Девятое имя Кардинены - Татьяна Мудрая

Отряд уходил все глубже в горы. Эросцы временами переглядывались незаметно для прочих: Таир — с печальной усмешкой, Стагир — нетерпеливо прикусив губу. Город Лэн, желанная им цель, остался много южнее. Но мало ли какие дела хотели завершить их спутники вдали от больших дорог!

Однажды утром все спящие повскакали со своих попон и плащей от хлесткого выстрела. Метрах в двадцати от лагеря Стагир с карабином в руке обозревал скальный выступ одной из дальних вершин.

— То был козел или горный баран? — зло осведомилась Та-Эль.

— Если вам будет угодно выпустить мой рукав, я пойду подберу тушу и уже тогда отвечу.

— Нет, теперь ни с места — и все вокруг. Стагир, верните карабин тому, у кого одолжили. Ждем гостей. И чтобы никто из вас не заговаривал с людьми Волчьего Пастыря прежде меня и не противоречил мне. Даже Керт, хоть он почти что здешний!

Позже многим казалось, что она не успела и договорить, как на поляну, бывшую местом их ночлега, изо всех кустов вышли люди в защитных комбинезонах. Увидя столько чужеземцев, они вроде бы опешили, но тотчас же старший из них заговорил:

— Кто из вас убил в заповедном месте?

— Я, Та-Эль Кардинена, — негромкий ее голос прозвучал так веско, что все «лесники» уставились на нее.

Их доман смерил ее неприязненным взглядом.

— За вами по пятам идет из Эдина война, а смерть вы уже сюда принесли… Отдайте свое оружие.

— Вот охотничий нож. Затупился немного от того, что ветки у дороги резала. А больше ничего не имею.

— Я говорю о ваших спутниках.

— Они делу сторона. Боитесь их — не поедут, останутся меня ждать здесь.

— Куда вас везти и зачем?

— К Денгилю, вашему верховному доману. Добрые знакомые разбираются в своих делах сами между собой.

Стагир во время их беседы переводил глаза с одного на другую. Но тут сказал внезапно:

— Простите, Таир-шах. Я буду сопровождать ину Кардинену.

Отстегнул пояс с кархой, сбросил с плеча карабин — еще тот, чужой.

— Везите куда надо.

— Тогда уж поеду с моей иной и я, — сказал Нойи. — Такой я осел уродился.

Трое пленников безнадзорно сидели на круглом камне рядом с деревянной резиденцией владетеля гор. Вокруг кипела своя жизнь: стратены входили и выходили из дома и служб, чистили оружие, выгуливали коней. Женщины чистили обмундирование, в полушутку упражнялись в борьбе. Две из них, постарше иных, подвесили к перекладине освежеванного барашка, чтобы стекла кровь, и вытирали ее остатки чистой тряпицей. Оба взрослых пола были крепкие, моложавые, с отточенной резкостью движений. А вот дети стратенские — самые обыкновенные, только чуть поплотнее общединанской нормы. Собаки — тоже. Несколько валялось на траве; совсем близко к троим прошествовал важный ротвейлер, имея на поводе девочку лет пяти, и царственным жестом поднял заднюю ногу, оросивши их валун.

— Ну почему нельзя ни есть, ни даже пить? Ведь предлагали, — проныл Друг.

— Стагира спроси, он знаток местных обычаев, — ответила Та-Эль. — Может, соизволит ответить.

Стагир отвернулся от них обоих. Пленникам и впрямь приносили полные миски и кружки, с оттенком вежливого презрения ставили рядом, чуть позже уносили нетронутыми. Самого хозяина не было, как говорили, с утра, но ждали с часу на час.

— Стагир, а со мною не захотите побеседовать?

— Пожалуй.

— Что вы специально хотели подогреть страсти тогда, во Дворце, это я вполне понимаю. Ничем почти, по вашему мнению, не рискуя, выставить Эдинер в плохом свете перед шахом-отцом. Или вы оба и на плохой конец были согласны? В храбрости не откажешь ни вам, ни его наследнику. Но вот зачем было заниматься браконьерством, презрев и мои слова, и элементарную осторожность, и собственный ваш закон?

— Я не думал, что вы и на этот раз меня прикроете.

— Исчерпывающий ответ, право слово. И что за доля моя такая — с самоубийцами якшаться и перед хозяевами их покрывать?

Почто сразу после этих ее слов из-за рощицы появился летучий отряд. С ходу отыскал брод через мелкую речку, что пересекала ровную котловину, и пошел прямо к дому, разбрызгивая воду копытами.

— Вот и он, никак. Волк из побасенки. Судьбоносец наш, — подвел Нойи черту под их разговором.

А Денгиль, спрыгнув наземь со своего каракового жеребца, уже шагал к ним, полуоткрывая объятия и через плечо азартно крича кому-то в толпе:

— Эй, Далия! Барашка изжарили? Я и сам голоден, да еще радость мне — жена приехала!

