Исправить (ЛП) - Уилсон Киврин

— Допрос. — брат занимает место напротив меня, рядом с мамой. — У вас нет права на адвоката.

Миа шлепает его по руке.

— Заткнись. Ты можешь хоть раз в жизни быть серьезным? Кто вообще тебя звал? — раздраженно взглянув на маму, она спрашивает: — Мам, кто его звал?

— Он член семьи, и, если мы не будем относиться к нему, как к взрослому, он так никогда и не повзрослеет! — твердо отвечает женщина, подарившая нам жизнь.

— Схавала? — Кэм бросает самодовольный взгляд на Мию. — Мама сказала, я взрослый.

Миа в ответ корчит ему рожицу, и я не могу удержать улыбки, хотя внутри меня вовсю растет тошнотворное предчувствие. Кэм – просто кошмар наяву, ни минуты не может прожить, чтобы не вывести окружающих из себя, но он заставляет меня смеяться. К тому же я прекрасно понимаю, что за его маской клоуна, прячется чуткий, заботливый и ответственный человек. Просто он слишком хорошо прячется, порой так тяжело его отыскать.

Мы сидим молча, пока папа моет руки в раковине, и как только он плюхается напротив мамы, она откашливается и говорит:

— Милая, нам нужно серьезно с тобой поговорить…

Ну уж нет. Я не хочу участвовать во всем этом. Тут и дураку понятно, что речь сейчас пойдет о Логане.

— Па-ап, — я умоляюще смотрю на отца. Потому что обычно он принимает мою сторону.

Видно, что он совсем не в восторге от происходящего, но отрицательно качает головой. — Это очень важно.

— Прекрасно. — возмущенно вздохнув, я поворачиваюсь к маме. — О чем вы хотите поговорить?

Она не смотрит мне в глаза, вместо этого бросая на мужа тяжелый взгляд. Я пару секунд смотрю на нее, потом на него и понимаю, мама хочет, чтобы в этом разговоре отец взял на себя главную роль, а он отчаянно противится этому. Она настаивает на своем, потому что понимает, на вопросы отца я отвечу в любом случае.

Тяжело вздохнув, папа наконец сдается.

— Ты должна рассказать нам, о том, какие у вас отношения с Логаном.

Тьфу ты… Я нисколько не удивлена, но все равно чувствую мелкую дрожь в коленях.

— Зачем? — поворачиваюсь к маме с вопросом, так как знаю, чья была инициатива. — Это касается только меня и его. Вас это совсем не касается.

И вновь я не слышу от матери ни слова, а отец, напротив, готов твердо ответить на мой вопрос.

— Когда ты привозишь его к нам в дом и ждешь, что мы встретим твоего почти бывшего мужа с распростертыми объятьями, это нас очень даже касается!

— Что? — его слова вызывают у меня недоверчивую усмешку, но посмотрев на окружающих я вижу, что им всем не до веселья. Миа от неловкости ерзает на стуле, и даже Кэм, скрестив руки на груди, выглядит мрачно.

— Прежде чем позволить ему здесь остаться, мы должны знать с кем имеем дело, — наконец произносит мама.

Какого черта? Мои брови взлетают от удивления.

— Что ты имеешь в виду?

Мой брат нетерпеливо встревает, морщась от отвращения.

— Им надо знать поднимает ли он на тебя руку.

Что?!

У меня отвисает челюсть, и я задыхаюсь, ошеломленная и на мгновение потерявшая дар речи. Я теряю дар речи, судорожно пытаясь вздохнуть, как рыба, выброшенная на берег.

— Вы серьезно? — наконец я нахожу в себе силы, чтобы задать родителям этот вопрос. — Как вам такое в голову пришло?

— Синяк на твоем лице натолкнул нас на эту мысль, — Миа тщательно подбирает слова, будто хочет показать, что она на моей стороне. — Пейдж, история о том, что клиентка ударила тебя палкой по голове, на самом деле выглядит надуманной.

Ну и… что? Они думают, что я им солгала, чтобы прикрыть Логана?

В это нельзя поверить. Не знаю, смеяться мне или плакать. Стараясь говорить предельно спокойно, я отвечаю:

— Да, действительно звучит нелепо. Но вам придется поверить мне на слово, так как это было на самом деле.

Я окидываю свою семью взглядом и, хотя знаю, что в моих словах нет ни капли лжи, все равно в глазах сидящих за столом, вижу лишь сомнение и беспокойство.

