Вечный Герой (сборник) - Муркок Майкл Джон

Я был Корум-Принц в Алой Мантии, я стремился попасть ко Двору Богов, чтобы добиться отмщенья…

Я был Артос-Кельт, поднявший свой пылающий меч на врагов, напавших на берега моего королевства…

Я был всеми этими людьми и даже больше, а оружием мне служил иной раз меч, иной раз копье, иногда пистолет или ружье… Но у меня всегда было оружие, и всегда этим оружием был Черный Меч в разных его воплощениях или какая-то часть его.

У меня всегда было оружие. Я всегда был воином.

Вечный Герой, Вечный Защитник — и в этом была моя слава и мое проклятие…

Странное чувство овладело вдруг мною — чувство примирения. Я гордился своей Судьбой, своим предназначением.

И все же, почему я столь долго отрекался от всего этого?

И еще я вспомнил огромное сияющее облако. Я вспомнил огромное и тяжкое чувство горя. Я вспомнил, как сам запечатал Меч в этот футляр и поклялся никогда больше не прикасаться к нему. И еще я вспомнил голос и предсказание…

Если отречешься от одной Судьбы — получишь иную, стократ более тяжкую…

— Нет Судьбы более тяжкой! — вскричал тогда я.

Я был тогда Джоном Дэйкером — несчастным, неудовлетворенным, несостоявшимся. И голос призвал меня тогда через тысячелетия, призвал, чтобы выполнить роль Эрекозе…

Преступление же мое состояло в том, что я отрекся от Черного Меча. Но почему, почему я от него отрекся?! Почему всеми силами стремился от него избавиться?!

Почему?

Почему?

Действительно, почему?

И тут из футляра вырвалось странное черное сияние. Меня, словно магнитом, потащило к нему. Я заглянул внутрь, и моему взору представилось знакомое зрелище.

Тяжелый черный двуручный меч. Клинок и рукоять испещрены рунами, недоступными моему пониманию. Головка эфеса — сияющая сфера из черного металла. Длина меча превышала пять футов, а рукоять была достаточно велика, чтобы браться за нее обеими руками.

И руки мои невольно сами потянулись к мечу.

Они коснулись эфеса, и меч тотчас поднялся из ящика и удобно устроился у меня в ладони, издав при этом звук, похожий на довольное урчание кошки.

Я задрожал, но в то же время меня охватило чувство радости.

Только теперь я понял, что означает выражение «злобная радость» — именно ее я сейчас ощущал.

С этим мечом в руках я переставал быть человеком, я превращался в демона.

Я засмеялся. И смех мой потряс стены комнаты. Я взмахнул мечом, и он издал дикий звук, словно зазвучала громкая, нечеловеческая музыка.

Я поднял меч и с силой опустил его на кварцевый стол. Стол раскололся надвое. Осколки кварца брызнули во все стороны.

— Вот он, мой Меч! — воскликнул я. — Мой Холодный Меч! Целый, единый Меч! Мой Черный Меч! И ему нужна пища, его надо напоить кровью!

Где-то в глубине сознания я понимал, что сейчас происходит необычное, редкое явление — я держу в руках не частицу меча, не какое-то воплощение, а сам Черный Меч. Ведь обычно у меня было оружие, которое лишь получало свою силу от Черного Меча, было только одним из воплощений Черного Меча.

Я бросил вызов самой Судьбе, и Судьба отомстила мне. И то, что мне теперь предстояло совершить, можно было свершить лишь с помощью всей силы, всего могущества Черного Меча. Однако я до сего времени не знал, какие новые подвиги мне предстоят.

Отворилась дверь, и в комнату вошла одна из прислужниц Бладрака. Она посмотрела на меня, и лицо ее исказилось от ужаса.

— Мой господин послал меня узнать… — едва успела она произнести, запинаясь, и закричала от страха.

Черный Меч повернулся у меня в руках и чудовищным рывком устремился прямо к ней, волоча меня за собой. Острие вонзилось ей прямо в грудь, проткнув ее насквозь. Она забилась в конвульсиях — чудовищный танец смерти, — пытаясь извлечь клинок из своего тела.

— О-о-о, какой он холодный, какой холодный! — вырвалось у нее сквозь стиснутые зубы. И она замолкла. Навсегда.

