Дневники. 1946-1947 - Михаил Михайлович Пришвин

Но... мне нужно написать мою вещь, я напишу и спасу всех старух и сам от них вырвусь. Может быть, тут дело даже и не в теще, и не в тетках, а в каком-то старушечьем христианстве, от которого душу воротит.

Но только при глубоком очищающем душу воздухе чувствуешь все малодушие и ничтожество страха перед богадельней. Михаил! Ты же богатырь, встань, встряхнись, оглянись кругом, ну что за пустяки эти старухи. Делай свою вещь, как дело веры, а ты выдумываешь на кого бы сослаться - на старух!

Записываю с опозданием по «Британскому союзнику» - умер Уэллс. «Уэллс был перстом, указывающим человечеству путь к спасению. Не его вина, что мир не мог стать на эту дорогу» (Ньюс Кроникл).

На какое подобие сему явлению в человечестве можно указать сейчас у нас? Указывают на Максима Горького. Но были у нас и Короленко, Л.Н. Толстой и... да были же! И государству очень нужны такие личности для выставки плодов своих.

Если прислуга воровка, то как ни прячься от нее, рано или поздно она что-нибудь украдет. И если идущий с тобой по тропе захочет идти впереди, то он пойдет вперед, а ты вслед за ним, считая постыдным для себя делом заступить другим дорогу. И если среди трудолюбцев будет домогатель власти, то он своего непременно добьется, как добивается своего злоумышленник.

30 Августа. С ночи на утро перешел окладной дождь. Серое мутное утро, а на душе все так ясно и твердо.

Одни люди, назовем их деловые, получают мотивы своих действий непосредственно от жизни, другие, назовем их в плохом и хорошем смысле мечтатели или качественные

260

люди, в поступках своих руководствуются мотивами, качественно преломленными в их душе.

У меня есть подозрение, что властные люди происходят от первой психической группы, они же прямые, честные выразители народной воли (немцы были такими). Еще подозреваю, что мораль революции и сводится к сбрасыванию идеологических покровов, создаваемых людьми второй сложной группы, состоящей из личностей.

Вчера на прогулке я сказал Ляле, что во избежание суеты тешу я отвезу в Москву в первую очередь, а потом будем увозить вещи. Ляля ответила, что подумает и постарается подготовить к этому мать. Нотка зависимости, беспомощности была у нее в голосе, и это меня задело и я полез напрямик: милая моя, сказал я, в конце концов, я же хозяин: мне дело надо делать, а не стеречь причуды тещи. И я доказал ей ясно, что нужно поступить так, именно как я предлагаю. За обедом Ляля сказала о моем предложении теще почти дрожащим от робости голосом. Я темной тучей навис над женщинами, и теща не смела возражать. Только бы попробовала!

И вдруг первый раз за семь лет я, наконец-то, все понял в отношениях этих двух женщин, ограниченной, эгоистически властной (может быть, и не эгоистически властной) матери и совершенно лишенной эгоистической основы дочери, идеалистки, мечтательницы, христианки. Мало того! себя самого понял, и не совсем как безвольного. Работая в одиночку, я скопил себе силу, которая действует на таких людей, как теща, как Раттай, не прямо через мою личность, а через мою славу, возможности.

Первый раз, интуитивно, я понял сущность тещи еще в Усолье при столкновении и сделал правильное (раз навсегда) решение не доверять теще, не входить с ней в сантиментальные отношения. Благодаря этому Ляля завоевала себе в хозяйстве значительную свободу. Но теперь у тещи остается в руках страшное средство власти над дочерью - это пользование своей болезнью...

Тут еще чего-то много-много решилось при вчерашнем моем постижении жизни. Я теперь, напр., знаю, что в Дунино

261

пускать тещу можно не больше как на один летний месяц, два другие пусть проводит в санаториях. Ни в коем случае не запускать в Дунино тещину жизнь, и не для себя только, а и для Ляли самой. Пусть Ляля с первого месяца жизни в Дунине будет чувствовать себя совершенно свободной от своего плена, воспитывается в здоровом, необходимом, естественном эгоизме.

Вот хотя бы даже эта «святая» Зина, а ведь чем она святая? Только тем, что умело хозяйствует в этом своем здоровом эгоизме, обращенном на служение людям, как цельному, единому бессмертному божественному существу. А разве я, природный эгоист, не... А разве монахиня Мария Александровна не...? У, какая! Но если эта сила жизни, этот камень, фундамент треснул, как у Ляли, самому невозможно его цементировать, нужна помощь со стороны. И я должен оказать Ляле эту помощь под тем предлогом, что это я для себя, как писатель, делаю.

Так что - это раз, и твердо-твердо: тещу в Дунино только на месяц, второе - заманить всеми средствами Барютиных в свою квартиру. Лучшим средством будет не приставать к ним, а почаще зазывать, чтобы они привыкали.

Святая единая мысль, заложенная во все дела современности. -это что весь человек на земле стремится к согласованному единству всех своих частей, что это единство, несмотря на все ужасы столкновений (водопад), ближе нам, чем когда-либо было.

В этом направлении моя работа должна быть вдохновенной.

Итак, если е.б.ж., до весны я ее напишу. Все мои помыслы сюда.

Пять молодых людей идут на фабрику и среди них одна девушка-блондинка. Идут себе и вдруг что-то девушка [говорит], и все смеются, и она среди них идет как царица. И правда, она что-то знает. Что она знает?

Я думаю, она знает одну обыкновенную вещь, какая не приходит в голову молодым рабочим: она среди рабочих знает, что одна, что... (боюсь высказать).

262

Злая девочка. Семилетняя худая бледная, с вытянутым лицом девочка поставила ногу на ступеньку терраски дачной и оступилась и больно ударилась коленкой. В руке ее была палка, от боли со злостью она ударила ею по голове пятилетнего мальчика и убежала наверх. А мальчик постоял, постоял, удивленный, и вдруг как заревет, как заревет! Не от боли он орал, а от обиды и криком своим долго наполнял дачную тишину.

Тут же гуси были и кто-то хворостиной их погнал, пошутил с гусями и ушел. А гуси обиделись и, вытянув шеи, долго гоготали. Мальчик орал, гуси гоготали.

Старик с козой на поводке попал на кочерыжки среди баб с коровами. И вот принялись бабы чистить старика...

Погода: на дню было сто перемен, и солнце было, и дождь был, и так была серая мга. Я ходил за грибами,