Нестандартный формат (СИ) - De Ojos Verdes

— А ты похорошела. Окрепла. Окрылилась. Защищаешь соперницу даже. Браво.

— Ника мне не соперница. И я ей тоже никогда не была достойной соперницей. Она — единственная, кто тебе предан. Притом…что сама неоднократно предана тобой.

Феномен. Одно слово — два отражения. Две сущности. Вечная борьба добра и зла.

Ева замолчала, глядя ему прямо в глаза. Больше ничего их не связывало, и это было бесподобное чувство, несмотря на то, что построено на скорби.

— Прощай, Карен.

Шаг. Еще один. И ступор на третьем:

— Посмотрим. Я подумаю…

Девушка резко оборачивается:

— Да как ты…

— Ну, как-как, — перебивает с холодной насмешкой, — мне тут шепнули, что ты действительно с тем молокососом изменяешь мужу…как-то даже обидно. Нехорошо получилось. Надо разобраться.

Еву снова начало мутить. И опять вот этот взбунтовавшийся рывок задетого сердца, стремящегося покинуть предательское тело…

Господи, что происходит?! Опять кто-то переписал сценарий, добавив ей испытаний?!

— Ну, молодец, конечно. Хвалю, — скабрезно и с изощренным удовольствием, — сын депутата, перспективный, богатый, из родовитой семьи… Правда, я всё же побогаче буду…но неплохой вариант…в целом.

Девушка неожиданно качнулась. И оказалась в объятиях собеседника. Ненавистных до тошноты, резко подкатившей к горлу. Она вырвалась, снова пошатнулась и ухватилась руками за постамент.

— Водитель тебя отвезет, — коротко оповестил Карен, поняв, что занимательного выяснения отношений не предвидится, — как разгребу дела, обязательно навещу. Жди…Зефирка.

Ей пришлось прикрыть рот рукой и буквально умолять саму себя не позориться второй раз… Хотя после обращения, которое в его устах звучало осквернением святыни, это удавалось ещё труднее… Боже, он несколько часов назад похоронил мать, но даже это не убавило яда… Не стерло амплуа вершителя судеб…

Ева даже не помнила, как её доставили к дому. Всю дорогу она пребывала меж двух состояний — нездоровой сонливости из-за растраченных подчистую сил и укрощения рвотного рефлекса. А у подъезда последняя мысль — облегчение от возникшего вдруг любимого лица, что явилось единственным светлым пятном за день…

Из коматоза девушку пытались вытащить настойчивыми похлопываниями по щекам и обрызгиванием водой. Пришлось сделать над собой усилие и открыть глаза. Когда привыкла к свету, попыталась сесть…чтобы обнять Руслана…но это стало стратегической ошибкой, ибо тошнота нещадно ринулась вверх. Ева пулей влетела в ванную, тут же заперев дверь, чтобы последовавший за ней парень не видел, как тяжело её выворачивает наизнанку… Он стучался, обеспокоенно кричал что-то, но сначала из-за гула в ушах и голове она не различала эти звуки. Когда стало чуть легче, ответила:

— Мне уже лучше, подожди пять минут…приведу себя в порядок и вернусь!

Поднявшись с пола, девушка оперлась на бортики раковины и удрученно взглянула на своё угрюмое отражение. Включила холодную воду и стала умываться. А когда взяла полотенце, обмакивая кожу, случайно наткнулась на открытую полочку…с тестами.

В сознании щелкнуло.

Обещанные пять минут перетекли во все пятнадцать. И когда Руслан вновь заколотил в дверь, Ева машинально открыла и подняла на него полные потрясения глаза:

— Кажется, я беременна.

Глава 30

Оба замерли, уставившись друг на друга через порог ванной.

Всё делалось во имя этого дня. Пройденный путь был преодолен именно с этой целью. Самая ярая мечта, желание стать матерью, иметь комочек счастья… Свершилось.

Но они настолько не были к этому готовы, что растерялись.

Парадокс — не иначе.

Видимо, правду говорят, если чего-то очень сильно хочется, надо об этом забыть, чтобы сбылось.

Или, возможно, случись данное событие в любой другой день, Ева восприняла бы всё совсем по-другому. А так получается, будто колесо сансары в наглядном действии: пару часов назад она провожала одну душу, сейчас — встречает другую. И это настолько символично в своем первозданном замысле бытия, что пугает до дрожи. Как хрупка жизнь, как внезапна смерть. Да и Руслан появился…как ни крути…благодаря той самой просьбе умирающей Анны Седраковны, после которой Ева переехала в эту квартиру, затем стала бегать на том стадионе.