— А как насчет отметин, что ты прячешь под рубашкой? — спрашивает мама.

— О чем это ты? — выпаливаю я. Затылок покалывает, и сердце начинает колотиться, когда я чувствую, как жар ползет вверх по шее и щекам. Знаю, что этим выдаю себя, но ничего не могу поделать.

— На улице жара, а на тебе рубашка с длинными рукавами, — замечает Миа, и от того, каким рассудительным тоном она говорит, мне хочется ее придушить.

— Милая, — тут же подхватывает мама, — я вспомнила, что и раньше замечала на тебе синяки. Просто не заостряла на этом внимания.

Ух ты! Я что, оказалась под перекрестным огнем? Где-то в глубине души я понимаю, что сейчас они обвиняют не меня, а Логана. Им кажется, что я, как и все жены, которых избивают мужья, покрываю его, и чтобы добиться признания, они должны для начала сломать меня.

Шумно выдыхаю и откидываюсь на спинку стула.

— Ты же знаешь, у меня нежная кожа и синяки появляются по любому поводу.

— Тогда почему ты их так тщательно скрываешь? — агрессивно, с вызовом бросает моя сестра.

— Да не скрываю я!

— Бога ради, — внезапно перебивает меня отец. — Пейдж, если этот человек причиняет тебе боль, ты должна нам все рассказать.

— Папа, — от отчаяния я готова расплакаться. — Вы с ума все посходили? Логан никогда бы… Он не жестокий. Боже… Как тебе такое в голову пришло? — я недоверчиво качаю головой. — Подумай, если это так, как бы я оставалась с ним все эти годы?

За столом повисает пауза. Моему возмущению нет предела.

Неужели они думают, что я бы смирился с чем-то подобным? Это оскорбительно.

Наконец мама нарушает молчание.

— Помнишь, — задумчиво произносит она, — мою подругу Нэнси? Спустя тридцать пять лет брака она решилась на развод. Как оказалось, он издевался над ней все это время, а никто и понятия не имел. Ей удавалось очень удачно это скрывать. Но однажды она угодила в больницу, потому что муж чуть не забил ее насмерть, и их дети, над которыми он тоже издевался, нашли в себе силы вмешаться. И даже после этого она находит ему оправдания. Обычное поведение жертв домашнего насилия.

Меня пробирает озноб. Я уверена, что она говорит правду. Но, господи, это не имеет никакого отношения ко мне и моему браку.

— Логан. Никогда. Не. Бил. Меня. — гневным взглядом я готова припечатать к месту всех, присутствующих за столом. — Поверить не могу!

— Достаточно, — осаждает меня отец — Мы беспокоимся о тебе. Ты ничем не можешь подкрепить свои слова. Ничем!

Закусив губу, я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Потом мои плечи опускаются, от понимания, что он прав. Может от того, что от природы слишком скрытная, я держала все в себе.

— Ладно, — говорю я. — ты прав.

Глубоко вздохнув, я начинаю рассказывать им все, все свои стыдные тайны, в которые я не могла и не хотела их посвящать. Начинаю с главной причины нашей скоропалительной свадьбы в Вегасе — случайной беременности. Затем говорю о неудаче с внутриматочной спиралью, в результате которой появилась Эбигейл. А когда я упоминаю, что после ее рождения Логану сделали вазэктомию, то их вытянутые от недоумения лица так сильно напоминают мне моего мужа в день, когда я сообщила ему о третьей беременности, что содержимое моего желудка готово вырваться наружу.

Объяснить остальное гораздо труднее. Конечно, теперь я в курсе чем была вызвана ревность Логана, и теперь я смотрю на это по-другому, но пока еще не готова принять все до конца и не знаю какие чувства это во мне вызывает. Итак, с трудом, но все же, мне удается выложить им всю правду и с чувством выполненного долга, я откидываюсь на спинку стула и пожимаю плечами.

— Теперь вы знаете все.

За столом воцаряется тишина. В отличие от родителей, выглядящих ошеломленно и недоверчиво, Кэм, кажется, вообще не удивлен моим рассказом и всем своим видом дает понять, что не понимает зачем его заставили высидеть эту мелодраму.

В отличие от Мии. Она удивленно таращит на меня глаза.

— О, Боже! Поверить не могу! Ты забеременела случайно… все три раза?