Танцующие на каблуках - Юлия Фёдоровна Ивлиева

Лекс не спорил. Верка, насколько он помнил, за языком не шибко следила и по всем фронтам у нее Егор виноватым выходил.

– А тут она сообщение присылает…

– Верка? – удивился Лекс.

– Да на кой мне черт эта дебилка. Мы с ней уже лет шесть не общаемся. Я номер-то заблокировал. Катьке не разрешаю ее даже упоминать. Нечего мое время тратить на разговоры о ней.

Лекс кивнул. В голове появились первые завесы тумана. Он пьянел.

– Я с девушкой познакомился случайно, чуть не задавил.

– А-а. Помню. Рассказывал. Архитектор.

– Да какой она нахрен архитектор! – рявкнул Егерь. Лекс безразлично отметил, что на них оборачиваются добропорядочные посетители ресторана. Егор вздохнул и продолжил. – Написал, поехал к ней. Цветы купил. Думал, с работы заберу, в кабаке, каком захочет, посидим. Поговорим на любые темы, кроме нашей, бл… дурацкой работы. Она попросила зайти, помочь какой-то стол передвинуть. Ну, на двери здания что-то про архитектурное бюро написано было, на шестой этаж я на лифте поднялся. На двери только номер.

– И что?

– Она председатель комиссии на профпригодность! «Наш разговор записывается и будет использован в оценке вашего психологического портрета», – писклявым голосом передразнил Егерь.

– Просто повернуться и уйти не догадался? – уточнил Лекс, макая кусок мяса в соус.

– Не догадался, – буркнул Егерь.

– Орал?

– Орал.

– Сломал что-нибудь?

– Стул. Но он случайно, сам сломался.

С Егерем подобное случалось регулярно. Предметы интерьера в его присутствии случайно и самостоятельно ломались, а также носы, ребра и конечности.

– Девка жива? – Лекс кивнул на поцарапанные костяшки пальцев правой руки.

– Жива. Это об стенку.

– Вот и славно, – миролюбиво вздохнул Лекс и разлил ещё по порции виски.

– Они меня увольнять будут, – Егерь опрокинул стакан в себя. – Ты бы слышал, что несут: «непризнавание авторитетов», «неконтролируемый гнев», «неуправляемые действия». Не-не-не.

– Будут, не значит смогут.

– Угу.

Вечером Лекс сидел перед неработающим экраном телевизора, вертя пульт в руках. Он отвык от телевизора. В тех далях, куда его заносило, зачастую его просто не было. Да и ничего любопытного в трафике вещания федеральных и даже кабельных каналов он давно не находил. А какие-то интересные видео, передачи, давно смотрел онлайн.

Вот и сейчас предпочел смартфон. Полистав новости, потыкав оповещения, проверив почту, Лекс замер. Он давно уже взрослый, самостоятельный и ничего не боящийся мужчина, чтобы обманывать самого себя. Внутри все переворачивалось, беспокойно копошилось и выплескивалось наружу тревожными мелкими действиями. Он хотел видеть Повилику. Вот и все ответы на вопросы. Он не застал ее в клубе и сейчас не находил себе места. Решение на его взгляд пришло очевидное.

За несколько минут он восстановил аккаунт в соцсети. Никаких секретов. Под своим именем – Алексей Лесовский Лекс. Он ничего не скрывал, но и ничего не вел. Даже на аватарке не было фото. В новостной ленте сразу выплыл Дикий. Счастливый, улыбающийся, нахальный. Вот уж кто любил покрасоваться. Друг выставлял фотографии чуть ли не каждый день. Из ресторанов, клубов, путешествий. Макбук и небрежно лежащую на клавиатуре руку в часах за несколько тысяч долларов, имитация рабочего дня. Чашки эспрессо в самых дорогих ресторанах и кофейнях города. Профессиональные фотосессии. Лекс вглядывался в фото и невольно улыбался. Везде радостный, беззаботный, счастливый. Вот с таким счастливым лицом он и умер. Символично.

