Русско-японская война 1904—1905 гг. - Александр Андреевич Свечин

К 22 ноября генерал Кондратенко снял для обороны Высокой с разных участков крепости все, что было возможно, и использовал для той же цели все нестроевые и даже госпитальные команды; он принужден был примириться с потерей этого важного пункта и, с разрешения ген. Стесселя, приказал частям, оборонявшим Плоскую, Дивизионную и Фальшивую, отойти на линию укреплений Западного фронта, что и было исполнено к рассвету 23 ноября; в наших руках на левом фланге остался лишь участок к западу от Высокой по линии д. Талюцзятунь – М. Голубиная бухта.

Японцы потеряли во время ноябрьского штурма Высокой и Плоской 288 офицеров и 7730 нижних чинов; мы потеряли свыше 4½ тысячи человек.

Разбираясь в ходе боев за Высокую и Плоскую, нельзя не признать, что пехота обеих сторон проявила высокую доблесть и необычайную стойкость; в конечном результате японцы взяли верх, так как получали действительную поддержку от огня осадной артиллерии, выпустившей по Высокой более 4000 одних 11‑дм снарядов. Этот поток огня на разрушенные укрепления, в которых атаки пехоты заставляли держать большое количество защитников, в конце концов должен был истощить силы крепости.

Черт. № 34

23 ноября японцы соорудили на Высокой наблюдательный пункт для корректирования огня своей крупной артиллерии и, корректируя ее огонь по телефону, к 28‑му расстреляли все суда нашей эскадры. Только броненосец «Севастополь», выведенный на внешний рейд к Белому Волку по инициативе своего командира капит. ф. Эссена, не разделил участь своих товарищей и, отбив несколько атак японских миноносцев, был затоплен и не сделался японским призом.

Состояние крепости к 1 декабря. К 1 декабря крепость находилась в следующем состоянии: на фортах № II и III и укреплении № 3 японцы хозяйничали во рвах и энергично вели свои минные галереи под брустверами фортов и укрепления; со дня на день можно было ожидать взрыва брустверов, после чего падение фортов было неизбежно.

Для дальнейшей обороны имелись 2 оборонительные линии: 2‑я и 3‑я; 2‑я оборонительная линия, начинаясь от Курганной батареи, тянулась через горы Лаперовскую, Митрофаньевскую на Б. и М. Орлиные Гнезда; от Куропаткинского люнета линия эта входила в связь с правым флангом долговременных укреплений (литера Б. и т. д.).

От Курганной до Залитерной укрепления этой линии состояли лишь из стрелковых окопов без блиндажей, профилью для стрельбы с колена; более глубокая профиль встречалась в виде исключения; опорных пунктов и искусственных заграждений на участке не было.

3‑ю и последнюю линию обороны составляли: левая половина Центральной ограды, Морской (Каменоломный) кряж и укрепление № 2, батарея литера А и т. д.

Центральная ограда была построена у подножия сильно над ней командующих высот 2‑й оборонительной линии и вся обстреливалась с последней ружейным огнем; сверх того, корректируя оттуда свой артиллерийский огонь, противник мог поражать ее и продольно; траверсов, козырков от шрапнелей и бойниц не имелось; несколько имевшихся блиндажей могли быть разрушены даже полевыми снарядами. На Морском кряже имелись лишь окопы профилью для стрельбы с колена, и то лишь небольшими участками.

Крепостная артиллерия, еще значительно раньше почти совершенно отказавшаяся от борьбы с осадной артиллерией, с конца декабря должна была экономить свои снаряды даже во время штурмов.

Численность пехотного гарнизона с моряками к декабрю доходила лишь до 13½—14 тысяч человек. Между тем, вследствие тяжелой службы и неудовлетворительного питания гарнизона, получавшего в виде приварка лишь по ½ фунту конины 4 раза в неделю, среди него появилась эпидемия цинги, которая приняла угрожающие размеры; число же раненых и больных доходило до 10 тысяч человек. Наконец, моральные силы гарнизона были надломлены.

Словом, состояние крепости к 1 декабря было во всех отношениях тяжелое, и даже у лучшего ее защитника, генерала Кондратенко, после падения Высокой вырвались слова: «Теперь начинается агония Порт-Артура».

2 декабря оборона потеряла ген. – лейт. Кондратенко. В этот день японцы начали выкуривать нас ядовитым дымом из контрэскарповой галереи форта № II. Генерал Кондратенко вызвал на форт ближайших частных начальников отдела.

Около 9 часов вечера, когда собравшиеся совещались в офицерском каземате о мерах по дальнейшей обороне форта, 11‑дм снаряд влетел в имевшуюся уже ранее и заделанную мешками пробоину соседнего каземата и разорвался в нем. Взрывом газов выбило перегородку офицерского каземата и убило генерала Кондратенко, начальника инженеров Восточного фронта – подполковника Рашевского, командира 28‑го полка Науменко и 5 офицеров.

Смерть генерала Кондратенко произвела в гарнизоне крепости гнетущее впечатление. Беззаветно преданный долгу, он был главным руководителем и нравственною силою обороны. Пользуясь огромным авторитетом и любовью среди офицеров и нижних чинов, Кондратенко заражал всех своих энергией и работоспособностью, а его спокойствие в самые тяжелые для крепости минуты невольно передавалось всем окружающим. Помимо этого, Кондратенко, совершенно игнорировавший личные интересы, был единственным связующим звеном, объединявшим действия высшего крепостного начальства и старших чинов эскадры.

После смерти генерала Кондратенко начальником сухопутной обороны был назначен ген.-л. Фок.

Взрывы и очищение атакованных фортов. К 5 декабря японцы закончили свои две галереи под бруствером форта № II и, зарядив их, в 1 час. 30 мин. дня произвели последовательно 3 взрыва, которыми был разрушен почти весь напольный бруствер, а в средней его части образована огромная воронка. Гарнизон форта в момент взрыва находился за ретраншементом; бруствер был занят лишь часовыми.

Вслед за взрывами несколько рот 22‑го полка бросились вперед и заняли воронку, но попытка их проникнуть во дворик форта была отбита ружейным огнем; японцы начали усиленно бомбардировать наш ретраншемент и горжу форта, забрасывая его метательными минами (снаряженными 2–3 пудами пироксилина) из минных пушек, установленных близ форта.

Все попытки гарнизона форта, поддержанного несколькими ротами, выбить японцев с бруствера закончились неудачей.

К вечеру артиллерийским огнем и минами почти весь ретраншемент был уничтожен; пулеметы и противоштурмовые орудия подбиты, а от гарнизона и прибывших к нему рот подкрепления уцелело лишь 30–40 человек.

При таких условиях ген. Стессель счел дальнейшую оборону форта невозможной; в 11 часов ночи он был очищен, причем горжевая казарма была подорвана заранее заложенными минами.

Японцы потеряли в этот день около 800 человек: гарнизон форта – свыше 300 человек.

Минные работы японцев под бруствером форта № III, вследствие скалистого грунта, подвигались вперед медленно; им удалось закончить здесь свои галереи и зарядить их лишь к 15 декабря.

Около 9½ часов утра японцы взорвали горны, заложенные в исходящих углах напольного фаса. Сила взрыва была настолько велика, что напольный бруствер, состоявший из сплошной скалы, был почти сравнен с двориком форта; поднявшимися камнями и землей завалило выход из убежища в