Семь цветов радуги - Владимир Немцов

Задумчиво смотря себе под ноги, шел Багрецов вдоль ручья.

Он отказался от завтрака и сейчас ждал, пока ребята кончат заниматься едой. Вадим понимал, что даже если будет доказано существование многоводной подземной реки, если даже не только бутылки, но и целые цистерны проплывут по ее руслу, все равно очень трудно будет найти место, где следует начать бурение.

Шелестела высокая осока, словно сизые волны «бежали по дну оврага, подгоняемые ветром.

Чибисы плакали: «Чьи вы? Чьи вы?»

Вадим прислушивался к птичьим голосам, будто по ним можно было разгадать тайну исчезнувшей реки.

— Так что же решил главный инженер?

От неожиданности Багрецов остановился. Опять вопросы!

Ольга взяла техника под руку.

Они шли молча. Вадим искоса смотрел на девушку Пряди ее волос, тонкие и будто прозрачные, слегка шевелились от легкого ветерка.

— Вчера вечером я встретила Никифора Карповича, — начала Ольга, опираясь на руку смущенного и молчаливого спутника. Она смотрела себе под ноги и старалась идти в такт его шагам. — Васютин звонил в территориальное геологическое управление. Наш район там хорошо известен, поэтому они и не удивились, что скважина вдруг оказалась сухой. Успокаивают, говорят, что весной в ней опять будет вода…

Молчал Вадим и думал, что никогда он этого не увидит. Осталось всего несколько дней, а там кончается срок его командировки. Он уедет, и комсомольцы из Девичьей поляны еще долго будут вспоминать о неудачной затее приезжего москвича.

Ольга словно угадала его мысли.

— Скажите откровенно, Вадим, — сказала она, заглядывая ему в лицо. — Вы боитесь, что мы не найдем эту воду? Только по-дружески, так же, как я говорю с вами.

Он посмотрел в ее чистые, открытые глаза и почувствовал, что эта строгая, даже слегка суховатая девушка, какой часто она казалась ему, может быть настоящим большим другом. Он понял, что в этом ее вопросе скрывается не только тревога за будущее ее родных мест, но и также искреннее желание помочь огорченному изобретателю в эту тяжелую для него минуту.

— Поймите, — мягко и чуть взволнованно говорила она, — поймите и не хмурьтесь. Мы сейчас узнаем, что там внизу: пески или река?.. Вы правы. Конечно, там должно быть полноводное русло! А если так, то мы заложим несколько буровых… Вручную станем бурить… Пусть это будет трудно и долго, но мы все-таки не отступим.

— Без меня, Оля, — чуть слышно промолвил техник. У него слегка задрожали губы. — В четверг мы уезжаем с Тимофеем.

— И никуда вы не уедете, — неожиданно громко рассмеялась Ольга. — Не пустим, и все!

Она откинула голову назад и прищурилась. Девушка смотрела задорно, с вызовом, будто хотела сказать: «Что, не узнаете меня, Вадим Сергеевич? Странные шутки секретаря комсомола. Но правда ли?»

— Да… — вздохнул Багрецов. — Если бы это было в вашей власти…

— Ничего! — Оля насмешливо подняла брови. — Власть у нас маленькая, но с нами тоже считаются. Вам телеграмма. — Шульгина протянула технику сложенный вчетверо желтоватый листок.

Вадим недоверчиво посмотрел на Ольгу и развернул телеграмму.

«Девичья поляна Правление колхоза Путь к коммунизму Багрецову Бабкину

Распоряжением начальника института вам продлена командировка на месяц тчк Программа дополнительных наблюдений за метеостанцией высылается тчк

Никонов».

Техник перевернул телеграмму, будто стараясь определить, настоящая ли она. Не разыгрывают ли его ребята?

Он растерянно взглянул на девушку. Нет, она не способна на такую злую шутку.

— Довольны? — спросила Ольга. — Или это медвежья услуга с нашей стороны?

Вадим быстро взял Олину руку, потом, словно устыдившись своего порыва, отпустил, стараясь не смотреть девушке в глаза.

— Я не пойму, как это все получилось, — помолчав, сказал он. — Только вчера мы с Тимкой горевали, что ничего не успеем сделать… С Тетеркиным у него еще не все закончено… У меня… — Он потупился и замолчал.

— Можно не продолжать, — ласково заметила Ольга. — Об этом всем известно, даже в вашем институте.

Шульгина рассказала Вадиму, как несколько дней тому назад она обратилась к Никифору Карповичу и просила его помочь ей задержать техников в Девичьей поляне до тех пор, пока не будет закончено строительство. Тот посоветовал послать письмо в институтскую комсомольскую организацию. Пусть они попросят начальство института пойти навстречу колхозным комсомольцам и оставить москвичей еще на некоторое время.

Вчера Ольгу вызывал по междугородному телефону Одинцов — секретарь комсомольской организации института — и рассказал ей, что когда комсомольцы из лаборатории номер девять узнали о помощи своих товарищей девичьеполянским колхозникам, то взяли на себя обязательство выполнить досрочно все монтажные работы по четырем аппаратам, которые должны были монтировать Багрецов и Бабкин. Секретарь просил передать техникам, чтобы они не беспокоились за свои работы в лаборатории и сделали все возможное в Девичьей поляне.

— Кроме того, ваш секретарь спросил у меня, не желаем ли мы принять еще нескольких специалистов, — оживленно рассказывала Шульгина, — потому что многие комсомольцы хотят помочь нам на строительстве во время своих отпусков. Больше того, ваши институтские ребята организовали бригаду и делают для нас особую радиоустановку… Я точно не поняла какую, но, кажется, ультравысокой частоты… По трубке пропускается зерно, и оно сразу очищается от всяких вредителей. И все это вы, — Ольга шаловливо тронула Вадима за рукав, — вы начали эти большие дела и, конечно, Бабкин, которого я почему-то сначала невзлюбила. Мне известно, что о делах ОКБ Вадим Сергеевич подробно рассказывал в письмах…

— Это Одинцов сказал? — растерянно спросил Багрецов. «Как же посмотрит Ольга на такую болтливость?» — тут же подумал он.

— Можно было бы достойно отчитать вас за преждевременную рекламу ОКБ, — с лукавой насмешкой продолжала Шульгина. — Но есть вина у Багрецова куда более тяжелая. Скажите, что за странная девичья скромность появилась у него, когда дело коснулось разработанного им проекта? Да если бы я об этом не написала Одинцову, то нам пришлось бы одним заканчивать всю работу. За такие фокусы у нас исключают из ОКБ. — Ольга посмотрела на Вадима снизу вверх. — Что ж, простим вас за неопытность…

Багрецов еще не мог полностью осознать, как много значит для него решение начальника института. Теперь у него уже не было сомнений, что дело его нужное, и не только для комсомольцев Девичьей поляны… Ольга, Никифор Карпович, Одинцов, комсомольцы института, Никонов и сам начальник — генерал Ступин — все это звенья крепкой и неразрывной цепочки, протянувшейся от Девичьей поляны до Москвы…