Том 6. Лорд Эмсворт и другие - Пэлем Вудхауз

Однако Бидж, войдя, не стал вторить ему басом. Его округлое лицо скривилось от душевной боли. Поистине, именно такой же всадник, слабый,[83] павший духом, смертельно бледный и т. п., во тьме ночной отдернул полог ложа царя Приама. Пенни очень испугалась. Жила она замкнуто и еще не видела дворецких во взвинченном состоянии.

— Бидж! — воскликнула она, искренне огорчаясь. — Что с вами? Ну, ну, расскажите!

— Бидж! — воскликнул и Галли. — Значит, вы слышали?

— Сэр?

— Что Моника — родственница Парслоу. Лицо у Биджа дернулось вне программы.

— Сэра Грегори, мистер Галахад?

— А вы не знали?

— Даже не подозревал.

— Почему же вы пляшете свой скорбный танец?

Словно премьер-министр, объявляющий закрытое заседание, Бидж дрожащей рукой надел на клетку чехол из зеленой бязи.

— Мистер Галахад, просто боюсь сказать.

— Что именно?

— Не могу, боюсь.

— Валяйте, Бидж, — вмешалась Пенни. — Отложите свой припадок.

Бидж неверными шагами направился к шкафу.

— Простите, мистер Галахад, мне лучше немного выпить.

— И мне, — заметил Галли.

— Равно как и мне, — сказала Пенни. — Наливайте полнее, Бидж.

Бидж налил до самых краев все три бокала и до того пал духом, что выпил свой сразу, хотя обычно смаковал драгоценную влагу, сколько мог.

Портвейн сделал свое дело — дворецкий заговорил.

— Сэр… и вы, мисс…

— Еще один, — предложила Пенни.

— Спасибо, мисс. Выпейте и вы, мистер Галахад, а то вы очень испугаетесь.

— Один человек, Джерри Вейл, — снова вмешалась Пенни, — начинает так романы. До двадцатой страницы не поймешь, в чем дело. Называется «нагнать напряжения».

— Пейте, Бидж, и говорите. Ясно? Мне бы не хотелось дать вам в глаз.

— Хорошо, мистер Галахад.

Собрав все свои силы, дворецкий начал:

— Сейчас я был на станции, ездил за покупками. Может быть, вы заметили, что я немного потолстел. Сидячая жизнь…

— Бидж!

— Ничего, — еще раз вмешалась Пенни. — Метод Вейла. Нам же будет интересней. Ну, ну! Вы прекрасно рассказываете.

— Спасибо, мисс. Так вот, излишний вес немного беспокоил меня, а тут я увидел в газете рекламу нового средства.

Его рекомендуют самые лучшие врачи. Естественно, я решил зайти в аптеку и купить скляночку. Не совсем приятно, да, помощник Булстрода на меня посмотрел и хмыкнул, но я приготовился к испытаниям. Тот же помощник вручил мне склянку, предварительно обернув ее бумагой, и заклеил розовым сургучом.

— Бидж, я вас предупреждал!

— Спокойно, Галли. Ну и что тут такого? Бидж снова дернулся.

— Простите за выражение, мисс, вы еще ни черта не знаете.

— Что ж, Бидж, обращаюсь в слух.

— Спасибо, мисс.

Бидж закрыл на секунду глаза, словно молил о силе.

— Не успел я заплатить и получить сдачу, как зазвонил телефон. Помощник взял трубку.

— А из нее выпало мертвое тело?

— Простите, мисс?

— Это вы простите. Цитирую Джерри Вейла. Сейчас на сцене — вы. Что случилось?

— Помощник сказал, если не ошибаюсь, «Алло» и «Да-да», из чего я вывел, что он беседует с представителем среднего класса, который иногда называют «мещанством». Повесив трубку, он обернулся ко мне и заметил: «Вот совпадение, мистер Бидж! Одно к одному, это Херберт Бинстед. А что ему нужно? Шесть бутылок «Грации». Больших, заметьте».

Теперь дернулся Галли, словно его укусил за ногу какой-нибудь баронет.

— Что?!

— Вот так, мистер Галахад.

— Бинстед заказал ваше средство?

— Да, мистер Галахад.

— Господи!

Пенни растерянно смотрела то на одного, то на другого.

— Ну и что? Может быть, он — самый лучший врач.

— Херберт Бинстед — дворецкий сэра Грегори, — могильным голосом проговорил Галли. — Если вы думаете, что он решил похудеть, пересмотрите свои взгляды. Он тощ, как селедка. Все ясно. Парслоу ему поручил передать эту «Грацию», скажем так, — сообщнице Симмонс, которая и высыпет ее в корм Императрице. Правильно, Бидж?

— Видимо, да, мистер Галахад. Я и сам так подумал. Воцарилось то тяжкое молчание, которое воцаряется, когда хорошие люди видят, что пора перейти к делу, и не знают, к какому.

