Гарторикс. Перенос - Юлия Борисовна Идлис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Халид и его подельники использовали клонированные тушки, чтобы передавать из Ангара D13 на Периферию койны, которыми оплачивались поступающие с Периферии лекарства: перетертая смола хондра, продлевавшая жизнь любой тушке и потому особенно дорогая; изумрудный сок аниранта, от которого у примов блестела шерсть и росли зубы; яд желтобрюхой личинки – секты мазали им свои железы, чтобы они вырабатывали больше кислоты. Всё это упаковывалось в капсулы из смолы водяного дерева, которая в желудках у драков практически не перерабатывалась.
Сорок первый был мулом. Каждый успешный выезд на Арену означал, что Сорок первый вернется в Ангар с драгоценным грузом в брюхе, поэтому надсмотрщики, которые были в доле, берегли и подкармливали его, следя, чтобы он всегда был в форме.
Убедившись, что капсула не прощупывается, Ролло бросил Сорок первому долгожданную птицу и скрылся в продовольственном тоннеле. От сладкого хруста костей и перьев у Эштона заныло в подбрюшье.
– Зачем тебе замена? – спросил он, чтобы отвлечься от жгучего чувства голода.
– Токен – это неплохо, – сказал Сорок первый, аппетитно чавкая кровавым мясом. – Но на жизнь после Ангара его не хватит. Надо, чтобы канал продолжал работать, когда я выйду.
Подобрав с каменного пола последние ошметки, он опустился на брюхо и осторожно пошевелил искромсанными спинными гребнями.
– Займись ими, – буркнул Сорок первый, обрабатывая зеленой слюной глубокие борозды на боках. – Я туда всё равно не дотянусь.
Эштон подошел поближе. Присоски на концах его длинного раздвоенного языка осторожно прикоснулись к теплой чужой чешуе. Сорок первый тихонько зашипел и вздрогнул всем телом. Эштон вспомнил, как вздрагивала Мия в его руках, когда он колол ей лекарства. Ее бессильное пластилиновое тело вдруг на мгновение собиралось в подобие прежней Мии, и он чувствовал, что глубоко внутри она все-таки была жива.
– Как тебя зовут? – слова вырвались у Эштона раньше, чем он успел подумать, что они означают на самом деле.
– Читать разучился?
Сорок первый повернул к нему морду с клеймом между ноздрями.
– Нет, – сказал Эштон, испытывая непонятное смущение. – Не здесь. Как тебя зовут… на Земле?
– Заткнись, – прошипел Сорок первый. – Мы не на Земле. Имя – это всё, что у тебя есть на этой чертовой планете. Держи его при себе, понял?
Эштон кивнул, настороженно глядя на него. Сорок первый ждал, положив морду на лапы.
– Ты бы мог взять себе на замену кого угодно, – помедлив, произнес Эштон. – Почему ты выбрал меня?
– Ты целеустремленный, – фыркнул Сорок первый себе под нос. – Так хотел жить вечно, что ради этого даже убил человека.
Эштон наклонился над ним и осторожно провел языком вдоль хребта, между изрезанными спинными гребнями.
– Двоих, – сказал он, нащупывая глубокую борозду. – Я убил двоих.
Сорок первый поднял голову, и глаза у него стали прозрачные, как два озера.
– Видишь? – сказал он. – Значит, я в тебе не ошибся.
Глава 19. Дрейк
С рассветом немного потеплело, и толпа хмурых трезвеющих зевак разбрелась по окрестностям в поисках свежего кофе. Тела увезли еще ночью, но за искореженным гироскутером должна была приехать Транспортная служба, поэтому стоянка аэротакси возле «КК» была оцеплена. Подняв воротник, Дрейк не спеша прошел мимо сонных скучающих полицейских, остановился у входа в стеклянную галерею и закурил, прячась от ветра.
На Восточном побережье тремя трупами возле ночного клуба никого было не удивить. Убийства и самоубийства случались там часто, иногда по нескольку раз за ночь. Поддатые посетители вываливались на улицу посмотреть на мертвых – и сразу же возвращались обратно, становясь потной танцующей толпой в серебристых клубах грэя.
Здесь же, на Западе, любое происшествие возле респектабельного заведения мгновенно оказывалось в новостях. За пару минут до того, как гоночный гироскутер ударился о металлический борт и выскочил с верхнего уровня эстакады, камеры на выходе из «КК» распознали лица Гатто и Нийсу, которые зачем-то остановились посреди стоянки аэротакси. Водитель гироскутера, безработный белый по имени Седрик Трогейм, погиб на месте.
Судя по концентрации грэя в крови, перед тем как сесть за руль, Седрик Трогейм употребил не меньше восьмисот миллиграммов. Даже в трудные времена, когда Дрейк почти не выпускал из рук ингалятора, такого количества хватило бы ему на двое-трое беззаботных суток. Выкурить столько за один раз было физически невозможно. Вдохнуть – тоже, если только Седрика Трогейма не подключили на пару часов к аппарату искусственного дыхания с концентрированными парами грэя, подававшимися в легкие под давлением. Судя по точности исполнения и небрежному изяществу всей операции, у тех, кто решил избавиться от Гатто, такой аппарат вполне мог быть.
Аэромобили в мегалополисах управлялись электронным автопилотом: все модели с опцией ручного управления сняли с производства лет тридцать назад. Гироскутеры были последним оплотом гонщиков и контрол-фриков.
На ручное управление списывалась бо́льшая часть аварий, но Дрейк слишком долго проработал в Департаменте, чтобы не разбираться в ДТП. Просто так вылететь с эстакады было практически невозможно: в борта каждого уровня встроены датчики и предохранители, гасящие скорость транспортного средства, едва оно приближается к ограждению. Развить скорость, чтобы перескочить через борт и оказаться в свободном полете, можно только отключив несколько датчиков в совершенно определенном месте – с внешней стороны, за три-четыре метра до крутого поворота.
Дрейк поднял голову. Сквозь мутное стекло галереи был виден широкий изгиб верхнего уровня, нависающий над самым краем опустевшей стоянки и уходящий дальше, в просвет между двумя небоскребами.
Чтобы найти и отключить нужные датчики, требовалось серьезное инженерное образование и знание эстакады. По удивительному совпадению, Седрик Трогейм был механиком и несколько лет проработал в ремонтно-инженерной компании, которая обслуживала участок эстакады между Рио-Гранде и Шоу-центром «Калипсо», – пока не загремел в рехаб, откуда вышел уже безработным. Вся его биография, многократно растиражированная информационно-развлекательными порталами, говорила о том, что Седрик Трогейм, по крайней мере, умер счастливым, – чего нельзя было сказать о Гатто Зильбере.
Охрану и видеотехников из «КК» уже опросили, но они всё еще были на месте – на случай, если позже с ними захотят поговорить представители Транспортной службы. Высунувшись из-за галереи, Дрейк увидел, как к оцеплению на стоянке подошли несколько человек в серых спецовках с логотипом «Тран-С». Раскуроченный гироскутер валялся в центре кровавого пятна размером с полтора аэромобиля, так что даже видавшие виды транспортники не торопились к нему подходить, о чем-то переговариваясь с полицейскими.