Меч сам покинул ее тело. Ее горячая кровь, кажется, еще более усилила исходящее от него черное сияние. Он вновь издал дикий вопль радости.

— Нет! — закричал я. — Нет! Этого не должно было случиться! Ты должен нести смерть только моим врагам!

И мне показалось, что Меч ответил мне издевательским смехом. В этот момент в комнату влетел Бладрак. Он хотел выяснить, что здесь случилось. Он посмотрел на меня, затем на Меч, перевел взгляд на мертвую девушку и в ужасе закрыл лицо руками.

Потом подошел к ящику. Там лежали ножны Меча. Он вытащил их и кинул мне.

— Уберите клинок в ножны, Урлик! Прошу вас, спрячьте его!

Я молча подхватил брошенные мне ножны. И Черный Меч, совершенно помимо моей воли, скользнул в них.

Бладрак опять взглянул на несчастную мертвую девушку и на разбитый стол. Потом поднял глаза на меня. На лице его было выражение боли и страдания.

— Теперь я понимаю, почему вы отказывались взять этот Меч, — тихо произнес он.

Я не смог ему ничего ответить. Молча прикрепил ножны к поясу, и Черный Меч повис у моего левого бедра.

Потом я наконец ответил ему:

— Вы все желали, чтобы я вновь поднял этот клинок и встал во главе ваших армий. Теперь, я полагаю, мы начинаем понимать, к каким последствиям это может привести. Черный Меч нужно поить кровью. И если нет крови врагов, он напьется крови друзей…

Бладрак отвел взгляд.

— Лодка готова? — спросил я.

Он кивнул.

И я покинул эту комнату, где сейчас царила смерть.

Глава VI

Цена Черного Меча

Мне дали лодку и кормчего.

Лодка была маленькая, с высоко поднятыми округлыми бортами, украшенными золотыми и бронзовыми накладками. Кормчий — если его можно так назвать — сидел впереди меня и держал ременные вожжи, с помощью которых управлял влекущими нас вперед цаплями.

Алый Фьорд скоро исчез за кормой, превратившись сначала в сияние над отдаляющимися скалами, а потом скрывшись вовсе. Вокруг нас были теперь одни только мрачные тучи.

Мы очень долго плыли по черным ленивым волнам, прежде чем впереди появились острые обсидиановые утесы. Потом мы увидели и гавань, над которой возвышался Ровернарк. Гавань была вся забита судами Серебряного Воинства, осаждавшего город.

Да, Белпиг не терял времени даром. И, вполне возможно, я прибыл сюда слишком поздно.

Суда осаждавших были огромны и напоминали морскую повозку самого епископа, но, кажется, двигались они без помощи слевов.

Мы не стали подходить ближе к городу, но пристали к берегу на некотором удалении от него, почти в том месте, где я впервые встретился с людьми Белпига.

Велев кормчему ждать моего возвращения, я осторожно двинулся по усеянному кристаллическим песком берегу к Обсидиановому городу.

Укрываясь в тени скал, я смог почти вплотную подобраться к гавани и как следует рассмотреть, что там происходит.

Ровернарк явно сдался без боя. И теперь пленных толпами гнали к берегу и грузили на суда.

Все так же неуклюже управляясь со своими алебардами, Серебряные Воины сновали туда-сюда по вырубленным в скале дорожкам.

Самого Белпига видно не было, но на одной из ведущих в город дорог я заметил свою колесницу с запряженными в нее медведями. Ее вели вниз, к причалу. Несомненно, она попала в число трофеев победителей.

Шаносфейна среди пленных я не заметил. Видимо, Белпиг пока держал его в его собственном владении — в Дхотгарде, если, конечно, Мирского Владыку уже не убили.

Я долго раздумывал, как мне пробиться в Дхотгард: ведь все пути наверх были буквально забиты врагами.

Даже имея в своем распоряжении Черный Меч, мне было бы затруднительно пробиться сквозь толпы врагов: я был один против тысяч. Даже если мне удастся прорваться в Дхотгард, как я сумею пробиться назад?

И тут мне в голову пришла мысль. Мой взгляд как раз упал на колесницу и медведей, которых подталкивали к причалу, с которого на один из кораблей были уже перекинуты дощатые сходни.