Путеводная звезда - Мехтап Фырат

Теперь я с ним. Я могла бы помочь ему. Он поцеловал мне руку, прежде чем мы подошли к дому, и я оказалась у задней двери. Мне не хотелось больше стоять там, и я направилась в сад.

Дядя Орхан занимался гвоздиками в саду, я помахала ему, а затем ключами открыла деревянную дверь. Идя по коридору, я чувствовала, как тетя Эсма смотрит мне вслед тяжелым вглядом. Кто знает, что ее опять расстроило.

Когда я уходила утром, она постоянно смотрела в экран телефона. Даже сейчас, когда я поприветствовала ее, она бросала в него взгляды. В последние дни тетя Эсма знала, что я очень устаю, и поэтому мало что мне говорила. Но она даже не сделала попытки поинтересоваться, как прошел мой день.

С тех пор как произошла та ситуация с Сенем, прошло уже две недели. На неделе мы с Сенем готовились ко Дню матери и испекли для тети Эсмы особый торт. Когда мы ей его вручали, она казалась счастливой.

– Спасибо, – выражение лица тети Эсмы, когда она смотрела на торт, было бесценным. Капли из ее глаз стекали по щекам.

Она притянула нас с Сенем к себе, крепко обняла и сказала, что никогда нас не бросит. Это был такой волшебный момент. Пожалуй, самый лучший момент, который подарила нам тетя Эсма. Ее любовь ко мне заставляла меня забыть о том, что мама меня бросила. Это было похоже на то, что мы чувствовали много лет назад, когда родители были рядом. То, как она нас обнимала. И как будто она никогда не теряла свою дочь и родила нас. Ароматные поцелуи, которые она оставила на наших лбах…

Наблюдая за тетей Эсмой, которая по-прежнему с большим вниманием смотрела в экран, я стала искать дядю Деврима, но его нигде не было, и машины тоже не оказалось на месте. Значит, Якуп уехал в Трабзон по каким-то важным делам, потому что дядя Деврим в последнее время сам ездит на работу и обратно Он не привлекал к поездкам Седата, который готовился к экзамену.

Когда я поднялась по лестнице на второй этаж, то встретила тетю Зехру, она вытирала пыль тряпкой. Я подошла к ней, поцеловала его в щеку, а потом направилась к лестнице, чтобы подняться к себе, но поняла, что Сенем у себя, и на время отложила желание подняться.

Оставив рюкзак на ступеньках лестницы, я медленно пошла в ее комнату. Мне было интересно, чем она занимается, ведь она в последнее время такая замкнутая. После того, что она пережила в школе, я хотела дать ей понять, что буду рядом с ней, несмотря ни на что.

Я хотела, чтобы она знала. Поэтому я опустила дверную ручку и открыла дверь.

– Что делает Сенем…

Я не смогла закончить свой вопрос, оцепенев. Я потеряла дар речи от увиденного. В руках у нее был большой кусок белой бумаги. Она улыбнулась, глядя на меня, и быстро повесила трубку. Сенем вернулась к рисованию, вот что меня потрясло. Я уже знала, что психолог посоветовал ей заняться тем, что ей нравится. И Сенем решила вернуться к живописи. На самом деле, когда мы только поселились здесь, она даже записалась на курсы живописи. Но что действительно ввергало в шок, так это то, что Сенем больше не была блондинкой.

– Что ты наделала? – спросила я, продолжая улыбаться.

Она пожала плечами, как провинившийся ребенок.

– Что скажешь? Тебе нравится?

Она распустила волосы, которые покрасила в светло-каштановый цвет и коротко подстригла, и расправила их на плечах. Я придвинулась к ней чуть ближе и коснулась их. Только после того, как я дотронулась до них, пришло осознание, что это реальность. Я не спала. Светлые волосы Сенем исчезли. Их место занял совершенно другой цвет.

– Зачем ты это сделала? – дрожащим голосом прошептала я.

Наклонившись вперед, она отвела глаза.

– Потому что я больше не хочу быть тупой блондинкой.

В очередной раз продемонстрировав свою глупость!

Когда я крепко обняла ее, схватив за плечи и притянув к себе, мне было сложно сдержать навернувшиеся слезы.

Я где-то читала, что некоторые женщины так боятся того, через что им пришлось пройти в жизни, что они готовы изменить себя перед лицом трудностей. Преображение Сенем напомнило мне о беспомощных женщинах из статьи, но она не была беспомощной, я была рядом с ней – и всегда буду.

– Могу ли я больше не называть тебя Блондинкой? – сказала я, отпуская ее руки. Когда ты снова окажешься передо мной, я позабочусь о том, чтобы больше ты не плакала.

– Называй это карамелью. Разве это не хорошо?

Хотя это и не звучало плохо, я действительно буду скучать по своей Блондинке. Несмотря на все, через что она заставила пройти меня и нас, я буду скучать по этой сумасшедшей девчонке. Изменив цвет волос, Сенем изменила только себя.

– Мне понадобится время, чтобы привыкнуть к этому. Когда ты успела? Или ты для этого уходила из школы?

Она кивнула в знак согласия. А я продолжала смотреть на нее и все еще не могла в это поверить.

– Получилось совсем не так, как я ожидала, – прошептала она, а затем взяла меня за руку.

Она поставила меня прямо перед холстом, который она только что быстро накрыла куском ткани. Быстро собрав вокруг себя пастель, гуашь и акварель, она положила кусок ткани на края холста.

– Знаешь, мой психолог сказал мне, что я должна снова начать делать то, что люблю. И только так я смогу выздороветь. Вот я и попыталась это сделать. Посмотрим, что из этого выйдет.

Передо мной была картина в самых красивых оттенках зеленого и коричневого. Когда я смотрела, почти не моргая, то поняла, что в некоторые мелкие детали было вложено много усилий. Они были переданы очень кропотливо. На картине было изображено синее здание в лесу, а рядом две длинноволосые девочки, мы с Сенем…

– Сенем… Это очень мило, – произнесла я вслух свои мысли.

Пока я бормотала, она подошла ко мне, положила руку на созданную ей картину и начала осторожно двигать ее. Краска еще не успела застыть.

Она не прикасалась к ней, но как будто что-то хотела показать мне.

– Вообще-то я хотела показать ее тебе после выступления. Но я попалась, нет смысла убегать. Есть несколько хороших воспоминаний. Я нарисовала эту картину, погрузившись в них.

На прикроватной тумбочке я заметила разорванный лист бумаги и стеклянную рамку, которая все еще стоит, несмотря на то что была разбита. Это была рамка, которую я подарила ей на день рождения.

Там было написано следующее:

– Это большое здание – наш приют. Это место, где мы были счастливы. Наш большой дом, момент, который мы воспринимали как должное.

Ее руки снова стали двигаться по картине. На этот раз она указала на мост через небольшое озеро.

– Этот мост, например, – символ наших путешествий, наших мечтаний.

На этот раз ее пальцы проследовали чуть дальше по картине. Когда она дошла до двух девушек, изображенных к нам спиной, то фыркнула и дала волю слезам. Ее волосы на картине все еще были светлыми.

– Эти две маленькие девочки, держащиеся за руки, – мы. Сенем и Ниса. Они все еще сестры, все еще друзья на этой фотографии.

Пока она стояла передо мной, позволяя слезам течь, я не знала, что сказать. Я так любила ее. Но я все еще не могла поверить, что между нами все