Полный цикл мести - Евгений Ткаченко

– Почему Вы молчите? Кто Вы? – Луна беспомощно начала ощупывать пространство перед собой. И тут ее рука наткнулась на пистолет, зажатый в руке Форда, – Нет! НЕТ!!! ОСТАВЬТЕ МЕНЯ В ПОКОЕ!

– Успокойся! Успокойся! Это я! – кто «я»? тут же мелькнуло у него в голове. Но прежде, чем мысль успела сформироваться, он взял ее руки и приложил к своему лицу. Успокоил ее жест или голос, но она узнала Форда. Извиваться и сопротивляться она тут же перестала. – Тише. Это я, – повторил Форд как можно ласковее и прижал ее к груди.

Но затишье было не долгим. Форд услышал позади тяжелые шаги, быстро приближающиеся к ним. Ведомый яростью и инстинктами он среагировал мгновенно: развернулся на колене и выпустил несколько пуль в приближающийся силуэт. Форд был уверен, что попал в цель, но нападавший даже не замедлил своего хода и со всего маха налетел на Форда. Удар был настолько мощным, что Форд отлетел к дальней стене. При этом он выронил пистолет, а искать его в темноте при наступающем противнике не решился. Человек, сбивший его, был скорее похож на гориллу. Он был явно выше и шире Форда, с непропорционально огромными ручищами. Доступные взгляду участки кожи были абсолютно лишены волосяного покрова и сплошь усеяны татуировками. Ошибиться было невозможно, именно это смутно знакомое лицо он видел утром в отеле. Разрисованная горилла потирала лапы, издавая мерзкие утробные звуки, вроде как, имитирующие хохот. Но на лице не было и тени улыбки, только гримаса ярости и презрения. Форд уверенной поступью двинулся на врага, несмотря на то, что находился в проигрышном положении – он устал, он был болен, он был явно легче оппонента. Но долг придавал ему силы. Не долг служителя закона, а долг мужчины. Если придется убить человека голыми руками или умереть, защищая слабого – он готов!

Злодей продолжал разминать кисти, наблюдая за приближением Форда. Когда Форд оказался в непосредственной близости от противника, он резко прыгнул вперед, одновременно нанося прямой удар в челюсть. Они сошлись в яростной схватке. Ненависть против мужества. Горилла пятилась под натиском Форда, а тот продолжал наносить удары, чередуя апперкоты с ударами ногой. Самое главное – не давать волю гневу. Гнев ослепляет, лишает цели, заставляет расслабиться.

Разрисованный обезьяноподобный гигант, не смотря на отступление, все-таки наносил редкие удары по Форду, вкладывая в них всю свою мощь и ярость. Но они не только не причиняли вреда, но даже не задерживали последнего, словно тот был защищен невидимой броней. К сожалению, живущий в материальном мире Форд не верил, что для победы достаточно отваги и благородных целей. И потому, когда на глаза попался пистолет, он со скоростью рыси бросился к нему. Почувствовав в руке приятную тяжесть, к чувству правоты прибавилась уверенность. Теперь он готов был победить, а раз так, то в первую очередь Луна останется жива, а это самое главное. Его взгляд упал на несчастную слепую девушку в углу. Еще недавно она своей красотой радовала взор, обезоруживала своей чудесной улыбкой. А ее голос прогонял демонов понадежнее святой воды. Она могла говорить о чем угодно, и даже не прибегая к проповеди речи могли растопить лед души и обратить к свету и добродетели самых падших обитателей этого мира. И сейчас в тени здания это чудесное создание напоминало никому ненужный строительный мусор, брошенный в углу. И тут Форд допустил ошибку – дал волю гневу. В слепой ярости он выпустил несколько пуль в сторону своего противника, даже толком не прицелившись. Это не помогло. Гигантская обезьянья лапа сомкнулась на горле, и ноги Форда оторвались от пола.

«Как же так? – пронеслось в голове. – У меня было преимущество».

И тут же ему ответил голос правды: «Ты расслабился, потерял цель. И теперь ты ничего не видишь…»

И это была не метафора. Вторая лапа почти полностью обхватила череп Форда, и обезьяноподобный начал методично выкручивать шейные позвонки. Боль и удушье. Мрак в коридоре становился темнее.

Форд поднял пистолет и разрядил всю обойму в место, где должна была находиться голова. Когда вместо выстрела прозвучал сухой щелчок, Форд выпустил из слабеющих рук бесполезный пистолет. Он ожидал, что хватка ослабнет, но она стала только сильнее. Форд продолжил вяло сопротивляться. Собрав остатки сил, он сфокусировал взгляд на лице своего потенциального убийцы и с удовольствием отметил, что минимум одна из пуль все-таки угодила в цель – в районе скулы еще дымилась рана. Хотя, неудобств это, по-видимому, не доставляло. Сквозь пелену неумолимо застилавшую глаза, Форду показалось, что рана постепенно затягивается, а татуировки движутся.

«Ну нет, просто так не сдамся» – подумал напоследок Форд. И одурманенный идеей нанести как можно больше урона он начал извиваться и биться насколько хватало сил. И кажется это приносило плоды. Голова адски заболела, но зрение стало восстанавливаться. Финальным аккордом Форд ткнул пальцем в дыру на щеке. Раздался нечеловеческий рев и хватка исчезла вовсе. Форд ожидал, что вот-вот его ноги коснуться пола, но этого не произошло. Он застыл в невесомости. Потом тупая боль пронзила все его тело, и он потерял сознание.

VII

Будучи подростком Джон Иеремия Олден был абсолютно уверен, что он достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения и делать исключительно то, что считает нужным без чьей-либо указки. При этом, он достаточно юн, чтобы нести ответственность за свои ошибки. Осталось только убедить в этом родителей. Они же в свою очередь в силу возраста и опыта были не согласны с его доводами. И любая его необдуманная выходка строго каралась.

Джон хоть и был самоуверен, но не был глуп. Ночевка в горах во время грозы была как раз той самой необдуманной выходкой, за которую ему грозил нагоняй. В лучшем случае от отца, в худшем – от матери. К слову, его друг Хев уже вкусил порцию отцовского гнева. Хотя, казалось бы, индейцы, которые живут в гармонии с природой, должны были более лояльно отнестись к столь безобидному поступку. Увы. Это не оценили ни старейшины, ни отец Хева, который по совместительству был вождем племени. Старейшины высказали опасение, что гроза предвещает приход злого духа Вендиго. Вождь поддержал их. Хотя, по мнению Джона, тот просто переживал за сына.

Сейчас Джон медленно брел в одиночестве по лесу в сторону дома. И чем ближе он был к дому, тем меньше в нем