При свете луны - Дин Кунц

– Лично я побегу в «Костко»[39], как только услышу, что там по разумной цене продают малипусенькую микроволновую печь, которую можно вставить в пупок.

Сидя у стола, скрестив руки на груди и засунув кисти под мышки, она едва сдерживалась, слушая Дилана, потому что знала, куда тот клонит. И от этого знания ее прошибал пот. Подмышки уже увлажнились.

– Ты напугана, – заметил он.

– Я в норме.

– Ты не в норме.

– Слушай, кто лучше это знает, я или ты? Может, я все-таки могу сообразить, в норме я или нет. С каких пор ты стал разбираться во мне лучше, чем я сама?

– Когда ты испугана, в твоих репликах сквозит отчаяние.

– Если ты пороешься в памяти, то обнаружишь, что я не одобряю твой любительский психоанализ.

– Потому что он бьет в десятку. Послушай, ты напугана, я напуган, Шеп напуган, мы все напуганы, и это нормально. Мы.

– Шеп голоден, – прервал его Шеперд.

Они пропустили завтрак. Приближалось время ленча.

– Скоро пойдем на ленч, – пообещал Дилан брату.

– «Чиз-итс». – Шеп не отрывал глаз от ладоней.

– Мы закажем что-нибудь получше «Чиз-итс».

– Шеп любит «Чиз-итс».

– Я знаю, что ты их любишь, дружище, – ответил Дилан. Добавил, уже для Джилли: – Это такие квадратные крекеры.

– А что он сделает, если ты дашь ему крекеры с сыром, которые делают в виде рыбок? Вроде бы они так и называются. «Золотые рыбки».

– Шеп ненавидит «Золотые рыбки», – без запинки ответил Шеп. – Они фигурные. Они круглые и фигурные. «Золотые рыбки» невкусные. Они слишком фигурные. Они отвратительные. «Золотые рыбки» вонючие. От них тошнит, тошнит, тошнит.

– Ты ударила по больному месту, – сказал ей Дилан.

– Никаких «Золотых рыбок», – пообещала она Шепу.

– От «Золотых рыбок» тошнит.

– Ты абсолютно прав, сладенький. Они слишком фигурные.

– Отвратительные.

– Да, сладенький, совершенно отвратительные.

– «Чиз-итс», – настаивал Шеп.

Джилли провела бы остаток дня, рассуждая о форме всяческих закусок, которые продавались на всех углах, чтобы человек мог на ходу заморить червячка, если б этим удалось удержать Дилана от продолжения лекции о возможностях наномашин, которые в эту самую минуту могли хозяйничать в ее теле, но Дилан заговорил, прежде чем она успела упомянуть «Уит Зинс»[40].

– В своем интервью Проктор утверждает, что наступит день, когда миллионы психотропных наномашин…

Джилли поморщилась.

– Психотропных.

– …впрыснутые в человеческое тело…

– Впрыснутые. Приехали.

– …вместе с кровью смогут поступить в мозг…

Джилли передернуло.

– Машины в мозгу.

– …и колонизировать ствол мозга, полушария, кору, мозжечок.

– Колонизация мозга!

– Отвратительно, – вставил Шеп, но, скорее всего, говорил он о «Золотых рыбках».

– Проктор предрекает насильственную эволюцию мозга, которую проведут наномашины и нанокомпьютеры.

– Почему кто-нибудь не убил этого сукина сына в далеком прошлом?

– Он говорит, что запрограммированные соответствующим образом нанокомпьютеры смогут сначала проанализировать структуру мозга на клеточном уровне, а потом найти способы ее улучшить.

– Наверное, я забыла проголосовать, когда Линкольна Проктора избирали новым богом.

Вытащив кисти из-под мышек, Джилли уставилась на свои ладони. Порадовалась, что не умеет по ним гадать.

– Эти колонии наномашин смогут создавать новые связи между полушариями мозга, новые проводящие пути…

Джилли не решилась приложить руки к голове, боялась почувствовать необычные вибрации, свидетельства того, что орды наномашин, не зная отдыха, изменяют ее мозг.

– …новые синапсы. Синапсы – области контакта нейронов в проводящих путях в мозгу, и, вероятно, они устают, когда мы думаем или слишком долго бодрствуем.

На это Джилли ответила совершенно серьезно, без малейшего намека на шутку:

– Мне бы сейчас не помешала усталость синапсов. Мои мысли двигаются очень уж быстро.

– В интервью было еще много чего. – Дилан указал на экран ноутбука. – Что-то я пропустил, многого просто не понял, к примеру гоблинкукеров насчет извилин, то ли предцентральных, то ли постцентральных клеток Паркинджи… таких загадочных слов в интервью хватало. Но я понял достаточно, чтобы осознать, в какую мы попали передрягу.

Более не в силах противостоять искушению, Джилли прижала подушечки пальцев к вискам. Но не почувствовала никаких вибраций. Тем не менее сказала:

– Господи, не могу больше думать об этом. Миллионы крохотных наномашин и нанокомпьютеров ползают в моей голове, эдакие трудоголики, что-то чинят, изменяют, исправляют… Это же невозможно вынести, не так ли?

Лицо Дилана посерело, показывая, что присущий ему оптимизм если полностью не потух, то покрылся толстым слоем золы.

– Придется выносить. У нас нет другого выбора, кроме как думать об этом. Если только мы не хотим стать такими, как Шеп. Кто тогда будет нарезать нам еду квадратиками и прямоугольниками?

И действительно, Джилли никак не могла решить для себя, что быстрее приведет к панике, разговор об этой машинной заразе или старательное ее замалчивание. Она чувствовала поднимающийся изнутри ужас, выпрямляющийся в полный рост, расправляющий крылья, и знала: если не сможет взять его под контроль, не загонит обратно в клетку подсознания, позволит взлететь, ей уже никогда не удастся с ним справиться, потому что в полет он заберет с собой и ее рассудок.

– Такое ощущение, будто тебе только что вынесли роковой диагноз, – сказала она. – Поставили в известность, что у тебя коровье бешенство или паразиты в мозгу.

– Да, только эти наномашины призваны осчастливить человечество.

– Осчастливить? Готова спорить, в интервью этот псих употребил термин «высшая раса» или «сверхчеловек».

– Он использовал другой термин. Только не упади со стула. С того самого дня, как Проктор осознал возможности нанотехнологий в насильственной эволюции мозга, он точно знал, как будут называться люди, подвергнутые этому процессу. Прокторианцы.

Приступ дикой злости оказался идеальным средством борьбы с ужасом: отвлек Джилли и загнал ужас в клетку.

– Эгоистичный, самовлюбленный выродок!

– Удивительно точная характеристика, – согласился Дилан.

– «Чиз-итс», – вставил Шеп, который все раздумывал о преимуществах квадратных крекеров над тошнотворно-фигурными «Золотыми рыбками».

– В прошлую ночь Проктор сказал мне, – продолжил Дилан, – что ввел бы себе эту субстанцию, если б не был таким трусом.