Нестандартный формат (СИ) - De Ojos Verdes

— Добрый вечер, — пролепетала еле слышно.

— Привет, пропажа. Ты в порядке?

Девушка кивнула и в нерешительности уставилась на Руслана, ситуация дико неловкая. Он пожал плечами, и сам слегка удивленный.

— Ромыч, а ты чего приехал-то?

— Чтобы не оставлять тебя одного, — как само собой разумеющееся выдал тот, присаживаясь в кресло, — наметил план действий. Даже созвонился с руководителями нескольких поисковых отрядов. Это помимо прочего. К счастью, сейчас буду отменять.

Ева в ужасе округлила глаза, на секунду представив масштаб разворачиваемых действий. И скинуть бы это на беспечность, но ведь действительно не была в состоянии вспомнить, что не предупредила.

— Ты уверена, что всё хорошо? Слишком бледная и…

— Ром, — перебил Руслан, вернувшись к девушке, и прижал её к себе, — спасибо, но всё обошлось. А по факту…случилось кое-что интересное. Сообщаю тебе первому: помимо прочих статусов скоро приобретешь почетное звание дяди.

Кто из них больше удивился, — Ева или Роман, — так никто и не понял. Оба посмотрели на парня в упор. Она еще не свыклась с этой мыслью, им бы поговорить, обсудить, переварить, а он вот так сразу… Какая-то необъяснимая паника подкралась к горлу, и девушка громко сглотнула.

— Вы…хм…не очень рады? — осторожно поинтересовался мужчина.

Руслан повернул голову к ней и несколько секунд скользил по лицу изумленно-расцветающим взглядом. С теплотой, принятием, постепенным осознанием…

— Вообще-то…рады. Мы планировали.

Казалось, его брат издал облегченный вздох, после которого с восторженной улыбкой произнес:

— Поздравляю, ребят. Всех нас. Сказали бы вчера — был бы подарок на день рождения.

— А мы только сейчас узнали…спасибо.

Всё равно оба до сих пор растеряны. По понятным причинам — ничего теперь не будет, как прежде.

— Слушайте, ребенка вы планировали, значит, а…узаконить отношения не планировали? — протянул насмешливо, вгоняя взвинченную парочку в ещё больший ступор.

Ева бесконтрольно сжала запястье любимого, сама не зная, что этим хотела выразить. Словно жест отчаяния. И так оно и было. Тупик, наводящий кучу страхов.

То, что произошло после…она перемалывала потом всю ночь, вновь лишившись сна. Руслан накрыл её ладонь своей и бескомпромиссно оповестил:

— У нас нестандартный формат, мы решили начать с конца. Вот сейчас будем собирать вещи и переезжать ко мне. А завтра…я поеду знакомиться с родителями. С моей семьей она вчера имела честь контактировать. Раз её это не оттолкнуло, то…берём. Грех оставлять такое сокровище кому-то другому.

— Ты хотя бы немного знаком с их традициями? Знаешь, как просят руки? — резонно заметил Роман.

Парень только в этот момент оторвался от шокированной Евы и повернулся к брату, обескураженно вскинув брови:

— А надо? Что-то посложнее нашего?..

— Нет, но есть свои нюансы. И потом…Рус, ты что…собрался идти один? Без сопровождения? Это несерьезно.

— Ну, — горько усмехнулся тот, — так сложилась судьба. У меня нет старших, способных послужить тылом в этом вопросе…

Ева заметила, как по лицу мужчины пролетела мрачная тень. Он застыл на какое-то время, после чего вынул из кармана телефон и стал что-то быстро печатать. Комментировать происходящее не было сил — ни моральных, ни физических.

— Так, значит…вторую половину дня освободил. Как согласуете время, просто оповестите меня. На правах старшего брата просить руки невесты буду я. Есть парочка приятелей-армян, переговорю, уточню, что и как сделать правильнее. Сейчас с переездом вам помощь нужна? Кстати, довольно занятно, что живете в двух шагах друг от друга.

— Ты? — всё, что смог выдать пораженный Руслан.

— Ну не могу же я эту почетную миссию доверить кому-то еще. Особенно — тебе. Запорешь на корню, вспылишь при малейшем препятствии — а они будут, судя по состоянию Евы.

Несмотря на то, что первая часть была сказана шутливо, закончил Роман серьезно. И был чертовски прав в своих предположениях.

