городу.

Уголки губ Доминика немного приподнялись.

— Он не дает им никаких обещаний, Брона. Секс — это единственная интимная вещь, которую он разделяет с девушками. Он ничего не чувствует к ним. Он вообще ни к кому ничего не чувствует, но это не его вина. Просто он пуст внутри. Он хороший парень, но если тебе нужен кто-то отзывчивый, кто-то, с кем можно поговорить о чувствах и всяком подобном дерьме, то тебе не к Дэмиену, потому что это не про него.

Я подняла палец.

— Вот здесь-то ты и ошибаешься, дорогой бойфренд? Как-то на днях он признался мне, что я нравлюсь ему все больше и больше, и дело не только в том, что я чертовски горяча. — На последней части предложения я сгримасничала, вызвав тем самым смешок у Доминика.

— Для него это неслыханно, детка. Обычно он не говорит помногу с девушками, конечно, только если не клеит их или не трахает.

Я сглотнула.

— Ну, в таком случае я буду считать, что мне повезло.

Доминик улыбнулся мне.

— Так и есть. Ты важна для меня, и он знает это. Ты даже представить себе не можешь, каким счастливым меня делает то, что мой брат избавляется от своего страха, и всё благодаря моей девочке.

Я покачала головой.

— Не думаю, что это моя заслуга. Как мне кажется, все дело в том, что он видит, что ты в отношениях и счастлив при этом…

— Но я с тобой, и значит, счастлив я из-за тебя, поэтому все по-прежнему сводится к тому, что он открывается благодаря тебе, — перебил меня Доминик, улыбаясь.

Я закатила глаза.

— Ладно, как бы там ни было, я рада, что он оттаивает.

Доминик вздохнул.

— Не думаю, что когда-нибудь он сможет оттаять окончательно. Все это дерьмо с родителями и Трентом очень на него повлияло.

Я сглотнула, а затем, немного покусав губу, прошептала:

— Могу я спросить, почему он…

— Убил Трента? — закончил за меня Доминик.

Я кивнула и, когда он притянул меня к себе, уютно устроилась у него под боком.

— Нам исполнилось пятнадцать за две недели до того, как наших родителей убили уже больше, чем три с половиной года назад, и, пока мы проходили через все это, Трент был рядом с нами. Конечно, Картер тоже, но в отличие от Трента, он всегда держался немного поодаль. Мы с Дэмиеном и Трентом были практически лучшими друзьями. Мы выросли вместе, в одном окружении, поэтому он мыслил так же, как и мы, и принимал дерьмо, которое мы видели и делали, как само собой разумеющееся. Вот только он наслаждался всем этим, а мы — нет. Хотя мы никогда не озвучивали этого. Не хотели показаться слабыми. Но иногда по ночам мы с Дэймом говорили обо всем этом и в конечном итоге пришли к выводу, что жизнь, которую вел наш отец и Марко, была не для нас. Мы собирались сказать отцу, что хотим уехать из Нью-Йорка в тот день, когда их не стало. — Доминик играл с моими волосами, и в этот момент его лицо нахмурилось. — После того, как это произошло, Дэмиен уже не хотел уезжать. Все, о чем мы говорили, было забыто, потому что он отказывался в этом участвовать, если это означало, что ему придется покинуть Нью-Йорк. Он начал отдаляться от всех нас, кроме Трента и Налы.