Наследники Раскола - Александра Герасимова

Крис физически ощущал боль Марты. Он знал, что вынести эту боль невозможно. В его руках сверкнул шприц:

— Поспи, моя дорогая… Поспи…

58.

Кристофер Ив спас отца и вернул трон потомкам преподобного Эсвера. Однако Донотан Синеокий отказался от престола — он не смог простить своему народу предательства. После длительных раздумий Крис принял корону. Он сразу прекратил действие Трибунала Нравственности на территории своей страны. Целая комиссия занималась реабилитацией погибших граждан и восстановлением в правах уцелевших.

Молодой король ехал в Грет-Лоттский замок в новогоднюю ночь не только для того чтобы поблагодарить, свою спасительницу.

— Как я оказалась здесь? — спросила вновь очнувшаяся Марта.

— Я ехал к вам в тот день…

— Зачем?

— Чтобы сделать вам предложение, — выпалил Крис. — Я хотел… и хочу, чтобы Вы были моей женой. Я люблю вас.

Марта закрыла глаза и отвернулась. Крис с трудом расслышал ее глухой голос:

— Не мучайте меня! А я не буду мучить вас и уеду, как только смогу!

Молодой человек заволновался:

— Что вы говорите?! Куда вы поедете?!

— Все равно…

— Нет, — твердо сказал молодой король. — Вы останетесь здесь. Но будете жить так, как вам захочется.

Крис сильно повзрослел. Его глаза потеряли мягкий серебристый оттенок, черты лица теперь были словно высечены из гранита.

59.

Из записок княжны Марты:

«…Мне кажется, я тоже умерла. Во всяком случае, так ДОЛЖНО БЫЛО произойти. И то, что этого не случилось, можно считать недоразумением. Я слышала капитан последний покидает тонущий корабль… Зачем же я осталась в живых?…»

«…Я все время плачу. Я прогнала всех слуг. Невозможно - с ними я все время на виду! Маленький Люк. Ирэна с ее удивительными глазами. Да и Тимоти со своими дурацкими солдатиками, которые так и сгорели в печи. Я оплакиваю их всех. Мне больно еще и оттого, что моя боль считается как бы незаконной, неестественной. Я убиваюсь по людям, которых уже полгода нет в живых… Я тоскую по людям, которых здесь никто не знал… Я тоже никогда не буду прежней… Я оплакиваю и себя…»

«…Я больше не имею права смеяться, даже улыбаться! Как я смогу вести себя так, когда все мои близкие погибли! Крис хочет от меня невозможного. Он хочет, чтобы я поверила, что в жизни есть еще место для света и радости. Я отказываюсь об этом даже думать, и в этом основная причина нашего непонимания…»

«…Надо узнать о каком-нибудь заброшенном замке. Я собрала бы там сирот и растила их. Хозяйство вели бы своими силами. У меня уже есть опыт подобного общежития. Со временем у меня, возможно, появились бы помощники. Но Крис… Его слова о семье отзываются во мне одиночеством, картины благополучной жизни размываются дождем и засыпаются снегом. Надо бежать…»

60.

Кристофер сделал все, чтобы Марте было хорошо во дворце. Княжне были отведены великолепные покои, пошиты роскошные одежды, отдано в услужение несметное количество слуг.

Статус Марты был не определен, но, главным образом, из-за той небывалой высоты, на которую превознес ее молодой король. Она была одновременно и его невестой, и другом, и человеком, которому страна обязана выходом из кризиса. Многие подданные считали, что «эта девушка из Синей» вытащила счастливый билет, тогда как Марта считала себя неудачницей, и чувство непоправимости беды неуклонно подтачивало ее и без того подорванные силы.

Из всех эсверцев Марта ближе всего сошлась с отцом Криса. Они очень хорошо понимали друг друга — им довелось пережить схожий психологический опыт: крушение всего. Кстати, Кристофера, прошедшего схожую жизненную катастрофу, но сумевшего ее преодолеть, в свою компанию они не принимали.

61.

Когда Марта все-таки решилась покинуть эсверский дворец, единственный человек, с кем она захотела попрощаться, был именно Донотан Синеокий. Бывший правитель Эсверии выбрал себе для жизни маленький домик на территории королевской рощи.

— Здравствуйте, господин Донотан! — приветствовала девушка, ставя на пороге дорожную сумку.

— Марта! — высокий красивый человек оторвался от разложенных листов с расчетами новых рецептов и пошел навстречу. — У вас сегодня какой-то другой голос. И наряд… Нет, Марта, нет!

— Да. Я уезжаю…

— Но зачем?

Если бы Марта могла объяснить. Она чувствовала себя больной. Ни в чем не находила она успокоения. Когда сидела, ей казалось, что надо бежать. Если бежала, то представлялось, что вернее было бы сидеть. Если говорила, то, казалось, одну бестолковщину. Если молчала, то остро ощущала, что скрывает что-то очень важное.

— Марта, останьтесь! Нигде вы не найдете больше того, что вам предложат здесь… Где еще можно найти ВСЕ!

Это было, действительно, так. Но черные демоны выли ей в ухо и гнали прочь. Марта покачала головой:

— Прощайте. И спасибо…

— Марта… — Донотан не знал, как удержать ее.

Княжна подобрала сумку и бросилась вон. Стояла прекрасная летняя ночь — но это не имело никакого значения. Если бы мела метель и шел град, ей было бы так же плохо.

— Марта! — голос за ее спиной был очень похож на голос синеокого короля, только моложе и звонче.

Девушка побежала быстрее.

— Марта!!! — голос звучал ближе.

Крис схватил ее за плечи. Молодые люди стояли друг напротив друга взъерошенные и разгоряченные.

— Марта, не уезжайте! — это был Крис. — Я прошу вас… Не думайте, что мои слова вас к чему-то обязывают. Они обязывают только меня. Я не отказываюсь от своего чувства. Я люблю вас…

Король быстро продолжал:

— Вы тоже имеете полное право относиться ко мне так, как чувствуете. А я заранее согласен на любую роль, какую вы мне уготовите. Обещаю, что не буду выходить за ее пределы. Поверьте, я могу быть для вас кем угодно: братом, другом, слугой, конюхом… Выбирайте! Придумывайте!

Марта не была готова к такому благородству. Ком застрял в горле, не давая вымолвить ни слова, слезы, невидимые в темноте, потекли из глаз.

— Марта, не плачьте! Не плачьте!

Но рыдания буквально душили княжну. Молодой король обнял ее простым, бесхитростным движением.

— Я буду вашим другом! — решил он. — Самым лучшим! Я никогда не заставлю вас плакать и никому не позволю огорчать вас.

И тут Марта разрыдалась так, как никогда не плакала даже в детстве. Странное чувство родилось в ее сердце по отношению к этому человеку. Она смутно понимала, что это не только благодарность.