Удивительно, но в аккаунте Дикого не засветилась ни одна барышня. От слова совсем. Даже случайных фото в обнимку с красотками ни одной. Имидж одинокого, не принадлежащего никому, свободного.

Лекс задумался, как найти Повилику? Он потратил больше часа, просматривая фотографии по хэштегам и геотегам. По имени, по студии танцев «Вилисы», по ночному клубу. Ничего. Удивительно скрытная девушка. Или он хреновый сыскарь. Одно единственное фото, сделанное профессиональным фотографом, явно в студии «Вилисы» на золотом пилоне. Профессиональная фотосессия. Сам фотограф именовал серию «Ведьмы на пилоне», трюк назывался «кокон». Повиснув лишь на одной ноге, девушка сильно прогибалась назад и держалась за вторую ногу. Лица не видно, но Лекс узнал свою ненаглядную. Фото перекочевало в мобильник Лекса.

Часы показывали полночь. Лекс открыл еще один профиль. Долго искать не пришлось. Вера, бывшая жена Егеря давно на него подписалась.

С экрана на него взглянула длинноносая женщина с натянутой улыбкой. Лекс, даже не сразу нашел сходство. Нет, она не настолько изменилась. Такая же маленькая и худенькая, что называется «маленькая сучка, до старости щенок», глазастая и улыбчивая. Изменения, которые шокировали Лекса, не сразу бросались в глаза. Он рассматривал одну фотографию за другой. Да, фигуру она сохранила. Всегда была худой, худой и осталась. Длинноногая и длиннорукая, без ярко выраженной талии. Правда, теперь возраст сыграл с ней злую шутку, худоба стала дрябловатой и слегка сутулой. Шикарных волос у нее никогда не было, но если раньше игривая челка озорно спускалась на ясные глаза, то теперь пучок желтой соломы все больше собран в хвостик.

Лекс увидел и то, о чем говорил Егерь. Драные джинсы, кофточки, просвечивающие бюстгальтер, кепка. Молодящаяся бабенка с обреченным, голодным взглядом. На фотографиях ее сопровождали два парня молодых, с нарочито модными прическами, выдающими не городское происхождение. «Меня часто спрашивают, кто эти два красавчика» гласила подпись. Лекс сочувствующе улыбнулся. Уж точно не любовники. Однажды, ему объясняла бухгалтер их партнеров – красивая, статная баба, всегда строго одетая и еще более строго себя ведущая:

– Нет ничего смешнее и жалостливее, чем взрослая женщина, делающая вид, что она еще о-го-го, скачущая в шортиках и восторгающаяся, что ее тискают друзья сына. Нет уж, не желаю вызывать жалось и презрение. Пусть за мной ухаживают взрослые мужчины. Все по возрасту.

Еще пара фотографий в студии танцев, за подписью «Тот спорт, что я для себя определила» смешная, несуразная Верка коряво и топорно выхаживала вокруг шеста.

– До чего сейчас модное направление, – хихикнул Лекс. Все хотят сексуальности и грации. Впрочем, увлечение не задержалось в жизни женщины. Для сексуальности, грации и порхания нужен другой склад характера.

Зато появился кот. Толстый и рыжий. У Егеря была аллергия на шерсть. Верка тискала его, кормила и целовала. Везде: морду, лапы, белое пузо. Лекс хмыкнул и вспомнил дурацкий анекдот: «Вы еще минет ему, мама, сделайте».

Впрочем, психологи утверждают, что коты часто заменяют женщинам мужчин, в том плане, что на них сливается нерастраченные любовь и нежность. Он промотал дальше. Фото их с Егерем дочери он так и не нашел. Лекс вышел из программы, не в силах больше созерцать это печальное зрелище: разбитная бабенка с обреченностью наладить личную жизнь, делающая вид, что у