Стагир недоуменно озирался вокруг, пытаясь вместить в себя происходящее. Та-Эль поднялась навстречу:

— Погоди. Не успел поздороваться, как уже за стол тащишь. Вначале хоть воды дай, горло промочить, — потянулась к фляге, которая висела у него на поясе. Денгиль снял ее, чуть заметно усмехнувшись. Отхлебнула, наморщила нос — и тут же передала по кругу Нойи. Тот глотнул с видимым удовлетворением, облизав губы, и сунул Стагиру, который машинально взял горлышко в рот — и перегнулся пополам от дикого кашля.

— Со времени нашей последней встречи ты явно распустился, — недовольно заметила Та-Эль. — Был трезвенник, а теперь коньяк вместо воды с собой возишь.

— Коньячный спирт, — поправил он. — Когда его женят с водой, вот тогда это получается немарочный коньяк, пойло рангом пониже. А вода у меня в бурдюке к седлу приторочена.

— Ну-ну, не оправдывайся. Выпили — веди теперь закусывать.

За столом в гостиной зале, когда жаркое было съедено, густой травяной чай с медом выпит и четверо остались одни, Денгиль как бы между делом спросил:

— Что тут без меня произошло, собственно говоря? Мышеловка поймала было красного зверя, да разорвало ее? Доман признался, что оторопел, когда ты ему назвала свое имя.

— Оторопеет эдакий. Он же вознамерился с полутора десятками воинов целый эскадрон обезоружить. А что до сути конфликта, дело мое простое: люди захотели свежатины и подстрелили старого козла. Могу заплатить твоему Братству штраф хоть серебром по весу.

— Заплатишь, когда вернешь себе Ано-А. Богатейшее имение, как мне сообщили.

— Ну, в горах всегда всё знают, — улыбнулась она.

— Официальные эдинерские круги, как всегда, замалчивают то, что произошло. Но здесь имеются… скажем так, все наиглавнейшие свидетели штурма Дворца легионерами. И все похожие на них люди со здешней стороны.

— Так-таки все? Вот как. Давно собрались?

— Вчера вечером.

— Тогда слушай, — Та-Эль отодвинула чайный прибор, и ложка, выпав, звякнула о блюдце. — Твой доман и многие его соратники говорят, что я навела на Лэн смерть и войну, а вот уж это обвинение серьезное. Не тебе тут вязать и разрешать.

— Ты права, как обыкновенно. Стало быть, истосковалась по Дому Тергов и беседе Старших?

Она встретилась глазами с обоими своими сотоварищами.

— Вот именно. Если ты меня туда сопроводишь.

— Тогда отдыхай до завтра. Седлают коней здесь рано.

…На ночь Та-Эль уложили, по причине тесноты, на ковре в светелке с пестроцветным фаянсовым умывальником: с левой стороны Друг, с правого боку — Враг.

— Это ж надо, — резюмировал Друг с унынием, — под суд легенов попали. Я ведь всё понял, хоть вы с Денгилем и скрытничали.

— Ина Кардинена, — сокрушенно произнес Враг, — я ведь и не помнил, что вы ему жена. Впрочем, слава была громкая, но мимолетная. Скажите, вы-то хоть не знали, что Денгиль мне брат?

— Нет. А что там за история?

— Он был нам с сестрой как отец. Но потом ушел из нашего толка на выучку в какой-то странный суфийский орден, не поймешь, правоверный или нет. Я обозвал его очень скверно… Мы не имеем права называть так рожденных в исламе и даже христиан и иудеев, чтобы проклятие не перекинулось на нас самих. По сути, я прогнал его от себя и из дома. Хотел увидеть сейчас.

— И не сам прийти, а чтобы тебя силой привели. Нет, право, я не знала!

И добавила совсем тихо и с лукавством:

— Разве что догадывалась…

Бусина двадцать вторая. Альмандин

В Дом Тергов друга Нойи, конечно, не взяли, отослав к сотоварищам с неким секретным словом Волчьего Пастыря. В конце концов, любая преданность должна быть ограничена разумом и обстоятельствами. Но Стагир, решительно ничего не объясняя, подседлал своего коня, вскочил на него и вклинился в ряды стратенов между братом и его женой. Почему-то это оказалось достаточным извинением. Денгиль всю дорогу общался со своим младшеньким, будто и не происходило размолвки, а ина Кардинена не настолько ценила свои одномоментные супружеские права, чтобы ревновать.

В самом Доме их разместили в соответствии с заданной установкой: братьев вместе, ину Та-Эль — отдельно от них и в другом секторе. Денгиль, который был здесь свой человек, наезжал и без особых дел, «на книжечки посмотреть», и на заседания Советов Девяти, подобные нынешнему, — ныне водил брата по Секторам. В Гимнастическом пофехтовали на рапирах; в Библиотечном порылись в арабских и персидских манускриптах; спускались в Сокровищницу и на подземные, ремесленные ярусы, отчего у Стагира пять часов кряду рябило в глазах, першило в горле и бухало в виски точно кузнечным молотом. Эпицентром их блужданий были три смежные комнаты в Легенском Секторе. Однако дверь была заложена изнутри на щеколду, а в коридоре двое стратенов перманентно сражались в маджонг.