То есть, факт наличия любимого человека — заслуга того же Карена. Он был частью лестницы, ведущей к истинным чувствам и откровениям. И тем не менее тот же Карен может стать причиной новых бед — девушка знала, что так оно и будет.

Какой-то непомерный порочный круг. И если еще днем Ева была уверена, что теперь-то он уж точно разорван, сейчас, стоя перед ошеломленным парнем, понимала, что это далеко не так. Она готова была вернуться после встречи с прошлым, скинув груз и представ перед Русланом свободной, расположенной к честному разговору, в котором поведает всё-всё, отпуская окончательно. Но…глядя в лицо любимому, с кристальной ясностью осознала, что это недопустимо…

Руслан со своей импульсивностью и взрывоопасным темпераментом полезет на рожон, не учитывая обстоятельства. Это катастрофа, которая обернется чем-нибудь ужасным. И из-за неё. Всё стало в разы сложнее…особенно с новостью о ребенке.

При этой мысли Ева вновь ощутила накатившую слабость. Пальцы дрогнули, тест выпал на пол, а она склонилась к дверному косяку в поисках опоры, виском коснувшись дерева и прикрывая глаза в порыве отчаянной безысходности. Опять и опять. Как проклятие. Расплата за то, что когда-то посмела возомнить себя частью «красивого» существования с семьей Аракелян.

Боже, это кончится, вообще?..

Кажется, рваное движение вывело парня из прострации, он тут же очнулся и сразу притянул её к себе. Но, поняв, что Ева слишком неестественно обмякла, подхватил на руки и отнес на диван, где уютно устроил в своих объятиях, позволив девушке примоститься щекой к груди и обвить его спину в стремлении почувствовать защиту, успокоить беснующееся сердце. Руслан безмолвно гладил её по голове, одаривая невесомыми поцелуями макушку.

— Зефирка… — и столько всего умещалось в этот шепот…

Да, Ева расплакалась. От переизбытка эмоций и невозможности вынести этот шквал противоречий и навалившихся новостей. Её жизнь так запуталась. С одной стороны, она раскрылась, как прекрасный цветок. С другой стороны, этот цветок вырос из пепла сгоревших когда-то ожиданий. И, как оказалось, не бесследно.

Как же хотелось всё рассказать, облегчить душу, не нести эту давящую тяжесть в одиночку… Найти какое-то решение, чтобы распутать клубок. Но…в данной ситуации это означает просто перекинуть ответственность на него, а Руслан может пострадать из-за своей горячности…

Его телефон завибрировал. Пока парень говорил, Ева кое-как затихла и перестала шмыгать носом. Ей бы впору радоваться, несмотря ни на что. Но, наоборот, взяла и расклеилась. Как страшно думать о завтрашнем дне…

— Это Рома, — озадаченно сообщил он. — Приехал к моему дому.

— В это время? Что-то случилось?

— Конечно, случилось, черт… Мне кажется, я прошелся по всему списку контактов, выискивая тех, кто может помочь тебя найти. В том числе и Рому. Он так проникся, что не смог усидеть на месте и примчался… Я ему сказал подъехать сюда.

Руслан приподнял её подбородок, заглядывая в глубину влажных глаз, будто приковывая и зомбируя:

— Где ты была?

— На похоронах… Утром узнала, как-то всё спонтанно получилось, не успела тебе сказать, прости.

— А телефон? Почему вне зоны доступа? И кто умер?

Ева пару раз моргнула. Оттягивая время, чтобы сообразить, что на это ответить.

— Может, разрядился? Я не знаю. Мне уже там стало плохо, ни о чем не думала. Умерла…родственница, — запнулась на мгновение, — дальняя.

— Соболезную, — мужские губы коснулись её влажной щеки. — Как ты напугала меня, Зефирка. Больше так не делай… Много плакала там?

От необходимости рассказывать, что и как происходило на кладбище, девушку спас звонок в дверь. Взволнованный Роман вздохнул с облегчением, когда увидел Еву, но вмиг напрягся, заметив дорожки слез и опухшие веки. Она тут же смутилась, съежившись от стыда.