Разумовские между собой еще немного обсудили сценарий завтрашнего дня, после чего распрощались. Парень невозмутимо двинулся в спальню, отыскал чемодан и начал складывать вещи. Ей оставалось молча помогать и подчиниться этому решению. На анализ и сопротивление мозг способен не был. Только на бескрайнюю тревогу и панику. А эти размеренные действия хотя бы на толику уменьшили тремор.

Бессонная ночь сказалась на Еве подобающе. Не спать двое суток и быть при этом не в лучшем расположении духа — то еще удовольствие. И в таком виде утром девушка собиралась на работу, испытывая странные ощущения оттого, что…делает это у Руслана. Что переехала. Что они перешли на новый уровень. И что вечером…будет скандал, к которому она готовила себя, мысленно прокручивая всевозможные диалоги.

Если бы ещё год назад кто-нибудь ей сказал, что, будучи официально замужней, Ева вновь станет невестой, к которой пойдут свататься, девушка бы…покрутила пальцем у виска. Это настолько абсурдно, что даже нечем толковать.

Но это и есть её жизнь.

* * *

Ева знала, что так будет.

В глазах родителей читалось осуждение, и только что присвоенное клеймо непутевой дочери жгло кожу.

Она, конечно, позвонила и предупредила, что приедет, чтобы они были дома, но не сказала, что будет не одна. И когда Роман начала излагать цель визита, мама с папой потрясенно переглядывались, потеряв дар речи.

В гостиной все расположились вокруг журнального стола, на котором дымились чашки кофе и стояли многочисленные сладости и угощения. А еще…корзинка с коньяком и конфетами. И цветы. Для мамы. Роман, конечно, как и обещал, подготовился. Это всё организовал он — дорогие гостинцы и букет. Ей было велено не волноваться и доверить процесс обоим братьям, особенно старшему.

А Ева даже если бы хотела, не смогла бы вмешаться, поскольку язык натурально прирос к нёбу. Когда папа перевел на неё многозначительный взгляд, в котором светился немой вопрос «А они знают?..», девушка лишь слабо качнула головой. И вот это разочарование, ставшее ответной реакцией, как дождь из раскаленных углей опаляло кожу повсеместно, будто прожигая до самых внутренностей.

Один Бог знает, сколько оттенков стыда и уровней нечеловеческого раскаяния она испытывала сейчас, понимая, насколько неправильно всё происходит. Родители не заслужили такого удара. А как по-другому назвать огорошившую их новость, что дочь беременна и…как бы сожительствует с парнем? Тихоня Ева, которая до Карена даже за руку никого из представителей противоположного пола не держала. Её воспитанием всегда восхищались, говорили, что вырастить на чужбине достойное потомство, которое старается придерживаться традиций, очень сложно. Всегда есть вариант с полнейшей ассимиляцией, когда отпрыски отказываются от самобытных черт. Но папа гордился, что у него получилось привить уважение к иной культуре, сохраняя при этом основы своей. И вот то, что сделала Ева — это жирный крест на той самой гордости.

Им было известно, что девушка хочет ребенка. Но поскольку эту версию с выбором статуса матери-одиночки они отвергли тогда, очень резко отреагировав на такое желание, в данных обстоятельствах, может, поймут, что всё затевалось с этой целью…но стало намного серьезнее в процессе. Теперь к ребенку прилагается отец. Другой национальности. Младше. Более свободных нравов.

Молчание затянулось.

Папа смотрел на неё так…животрепещуще тоскливо, что хотелось отвернуться. Но Ева смиренно принимала всё, признавая, что перед ним очень виновата. Могла бы рассказать раньше. Он бы понял, может. Хотя…вряд ли. А теперь не поймет и не простит — явно читается в его янтарных глазах.

Девушка встала и вышла, игнорируя обеспокоенный взор Руслана, брошенный в её сторону. Находиться там она больше не могла. Последовала в кухню и примостилась на удобном диванчике напротив холодильника, тупо уставившись перед собой на многочисленные магнитики.

Когда-то Карен грозился опорочить семью, навести шума и распустить сплетни, но жизнь распорядилась так, что Ева и сама справилась с этой задачей. На тот момент ей было всё равно, поскольку никаких грехов за собой она не имела. А сейчас…нет, ни Руслана, ни будущего малыша девушка не считала грехом. И не жалела ни капли. Уж ей-то виднее, чем остальным, что пришлось пережить, чтобы обрести своё выстраданное счастье. Но правда остается правдой — родителей она своим поступком подвела.