Но Галахад Трипвуд долго бездействовать не мог. Разум, отточенный годами общения с членами клуба «Пеликан», не пребывает долго в растерянности.

— Что ж, — сказал Галли, — первый ход сделан. Обдумаем следующие.

— Какие? — спросила Пенни. — Наверное, надо следить за этой Моникой, но как? Не поселиться же там!

— Вот именно. Значит, надо нанять человека, который по роду занятий следит за преступниками. Вы слышали о сыскном бюро Дигби?

Бидж встрепенулся, оба подбородка задрожали.

— Моди, мистер Галахад?

— Она самая, миссис Дигби.

— Миссис Стаббз, сэр. Дигби — прежний владелец. Но…

— Да?

— Разве можно пригласить ее в замок? Она… такая…

— Насколько я помню, она — вылитая Мэй Уэст.[84]

— Именно, сэр. Я об этом и говорю.

— Не понял, Бидж.

— Подумайте о леди Констанс, сэр. Понравится ли ей, что вы пригласили частного сыщика, который похож на кинозвезду?

— Я и не приглашу.

— Как же так, сэр? Вроде бы вы говорили…

— Когда к нам в замок гостья прибывает, и рыцари подъемный мост опустят, и слуги распахнут пред ней ворота… это не сыщица, а миссис Бенбери, давний друг вашего отца, Пенни. Конечно, вы ее не забыли?

Пенни восторженно охнула.

— Вы — гений, Галли!

— Приходится, когда всякие Парслоу ищут, кого бы пожрать. Кстати, Бидж, ни слова лорду Эмсворту. Мы не хотим его огорчить. Кроме того, мы не хотим, чтобы он все выдал за десять минут. Прекрасный человек мой брат, но плохой конспиратор. Вы меня поняли?

— Конечно, мистер Галахад.

— Еще бы!

— Молодец. Рисковать нельзя, слишком много поставлено на карту. Мой брат, да и вы сами, Бидж, зависите от Императрицы. Звоните ей немедленно.

— У нее есть телефон? — удивилась Пенни, хотя ждала многого от Свиньи свиней. Галли нахмурился.

— Я имею в виду Моди Бидж Монтроз Дигби Стаббз Бенбери. Свяжитесь-ка с ней немедленно. Пусть берет зубную щетку, увеличительное стекло и едет.

— Хорошо, мистер Галахад.

— Подчеркните достоинства наших мест и заметьте к слову, что ждет ее не только любящий дядя, но и давний почитатель.

— Да, мистер Галахад.

— А я пока что сообщу леди Констанс, что по настоянию мисс Пенни пригласил к нам миссис Бенбери. Возражений я не предвижу, но, если они будут, я раздавлю сестру, как гусеницу.

— Вы давите гусениц? — заинтересовалась Пенни.

— Непрерывно, — отвечал Галли и вышел, а через несколько минут вернулся.

— Все в порядке, — сказал он. — Кивала, как овечка. По-видимому, Пенни, она очень уважает вашего отца за его неправедное богатство. Что ж, предварительные работы закончены, пора выпить портвейна. Как вы, Пенни?

— С превеликой охотой.

— Вы, Бидж?

— Спасибо, мистер Галахад. Капелька вина меня поддержит.

— Тогда — наливайте. А если вы подумаете при этом, что ни тучи, ни ветер, ни грозы, ни гром абсолютно ничего не могут, когда вы вручили свою судьбу Галахаду Трипвуду, вы не ошибетесь.

Глава третья

Хотя в нашем двадцатом веке принято презирать технику со всеми ее штуками и трюками, сохраняющими время и силы, а вздыхать — по тем временам, когда жизнь была проще, в штуках и трюках тоже что-то есть.

Если бы Пенни Доналдсон была дочерью фараона и при этом захотела связаться с возлюбленным, ей бы пришлось исписать длинный папирус всякими зверюшками и послать его с нубийским невольником, а уж через сколько времени Джерри Вейл его получил бы, сказать нельзя, ибо невольники эти спешили лишь в тех случаях, когда за ними кто-нибудь бежал и колол их острой палочкой. В двадцатом же веке она послала телеграмму, и через два часа в скромной квартире на Баттерси-парк-роуд оказалась весть о том, что Пенни приедет завтра.

Внезапная радость действует на разных людей по-разному. Одни смеются и поют; другие скачут; третьи делают добро собакам. Джерри Вейл сел к столу и стал писать детектив о нью-йоркском сыщике, который пил виски, пленял женщин и имел дело с существами по имени Билли Бык, Орел Орло или Красотка Кэрри.

Через сутки, когда он его кончал — ибо детективные рассказы мыслей не требуют и пишутся быстро, — телефонный звонок прервал его посередине фразы.

В телефонных звонках всегда есть и вызов, и тайна. Она это, думаем мы, или какой-нибудь Эд, который, стремясь к Чарли, ошибся номером? Джерри любил поболтать с чужими людьми, но все же надеялся, что на сей раз это Пенни.

— Алло, — сказал он, на всякий случай — с чувством.