Пункт назначения 1991. Целитель - Виктор Громов

— Я и есть Маринич.

Парень, охнул, оглянулся назад, прокричал:

— Николаич, иди сюда, тут твой Маринич пришел!

Прокричал и осекся под моим взглядом. Тут же юркнул назад, растворился в коридорах. Я невольно сжал кулаки, но следом не побежал.

* * *

Неизвестного Николаича ждать пришлось долгих пять минут. Я стоял во дворе, не спеша заходить в здание. Некстати возникло жуткое желание закурить. Одолеть его удалось не без труда.

Этот мент оказался куда старше. В цивильном, крупный, широкоплечий, с толстой ряхой и масляными бегающими глазками. Меня он сразу узнал. Это было видно по руке, дернувшейся к левому боку. Узнал и тут же сделал вид, что ничего особенного не увидел.

— Что надо? — спросил он неприветливо.

Я не гордый, я повторил:

— Девушки сегодня приезжали, хотели заявление забрать.

Мент совсем насупился, бросил:

— И что?

Меня обуяла холодная ярость. Я видел его насквозь: алчность, подлость, страх, полное отсутствие совести. Замечательный набор качеств, уместился в нем, подобно тюбикам в коробе с красками. Каждая красила ауру в мерзкие цвета.

Я едва сдержал гнев и отчеканил:

— Мне надо знать, куда и с кем они уехали. А еще безумно интересно, сколько тебе за них заплатили?

Наверное, последние слова говорить не стоило. Но сдержаться не получилось. Подонка аж перекосило. Морда пошла красными пятнами.

— Не твое собачье дело, — прорычал он. — Вон пошел! А будешь лезть…

Я дернулся вперед. Хотелось схватить его за грудки, встряхнуть, что есть мочи. Врезать по зубам, чтоб юшка брызнула во все стороны из-под кулака. Краем глаза уловил, что к окну припало лопоухое лицо, что в руках у него телефонная трубка, что губы что-то кричат испуганно и удивленно одновременно. Все это заняло один миг. А дальше…

Дальше мент потянулся к кобуре, выхватил пистолет. Глаза его стали отчаянными. Красные пятна на морде сменил мертвенно-бледный окрас

— Стой где стоишь, — заорал он, — иначе я выстрелю. Выстрелю и скажу, что ты на меня напал!

И я понял, что он не блефует. Он был готов на все. Но тут в моей голове внезапно словно что-то щелкнуло. Время почти остановилось, потекло медленно, тягуче. В толстых коротких пальцах мента подрагивал ствол. Я сместился вбок. Теперь он целился в пустоту, но еще не видел этого. Ногти у него были грязные, обломанные. Почему-то это запомнилось лучше всего.

Губы его, как резиновые, растягивались в глумливой ухмылке. Медленно-медленно. Почти неощутимо.

Для меня же все осталось, как раньше. Я сделал быстрый шаг вперед, положил мрази руку на правое плечо, вслух приказал:

— Отсохни!

Откуда это слово возникло в моем мозгу, не знаю. Раньше о таком заклятии я и не слышал. Мент даже не успел заметить перемены в обстановке. Не заметил меня. Только рука его упала вниз, повисла плетью, выронила пистолет. Я оттолкнул ствол ногой, запулил подальше, вбок. И только потом вернул время в привычное русло.

Мент моргнул, изумился. Я стоял совсем близко к этому ничтожеству, куда ближе, чем раньше. За спиной у него были закрытые двери. Отступать оказалось некуда. Я видел, как он пытается шевельнуть рукой. Я чувствовал, как в его душе рождается страх. Как кровь, кипя адреналином, несется по венам. Как на виске под волосами проявляется капля пота. Как холодные струйки бегут по спине меж лопаток.

Я чуял его запах, как волк чует запах близкой добычи. Это было хорошо. Это было просто прекрасно. Я мог сейчас приказать его сердцу пропустить удар. Мог заставить его вообще не биться. Мог…

Я не стал делать ничего такого. Зачем? Просто склонился к самому лицу и прошептал:

— Продался, тварь? Продал ребят? Продал меня? Так сколько тебе заплатили?

От страха мент неожиданно взвизгнул:

— Ничего не докажешь! Я тебя… Я тебя, гад, сгною!

Слова его были жалкими, смешными. Этот говнюк на самом деле ничего не мог. Разве что гадить понемногу.

Я сделал почти неуловимое движение, остановил ладонь в сантиметре от его гениталий, приказал ему замереть на месте, буквально пригвоздил к земле. Сказал почти равнодушно:

— Рыпнешься, останешься евнухом. Тут будет висеть так же, как там.

И указал взглядом на его руку. Удивительно, этот трус побледнел, но не сдался. Была в его поступке бездна глупости и безрассудства.

— Да я тебя за… — снова начал он.

Надоело. Я все это прекратил. Велел:

— Заткнись, мразь. Захлопни пасть. Я разрешаю тебе только одно — отвечать на мои вопросы. Понял?

Он замолк и испуганно кивнул.

— Вот и славно.

Мне было противно соседство с ним. Обоняние, обостренное до предела, ловило его запах. По барабанным перепонкам бил звук его дыхания. Я сделал шаг назад и только потом задал вопрос:

— Где сейчас мои ребята?

Мент ответил:

— Я не знаю.

Была в этих словах правда, но не вся. Пришлось повторить вопрос:

— Где сейчас мои друзья? Не зли меня, падаль! Отвечай честно.

— Я, правда, не знаю! — он взвизгнул, попытался попятиться, но не смог. Я не вернул ему свободу передвижения.

Мент задрожал всем своим телом, душонка его, и без того едва заметная, скользнула в пятки. Однако, он нашел в себе силы и задал ответный вопрос:

— Кто ты?

Я лишь мотнул головой.

— Они уехали сами?

Мужик судорожно вдохнул воздух. Стало ясно, что я угадал.

— Нет. Их увезли.

Мне вновь захотелось ему треснуть. От души. Чтоб стал разговорчивее. Я еле сдержался.

— Почему из тебя приходится все тянуть клещами? Кто увез? Говори!

Он заскулил, почти заплакал, но ответил:

— Ребята, которые искали тебя.

Понятнее не стало. Те, кто остался в моем родном городе, врядли успели бы приехать так быстро.

— Кто? — В голосе моем звенела ярость.

И мент не стал запираться. Слова из него полились рекой.

— Наши, местные. Они с курортниками в карты играют…

— Каталы?

— Да. Но я действительно не знаю, куда.

— Сколько их было?

— Я видел двоих.

Двоих. Если так, то мне эта задача по плечу.

— Какая у них машина?

— Гелик. Черный…

Я аж прицокнул языком. Серьезные ребята. Надеюсь, они не станут лить кровь без толку. А значит… Дальше мои мысли застопорились. Я только пообещал:

— Имей ввиду, если соврал, я вернусь. И вот тогда…

Он сразу залепетал:

— Я правду говорю!