«Если», 2008 № 10 - Джек Скиллингстед

Пусть никто не узнает, что он готов разрыдаться.

Он шел к этому мгновению всю свою жизнь.

Жаль, что внутренние микрофоны включены. Ему хотелось шепнуть: «Добро пожаловать домой, джентльмены!», однако он опасался, что его услышат не только члены команды, но и все население Земли.

И поэтому он взялся за ручку люка и потянул.

К его удивлению, крышка люка шевельнулась. Чуть-чуть, но она все-таки стронулась с места.

Пыль и какие-то крошки посыпались с капсулы на пол.

Вовремя осадив себя, он все-таки не ругнулся.

Оглядевшись по сторонам, Ричард скорее угадал, чем увидел удивление на спрятанных под шлемами лицах. Люди придвинулись поближе. Луч прожектора буквально впился в его укрытую тонкой белой перчаткой руку.

Упершись другой рукой в корпус капсулы, он потянул снова.

Корабль дрогнул, вновь шевельнулась крышка люка, так что теперь он отчетливо видел ее очертания.

— Боже мой, — проговорила одна из женщин. — Нам не придется вскрывать его.

Голос ее наполняла смесь потрясения, благоговения и облегчения; именно так чувствовал себя и сам Ричард.

Он потянул изо всех сил.

На сей раз люк открылся, с громким звоном ударив в корпус капсулы. Ричард отшатнулся назад, успев в последнее мгновение отдернуть руку, чтобы не попасть между двумя металлическими предметами.

Он надеялся, что ничего не повредил этим движением.

Внутри корабля царила темнота.

Исследовательская бригада, слава богу, не шелохнулась, выжидая пока он вновь утвердится на вдруг отказавших ногах. Распрямившись, он постоял на месте, легкое головокружение оставило его, и Ричард шагнул к капсуле.

Он забыл, что надо дышать.

Он мог найти внутри корабля все, что угодно: скелеты, если система жизнеобеспечения протянула достаточно долго, трупы внутри летных комбинезонов, разбрызганные по стенам останки, если капсула по какой-то причине подверглась взрывной декомпрессии.

Взяв у одной из женщин-археологов небольшой фонарик, Ричард наклонился над люком.

Внутри было темно, и на какое-то мгновение у него перехватило дыхание. Однако астронавтов внутри не оказалось. Он постарался заставить себя дышать ровно, так, чтобы присутствующие не заподозрили неладного. Посветив фонариком, он заметил изморозь на приборном щитке, удивился, как она попала туда, а потом вспомнил, что в корабле находились биологические объекты. Так что изморозь имела какое-то — неизвестное пока — время для роста.

Оставалось только надеяться, что сейчас он смотрит не на останки самих астронавтов.

Он направил луч фонаря мимо сидений. Сбоку находились мешки, рядом извивалась трубка для мочи, возле одной из емкостей для хранения валялась смятая упаковка космического рациона.

Ричард глядел перед собой, понимая, что здесь что-то не то… зная, что все здесь не так, как надо. Его подсознание уже подсказывало это, хотя мозг еще не давал осмысленного ответа.

Он вновь сверкнул фонариком, отмечая, какой тесной кажется кабина изнутри; удивляясь тому, что трое взрослых мужчин могли провести внутри нее пусть даже несколько суток, не говоря уже о том, чтобы прожить до конца своих дней.

Нечто обернутое в металлическую фольгу выглядывало из-под одного из сидений.

Там что-то оставили.

Тут включился рассудок Ричарда. Он не видел следов взрывной декомпрессии. Внутри корабля ничто не указывало на трагический и внезапный конец миссии «Аполлона-8»!

Однако не было и следов медленной смерти, если не принимать за таковые смятую упаковку рациона и неведомый предмет под креслом. Руки его тряслись, заставляя дрожать и луч света.

Он в последний раз осмотрел внутренность капсулы.

Ничего.

Ни людей, ни комбинезонов, ничего вообще — только эти мешки и обертка… ничто не указывало на присутствие экипажа.

— Что вы там видите? — донесся до его ушей голос остававшейся в рубке Сьюзен. Ученые, бесспорно, могли и подождать, но пилот достоин особого внимания.

— Ничего, — выпалил он.

— Как так — ничего? — удивилась она. — Что вы хотите этим сказать?

— Что? — переспросил он. — Только то, что корабль пуст;

Теории и предположения посыпались буквально со всех сторон. Люди научно безграмотные, которых он про себя называл Сторонниками Плоской Земли, с пеной у рта доказывали, что милосердные инопланетяне забрали экипаж и отправили его в тихое место. Так что теперь Борман, Ловелл и Андерс благополучно пребывают на некоей безымянной планете, а может, инкогнито на Земле в тайном убежище в Зоне-51. А скорее всего, ехидно добавила Сьюзен, их следует искать в зверинце «Сумеречной Зоны»[9].

Прочие предполагали, что Ричард поспешил с сообщением — дескать, астронавты умерли в капсуле, но он попросту не заметил этого. Какой-то межеумок предположил (угодив при этом на все новостные каналы), что астронавты попросту перебрались в другое измерение, как в одном из эпизодов «Стар Трека».

На самом деле, вся эта стряпня готовилась по старинным рецептам научной фантастики — из сериалов, подобных «Внешним пределам», «Туннелю времени» или «Земле гигантов». По кабельным каналам вещали маститые ученые и знаменитые фантасты.

Ричард не обращал внимания на этот словесный поток. Сьюзен следила за пересудами с таким вниманием, словно пережитое ею в космосе могло отфильтроваться в истину, пройда болтливые головы на Земле.

Ученые день за днем искали внутри капсулы следы взрывной декомпрессии и не обнаруживали таковых. Они тщательно просеяли сохранившийся в целости и сохранности мусорный блок корабля (в том числе не выброшенные в космос фекалии).

— Они, — заявила Патрисия, — помогут нам определить, сколько экипажу удалось прожить.

Еще ученые обнаружили рвотные массы. «Скорее всего, рвало Андерса, — предположил Ричард. — Он впервые находился в невесомости».

Однако более ничего найти не удалось: ни тканей мозга или костей, ни даже следов крови.

Не было обнаружено и следов инопланетян. «Если таковое присутствие и имело место, — сказал кто-то, — то произошло оно в форме, не свойственной нашим представлениям о живой материи».

Все, что они нашли, это завернутую в одеяла и теплозащитную фольгу камеру фирмы Хассельблад, которую брали с собой астронавты, а также многочисленные кассеты с отснятой пленкой.

Ричард распорядился, чтобы пленку проявили и законсервировали, однако понимал, что шансы на сохранение снимков после столь долгого пребывания в условиях жесткого облучения и крайних перепадов температур практически равны нулю.